Екатерина Савина - Клуб одиноких зомби
Валерия сравнила свое отражение в нескольких зеркалах, и только в одном, в прихожей, она себе понравилась. Она поочередно вынимала наряды из шкафа-купе и бегала с каждым в прихожую, прикладывала к себе, выбирая, в каком из них отправиться на встречу к Даниилу Святославовичу. Когда они встретились в первый раз, она была на двенадцать лет моложе, но не имела такого богатого гардероба. Наконец, Валерия выбрала короткое красное платье, которое, ей казалось, делало ее моложе. Она надела его и решила проверить свое ощущение молодости на других зеркалах. Ей понравилось свое отражение даже в самом нелюбимом трюмо в спальне.
– Абдулла, дорогой, я тебе нравлюсь? – наконец, она вспомнила о персе и нежно потрепала его по голове.
Персидский кот Абдулла отвернул голову в сторону, что должно было означать несогласие с мнением хозяйки. Валерия пристально посмотрела на домашнее животное, которому она доверяла больше, чем людям. Абдулла попытался высвободиться из ее объятий, и тогда Валерию осенило:
– Ты прав, Абдулла, оно слишком коротко... Ну скажи мне, пожалуйста, где Толик. Почему он бросил меня в такой ответственный момент?
Кот громко мяукнул и спрыгнул на пол. Валерия поняла, что кот знает ответ на мучающий ее душу вопрос.
– Что же мне делать, Абдулла, что? – глядя в потолок, спросила Валерия.
Перс снова мяукнул, чтобы привлечь внимание к своей персоне и важной походкой направился к входной двери. Валерия проследовала за ним. К ее невыразимому удивлению, кот передними лапами пододвинул босоножки на высоких шпильках ближе к двери и улегся на них, растянувшись во всю свою длину.
– Тебе же так неудобно, Абдулла, – изумилась Валерия. – Зачем ты здесь разлегся?
Кот даже усом не повел на вопрос хозяйки. Валерия, любившая это пушистое создание больше, чем людей, особенно одинокая, и всегда находившая с ним общий язык, никак не могла взять в толк, почему Абдулла, так же как и она привыкший к комфорту, лежал у порога в такой неудобной позе. Этот огромный котяра, от костей вытянутых передних лап и до кончика пушистого хвоста, закрыл собой всю ширину входной двери.
– Ты не хочешь меня выпускать из дома, Абдулла? – спросила Валерия.
Перс медленно поднял свой вытянутый хвост кверху и вдруг резко ударил им об пол.
По мнению Валерии, это могло означать только подтверждение того, что Абдулла, действительно, не намерен выпускать хозяйку из дома.
Валерия попыталась вынуть свои босоножки из-под кошачьего живота, но Абдулла зверски замяукал, давая понять, что он хоть и дальний, но все же родственник диких кошек. Валерия решила действовать через ласку и стала поглаживать перса по всей длине спины. Нет, Абдулла, как обычно, не стал урчать от удовольствия, а повернул к хозяйке голову и оскалил пасть, обнажив острые клыки.
Валерия поднялась с колен, свысока посмотрела на котяру, осознала, что Абдулла просто так не сдаст позиций, и вернулась в комнату. До встречи с Даниилом Святославовичем оставалось чуть больше двух часов. Валерия по-новому посмотрела на сложившуюся ситуацию. Она впервые осознала, что саморазрушение созданной ею системы зомби может коснуться и ее саму. Она уже иначе стала объяснять отсутствие Анатолия. Весь мир мгновенно предстал перед Валерией в черном свете. Проблема того, какое платье надеть, стала казаться ничтожно мелочной перед проблемой того, как остаться в живых. Она вспомнила свой короткий разговор с профессором по телефону и явственно ощутила, исходящую от него угрозу. Память быстро перенесла Валерию в тот вечер, когда она впервые перешагнула порог его квартиры. Именно тогда в ее подсознание был введен числовой код. Валерия боялась признаться себе в этом долгие годы. Она обманывала себя, думая, что ей числа не принесут вреда. «Как же так могло случиться, что система стала разрушаться? – спрашивала себя Валерия. – Наверно, этот старый хрыч, Даниил Станиславович, что-то напутал. Но разве он признает свою ошибку? Конечно, это он, он подбирал числа для кодировок... А я, я здесь ни при чем... Если Абдулла меня не пускает, значит, я никуда не пойду, не буду встречаться с ним. Зачем мне это теперь? Если с Анатолием что-то случилось, то мне не надо никуда лезть, не надо ничего брать на себя».
