Вячеслав Килеса - Детективное агенство «Аргус» [сборник]
— Интересная легенда! Ты считаешь, что я не всегда правильно оцениваю твои действия?
— Возможно. И не только ты.
Вернувшись к борщу, Вилкин быстро опустошил тарелку, отказался от рагу, выпил стакан сока и, поцеловав Анну Николаевну в щеку, поехал в агентство, а через пару часов — в офис Юразова.
Времени до начала собрания оставалось немало, и присутствующие проводили его, споря о политике.
— Крым — это территория, завоеванная Россией, оказавшаяся в составе Украины в результате политических интриг Хрущева и алкогольной зависимости Ельцина, — доказывал Кузьмичев. — Украина состоит из двух половин: украинско — говорящая Западная, воспитанная на культуре близлежащих европейских стран, и русскоговорящая Восточная, имеющая единую трехсотлетнюю историю с Россией. Поэтому введение русского языка в качестве второго государственного расколет Украину на два государства.
— Не обязательно — мировая практика это подтверждает, — невозмутимо возражал Петренко. — Напряженность останется, но она и сейчас есть. Принудительное насаждение украинского языка, осуществляемое государством, порождает недовольство, оппозицию, превращается в источник для революционных движений. Отнять у человека язык — это лишить его прошлого, прервать родовую связь времен. Языковая проблема породила Приднестровье.
— Забыли, что вы политики, а не интеллигенты, — удивленно хмыкнул Вариотов. — Оставьте эти проблемы идеалистам и молодежи. Не имеет значения, какой лозунг провозглашать, лишь бы он привел к власти. Пусть на Западной Украине ратуют за украиноязычие, понимаемое как искоренение русской письменности, в Восточной Украине — за русскоязычие: это переходные моменты избирательных компаний. Для кандидатов в депутаты реален только язык денег: он международный.
Положив на стол дипломат, сыщик молча сидел, не вмешиваясь в разговор, потом подошел к Вале, затеяв вполголоса шутливую беседу. Он ожидал событий, — и они состоялись. В открытую форточку окна влетели, шипя, две дымовые шашки; что — то взорвалось в туалетной комнате.
— Выскакивайте на улицу, — крикнул Петренко.
Все ринулись врассыпную. Сквозь густую дымовую завесу Вилкин поспешил к столу, и, пошарив руками, понял, что дипломат исчез. Послышался Валин визг: видимо, обо что— то ударилась. Поторопившись в сторону, где находились окна, сыщик с кем — то столкнулся, упал; поднявшись, добрался до окна и быстро открыл створки. Дым ел глаза: уносимый через окно и дверь, он постепенно редел.
— В туалетной комнате пожар! — услышали все Танин голос.
— Я его тушу! — глухо отозвался Кузьмичев.
Минут через двадцать суматоха улеглась. Особых повреждений офису причинено не было, только в туалетной комнате от термитнои шашки сгорели полотенца и, туша пожар, обжег руки Кузьмичев: Таня помазала лекарственной смесью герою событий руки и забинтовала их.
Свой дипломат со взломанным замком сыщик нашел на столе Вариотова: он был пуст. Незаметный осмотр ящиков убедил его, что исчезли перчатки, лежавшие в столе у Вариотова: остальные перчатки остались на месте.
Рассудив, что информация о нападении на офис повысит его популярность среди избирателей, Юразов позвонил милиции и журналистам, и в течение следующего часа офис напоминал Гитлеровский бункер: звонили телефоны, сновали фотокорреспонденты, Юразов отвечал на вопросы и демонстрировал остатки шашек и произведенные повреждения. Тем временем Вилкин, стараясь не привлекать внимания, обыскал помещения офиса и сделал вывод, что картонной папки в них нет. Сняв отпечатки пальцев с дипломата, он устроился за столом и рассматривал отпечатки через увеличительное стекло, подозревая по насмешливым взглядам окружающих, что его считают круглым идиотом.
Распрощавшись с журналистами, Юразов попросил свою команду сесть на стулья для проведения короткого совещания.
— Вы, кажется, хотели сделать сообщение? — сухо спросил Юразов, явно разочарованный в детективных способностях Вилкина. — Как я понимаю, у вас что — то украли из дипломата и вы подготовили ноту протеста?
— Не совсем, — Вилкин выпрямился, мгновенно превратившись из жалкой пародии в профессионального сыщика. — Сработала ловушка: к сожалению, с некоторыми зажигательно — дымовыми эффектами.
— Скажите, — обратился Вилкин к доверенным лицам. — Когда в ящиках ваших столов появились перчатки?
— Вчера утром, — после недолгого молчания сообщил Кузьмичев.
