Марк Твен - Простофиля Вильсон

— Нет, нисколько!

— Вы безусловно правы. Теперь возьмите вот эти два пантографа ребенка Б, пяти месяцев и семи месяцев от роду. Соответствуют ли они друг другу?

— Да, полностью.

— И вот вам третий пантограф, помеченный Б, восьми месяцев от роду. Соответствует ли он двум другим того же Б?

— Ни в коей мере!

— А знаете ли вы, чем объяснить это странное несоответствие? Сейчас я вам расскажу. По неизвестной для нас причине, преследуя, очевидно, какие-то личные цели, кто-то поменял этих детей в колыбелях.

Эти слова произвели, разумеется, невообразимое впечатление на всех; Роксана была поражена столь замечательной догадкой, но ничуть не обеспокоена. Одно дело — догадаться о подмене, другое — догадаться о виновнике. Простофиля Вильсон несомненно способен на редкостные фокусы, но до чудес ему далеко! Может ли она считать себя в безопасности? Безусловно! И Рокси в душе усмехнулась.

— Малыши были подменены в возрасте от семи до восьми месяцев. — Вильсон сделал еще одну эффектную паузу и добавил: — И лицо, повинное в этом, находится здесь, рядом с вами!

Кровь застыла у Рокси в жилах! По залу словно прошел электрический ток, все вскочили с мест — каждому хотелось хоть одним глазком увидеть, кто же это. Том обомлел, ему показалось, что у него останавливается сердце. А Вильсон между тем продолжал:

— Младенец А был положен в колыбель младенца Б в детской господского дома; младенец Б был отправлен на кухню и стал негром и рабом. (Переполох в зале.) Но через четверть часа он предстанет перед вами как белый и свободный человек! (Взрыв аплодисментов, подавленный служителями.) Итак, с тех пор, когда ему было семь месяцев от роду, и до сегодняшнего дня А являлся узурпатором, ибо, согласно отпечаткам пальцев в моей коллекции, он живет под именем Б. Вот его пантограф в двенадцатилетнем возрасте. Сравните его с отпечатками пальцев на рукоятке кинжала. По-вашему, они похожи?

— Как две капли воды! — ответствовал старшина присяжных.

И Вильсон торжественно закончил:

— Убийца нашего общего друга Йорка Дрисколла, доброго, щедрого человека, находится в зале. Вале де Шамбр, негр и раб, ложно именующий себя Томасом Бекетом Дрисколлом, приложи к оконному стеклу пальцы и оставь отпечатки, которые пошлют тебя на виселицу!

Том с мольбой повернул землистое лицо к говорившему, сделал попытку произнести что-то побелевшими губами и без чувств свалился на пол.

Вильсон нарушил мертвую тишину, произнеся:

— Больше ничего не требуется. Он сознался.

Рокси рухнула на колени, закрыла лицо руками и, рыдая, запричитала:

— Господи, помилуй меня, грешницу!

Часы пробили двенадцать.

Судья встал. Нового арестанта, в железных наручниках, вывели из зала.

Заключение

Часто бывает, что человек, который ни разу в жизни не соврал, берется судить о том, что правда, а что ложь.

12 октября — день открытия Америки. Замечательно, что Америку открыли, но было бы куда более замечательно, если бы Колумб проплыл мимо.

Эту ночь город провел без сна. Все только и обсуждали необычайные события дня и ждали суда над Томом. Целыми толпами граждане шли петь хвалу Вильсону, требовали, чтобы он произнес речь, и кричали до хрипоты, повторяя каждую его фразу, ибо теперь все, что он говорил, ценилось на вес золота, казалось чудом. Долгая борьба Вильсона с неудачами и предубеждением кончилась, он стал знаменит.

В каждой группе восторженных обывателей, когда они покидали дом Вильсона, обязательно находился хоть один совестливый человек, который робко говорил:

— И вот такие, как мы, целых двадцать лет называли его простофилей! Друзья, он освободил это место!

— Конечно, но оно уже занято: простофили-то мы!

Братья-близнецы снова были возведены в ранг героев, и репутация их восстановлена. Но они устали от своих приключений на американском Западе и тут же отбыли в Европу.