Валерия решила, что не пойдет на встречу с Даниилом Станиславовичем, и позвала Абдуллу. Кот не двинулся с места, продолжая охранять выход. Валерия включила телевизор, просмотрела все каналы, не нашла ничего интересного и снова выключила его. Затем она пошла на кухню, открыла холодильник, достала банан, почистила его, но есть не стала. Она почувствовала, что внутренняя сила заставляет ее все-таки выйти из дома. Валерия посмотрела на кота и поняла, как сильно, он ее любит. Им предстояла схватка. Валерия не принадлежала сама себе, она не хотела, но начала собираться. Сначала она достала из шкафа коробку с новыми туфлями. То, что Абдулла не отдаст босоножки было очевидно... Перс снова ударил хвостом об пол и зарычал не своим голосом. Валерия плакала, но не могла остановиться. Она вытирала слезы и снова красила глаза, она сняла короткое красное платье и надела черный брючный костюм, снова смахнула слезы и припудрила лицо...
Валерия понимала, что выглядела ужасно, почти как «на собственных похоронах», но твердо знала, что это обстоятельство не помешает ей выйти из дома. Она догадывалась, что Абдулла сможет ее немного задержать, но сила, влекущая ее прочь из этой квартиры, все равно перевесит старания домашнего питомца.
Валерия смотрела на своего любимого перса, а огромный пушистый котяра – на свою хозяйку, готовый больно вцепиться в ее ноги при первом же приближении. Валерия с трудом выдерживала взгляд светящихся зеленых глаз.
– Пора, – сказала она себе и сделал шаг вперед.
* * *Мария сидела в кабинете следователя и отрешенным взглядом смотрела куда-то сквозь карту Москвы, висевшую на стене. Ей задавали, по ее мнению, самые нелепые вопросы, особенно касающиеся Юрия. Она любила его и спасала от глубокого зомбирования, а ей говорили:
– Вы не могли остановиться, даже когда поняли, что вашим клубом уже заинтересовалась милиция.
Мария сначала не поняла, что следователь имеет ввиду, и перевела удивленный взгляд со стены на майора. Тот позвонил кому-то по телефону, и в кабинет зашел Юрий. Он разложил на столе несколько фотографий и спросил:
– Меня тоже ждала такая участь?
Татьяна-Мария взглянула в лица женщин, чьи фотографии лежали на письменном столе. Она узнала всех четверых. На правой была Вера Кириллова, еще живая, а на трех других – Соломатина, Тихонова и Сайко, снятые уже после смерти. Зрелище было не из приятных, и у Сулимских задергалось левое веко. Надя Соломатина лежала на асфальте с окровавленным лицом, но Мария все равно узнала ее. Лена Тихонова с огромной раздувшейся головой была сфотографирована где-то на пляже, и Сулимских поняла, что Тихонова – утопленница. Роза Сайко повесилась... Эти ужасные снимки подтверждали то, что система продолжала саморазрушаться. Марии было нечего сказать следователю. От нее ждали признания того, что она виновата в смерти всех этих женщин, но Мария знала, что это не совсем так.
Татьяна-Мария задала себе вопрос, могла ли она воспрепятствовать тому, что требовал от нее бывший муж, когда они встретились через десять лет после развода. Теперь Татьяна по-новому взглянула на ту ситуацию. «Разумеется, одно лишь денежное вознаграждение не могло меня тогда заставить пойти на такое, – сообразила она. – Меня тогда тоже закодировали, но все обставили так, чтобы я не догадалась. Я до сего момента думала, что была на особом положении, без кодировок... Я была Марией... Но теперь я снова Татьяна».
– Не хотите отвечать, не надо. У вас будет время, чтобы подумать... Сайчас вас, Татьяна Александровна, отведут в камеру...
Когда через полчаса Сулимских переступила порог камеры и увидела презрительные взгляды женщин, устремленные на нее, то поняла, если саморазрушение системы дойдет до нее, то это произойдет именно здесь.
– Это ты возомнила себя Богородицей? – спросила одна из женщин, демонстрируя беззубую улыбку.
Татьяна уже не знала, что лучше для нее, чтобы женщина в больнице привела в действие антикод или не смогла сделать это. Она вдруг поняла, что приближающаяся смерть имеет тошнотворный запах камеры предварительного заключения.
* * *– Саша, просыпайся, ты всегда в это время уже встаешь, – слышал сквозь сон Голявин, но продолжал делать вид, что еще спит. – Саша, поднимайся, у нас есть важные дела.
– Какие? – подал голос Александр.
– Вставай, узнаешь! – не слишком ласково сказала матушка.
Александр понял, что снова настал период, когда ему захотелось делать все матушке на зло, и он продолжал лежать.
– Сашуля, сегодня мы идем в гости к Пелагее Емельяновне. Я уже погладила тебе белую рубашку.