— Именно так, — поддержал его Петренко. — Я подумал, что это вы подбросили, для детективных опытов.
— Но я о перчатках ничего не знаю, — запротестовал Вариотов и, вскочив с места, направился к своему столу. — Впрочем, давно столом не пользовался, другие дела были. Вот, смотрите!
Вариотов показал всем пустой ящик.
— Днем в вашем ящике лежали светло — коричневые перчатки, я их видел, — объявил Вилкин.
— Ложь! — закричал Вариотов. — Это очередная провокация! Зачем мне перчатки?
— Чтобы не оставлять отпечатков, — объяснил сыщик. — Тютюнов требовал действий, а тут я со своей дактилоскопической манией. Вот и принесли перчатки: и не только себе, чтобы меня запутать и на других подозрение бросить.
— Тогда где они?! — Вставив ящик обратно, Вариотов с вызывающим видом остановился напротив Вилкина, явно провоцируя драку.
— Полтора часа назад перчатки были использованы, чтобы, прикрываясь дымовой завесой, взломать дипломат, вытащить оттуда мою папку и через форточку в туалетной комнате передать похищенное своему сообщнику, швырявшему раннее шашки. Но я в обеденный перерыв смазал раструбы перчаток клеящим составом и снять перчатки вы не смогли, пришлось их срезать и тоже выбрасывать в форточку.
— Тогда легче было украсть дипломат, — вмешался в разговор Юразов, с интересом слушавший сыщика.
— Он не проходил через форточку по габаритам. К тому же картонную папку легко спрятать, засунув за пояс под пиджак, а потом, свернув трубочкой, просунуть в форточное отверстие.
— Чепуха какая — то! — пробормотал Вариотов и негодующе воскликнул:
— Не было у меня перчаток, честное слово!
— Неправда! Я их у вас видел, — вмешался Кузьмичев.
— И я, — дополнил Петренко. — Когда перчатки обнаружил, столы остальных посмотрел: из любопытства.
— Понятно! — процедил Юразов, меряя Вариотова злым взглядом. — Как вы могли, Степан Анисимович?!
— Невиновен я, Владимир Олегович! — потерянным голосом ответил Вариотов. — Недоразумение это!
— Факты — упрямая вещь! — холодно заключил Юразов. — Думаю, Валерий Александрович сделал правильный вывод.
— Напрасно так думаете! — поднявшись, Вилкин под оторопелые взгляды присутствующих подошел к столу Кузьмичева, открыл ящик и, вынув оттуда перчатки, бросил их Вариотову. — Вот перчатки, лежавшие в вашем столе в обеденный перерыв: на подкладке выведена чернилами буква «В». Их у вас в суматохе господин Кузьмичев забрал, чтобы себя обезопасить и вас утопить.
Повернувшись к Кузьмичеву, сыщик сочувственно покачал головой:
— Представляю ваше состояние, когда обнаружили, что перчатки можно снять только с кожей. Поэтому и в огонь руки засунули, чтобы бинтами раны скрыть.
В наступившей тишине Кузьмичев неторопливо поднялся, одобрительно сказал сыщику:
— Умный, сволочь! Чувствовал, что меня вычислишь!
Пренебрежительно оглядев остальных, насмешливо бросил:
— Пока, коллеги! До встречи на баррикадах!
Задержавшись у двери, крикнул Юразову:
— Свою задачу я выполнил: шиш тебе теперь, а не Верховная Рада!
Хохотнув, Кузьмичев закрыл за собой дверь.
— Да, история! — пробормотал Петренко. — Кто бы мог подумать?!
— Конечно, со мной сразу было ясно! — окрысился Вариотов. — Ну и подставили вы меня! Не знаю, Валерий Александрович: говорить вам «спасибо» или в морду дать?!
— О первом спросите у своей морали, а второе не советую: у морды хозяин есть, и очень обидчивый.
Сыщик направился к выходу, озабоченно сказав Юразову:
— Завтра утром забегу, о расходах поговорим и распрощаемся. А пока еще кое — что надо сделать.
— Спасибо за работу! — крикнул вслед сыщику Юразов.
Приехав в агентство, сыщик уселся за телефон и занялся вызваниванием Инессы; нашел ее поздно вечером.
— Что с документами, украденными Кузьмичевым? — быстро спросил сыщик.
— Я на их основе написала статью, материал уже набран и сверстан: по просьбе Тютюнова в самой распространенной газете Крыма пустое место на последней странице с обеда держали. Сейчас газета печатается, утром почитаешь. Так — то, Валерочка: я твоего дружка с такой грязью смешала, что ему теперь ни одна приличная собака лапу не подаст.
— Подпись поставила свою?