Сердце Рокси было разбито. Хотя юноша, которого она заставила двадцать три года жить в рабстве, и обещал сохранить ей пенсию в тридцать пять долларов, назначенную ей мнимым наследником, раны Рокси были слишком глубоки, чтобы деньги могли их залечить; взор ее потух, статная фигура утратила свою воинственную осанку, беззаботный смех умолк. Единственным утешением Рокси стала теперь религия.

Подлинный наследник внезапно оказался богатым и свободным человеком, но положение его было весьма затруднительным. Он не умел ни читать, ни писать и говорил на том простом диалекте, на котором говорят только негры. Его манеры, походка, жесты, смех — все было неотесанно и грубо, все выдавало в нем раба. А деньги и дорогое платье не могли исправить эти недостатки или, тем более, скрыть их: наоборот, делали их еще более явными, а его — еще более жалким. Бедный юноша замирал от страха, находясь в гостиной среди белых, и чувствовал себя спокойно только на кухне. Пыткой было для него и сидеть на родовой скамье Дрисколлов в церкви, а между тем «негритянский балкончик», где можно было отдохнуть душой, оказался теперь для него закрытым навсегда. Но мы не можем дальше заниматься его необыкновенной судьбой — это отняло бы слишком много времени.

Мнимый наследник признался во всем и был приговорен к пожизненной каторге. Но тут возникло одно осложнение. Имение Перси Дрисколла находилось в таком плачевном состоянии после его смерти, что в свое время кредиторам было предложено получить только шестьдесят процентов долгов, и им пришлось согласиться. Зато теперь все кредиторы сбежались и подали жалобу: поскольку-де была такая ошибка и мнимый наследник не числился среди описанного имущества, значит по отношению к ним была совершена ужасная несправедливость! Мнимый Том Дрисколл, по закону, должен был уже целых восемь лет принадлежать им; они и так достаточно потеряли, оттого что были лишены его услуг в течение столь долгого времени, и нельзя же требовать, чтобы они терпели дальнейшие убытки. Если бы «Тома» выдали им в самом начале, они бы продали его, и он не смог бы тогда убить судью Дрисколла, а посему в убийстве судьи виноват не он, а виновата неправильная опись имущества. И все согласились, что это логично. Все поддержали мысль, что, будь «Том» белым и свободным, его бесспорно следовало бы наказать, поскольку это не принесло бы никому убытка, но посадить за решетку на всю жизнь раба, представляющего денежную ценность, — это уж совсем другое дело!

Как только губернатор уразумел, в чем тут суть, он сразу же помиловал Тома, и кредиторы продали его в низовья реки.{13}

Комментарии

1

Пантограф — в данном случае прибор для снятия копий в том же или увеличенном масштабе.

2

…о посещении… методистской церкви. — Методисты — одна из протестантских сект в Англии и США.

3

…Давиду, Голиафу и другим пророкам. — Давид — древнееврейский царь XI–X веков до н. э. Голиаф-филистимлянин — великан, убитый Давидом в единоборстве; библия не относит Давида и Голиафа к пророкам.

4

…случай с детьми, медведицами и пророком… — По библейскому преданию, пророк Елисей, над которым насмехались дети, проклял их. Из леса вышли медведицы и растерзали детей.

5

…сэр Кэй, облаченный в доспехи Ланселота. — Сэр Кэй и Ланселот — персонажи средневековых рыцарских романов о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Сэр Кэй — хвастливый, трусливый неудачник, постоянно попадающий в смешные положения. Ланселот — доблестный рыцарь, самый прославленный герой романа о короле Артуре.

6

…баптистская церковь. — Баптисты — одна из протестантских сект.

7

Кракатау — вулкан на островке в Зондском проливе, между островами Ява и Суматра.

8

…проклятие Хама. — По библии, Хам — младший сын Ноя. За непочтительность к отцу Хама постиг гнев Ноя, предрекшего рабство потомству Хама.

9

…гаеквар Бароды. — Барода — княжество в Индии. Гаекварами назывались правители этого княжества.

10

…Когда говорят о… Нельсоне и Путнэме. — Нельсон Горацио (1758–1805) — знаменитый английский адмирал; Путнэм Израиль (1718–1790) — американский генерал во время войны за независимость США.