Дэвид Хьюсон - Земля обетованная
— Ну? — спросил я у фигуры, стоявшей в волнах и придерживавшей алую юбку, чтобы ее не замочила вода. Она не выглядела мертвой. Она была красивой. Этого и стоило ожидать. Это была не Мириам, а моя память о ней, вызванная разнообразными химикатами, вколотыми в вену. Они и оживили память о давно покойной жене, потому что она была человеком, которого на данный момент мне больше всего хотелось увидеть.
Мириам, созданная моими воспоминаниями, посмотрела на меня, улыбнулась и сказала:
— Не сейчас, Бирс. У тебя нет времени.
— Преварикация[12] — нехорошая вещь после стольких лет.
— Боже, да ты в тюрьме научился длинным словам. Выслушай короткое: беги.
— Послушай, Мириам, я хочу узнать, жив я или нет.
Любила ты меня или ненавидела… Я не знаю. А все, что ты говоришь…
Послышался звук. Много звуков. Крики. Некоторые доносились издали, но звучали громко.
— Беги.
Это был не ее голос, в этот раз я точно это разобрал. Рассердившись, поднял голову и увидел, что Мириам там нет. На черных волнах качалась белая лодочка. На сиденье транзистор передавал знакомую песню. С кормы, уткнувшись клювом в грудь, на меня грустно смотрел пеликан.
Странная вещь — музыка. Она побеждает время. Сидит позабытая в твоем сознании, а потом выскакивает из небытия, стоит только услышать две ноты на гитаре или мужской голос, пропевший лишь слово песни, о которой долгие годы не вспоминал. На этот раз это была группа «Флитвуд Мэк» с песней «Иди своей дорогой». Ее звучание вытащило меня из глупой ямы эгоцентризма, в которую я свалился и которой так хотел избежать.
В кармане моих штанов что-то завибрировало в тот момент, когда началось пение.
Она обожала этот альбом, проигрывала пластинку снова и снова, пока игла не протирала поверхность — мы были семьей, все еще не знавшей CD, — и мне приходилось покупать новый диск.
Я вытащил розовый телефон.
— Беги, Бирс, — кричала Элис. — Беги!
Справа от меня, там, где я договорился с ней встретиться, автомобиль мигал фарами. Слева услышал работающий двигатель. Я посмотрел. Это была огромная машина — джип. Он ехал по песку, освещая себе дорогу.
И побежал к Элис, думая о том, что увидел и что услышал за последние несколько часов.
— Пусти меня за руль, — сказал я, садясь в машину. — Я знаю здесь все дороги.
Бирс…
— Будь добра.
И бросил компьютер на заднее сиденье. Элис замолчала. Люди в джипе увидели нас, машина рванула в нашу сторону.
На этот раз споров не было. Элис подвинулась. Я завел двигатель старого «вольво». Слава богу, голова работает нормально, а значит, с вождением проблем не будет. Выехал с бетонной стоянки, прикидывая, когда нас смогут догнать. Разделяла нас в лучшем случае четверть мили.
За исключением Оушн-виста гарденс, местность совсем не изменились. Одноколейные дороги расчертили холмы. Отголосок времен, когда бедные поселенцы пытались из двух акров земли добыть себе средства к существованию. Я стал припоминать все случаи, когда мы блуждали здесь в поисках места для пикников, еще прежде, чем Рики появился на свет. Я смутно представлял, куда мы едем и в каком направлении двигаться. Немудрено запутаться в таком лабиринте.
По временам до нас доносилось злобное рычание джипа. Дороги были предназначены для лошадей, а не для мощных машин, и очень скоро джип перестал нам досаждать своим рыком.
Через пятнадцать минут медленной терпеливой езды мы выехали из Пеликан-Бэй. Элис все еще не сказала ни слова. Так дело не пойдет. Я вырулил на пустынную стоянку возле вершины холма, рядом с автострадой, выключил мотор и фары и взглянул на нее.
— Ну, в чем дело? — спросил я.
— Я сделала глупость. Позвонила в больницу — узнать о здоровье Шелдона.
— Что?
— Его подстрелили, мы его привезли. Значит, мы за него отвечаем, и нужно было о нем справиться.
— Шелдон — лживый предатель, злобное ничтожество. Он пытался продать меня Кайлу Маккендрику.
Элис сердилась, однако заметно было, что она говорит правду. Я начал разбираться в таких вещах. Можно понять по глазам: смотрит человек прямо или отворачивается. Простая вещь, я понимаю, но за долгое время одиночного заключения я отвык от человеческих лиц.
— Он пожалел о том, что сделал, как думаешь? — спросила она. — Мне сказали, что он идет на поправку, если тебя это интересует.
— Я знал, что с ним ничего не случится! Как думаешь, сколько подстреленных людей довелось мне увидеть за свою службу?
«Но в любом случае, мы не должны были засветиться».
— Как они узнали? — спросил я.
Она нахмурилась.
— Мне показалось, когда я позвонила и спросила, куда его забрали, их голоса звучали по-особенному. Я же тебе говорила, что это — частная больница. Им приказали обратить внимание на звонки насчет Шелдона.
— Частная? Ты хочешь сказать, что она принадлежит Маккендрику? — спросил я.
— Кому же еще? Думаю, у них стоит определитель номера. Лао Лао позвонила мне вскоре после того, как я тебя высадила. Она очень сообразительна. Работники аптеки, что на первом этаже, сказали, что ее кто-то спрашивает. Она спустилась по пожарной лестнице и отправилась к подруге, владелице бара. Нам нужно где-то остановиться, Бирс.
— Я думаю, — солгал я.
— Ну и хорошо.
Я никак не мог взять в толк, отчего она так на меня сердита.
— Что ты стала делать? — спросил я.
— После звонка бабушки? Поездила немного. Нашла дорогу к берегу.
Она помолчала.
— Прошла вдоль моря. Ночью пляж охраняют не слишком усердно.
— Да?
Это меня удивило. К этой части бухты трудно пройти по муниципальной дороге. Должно быть, чувствуют себя в безопасности в присутствии огромного количества электроники, напиханной повсюду.
— Твоя адвокатша не из тех, кто задергивает занавески, — заметила Элис. — А от тебя пахнет чем-то… ароматным. Прости, может, я не то говорю.
— А!
Если кто-то смотрел в открытое окно, зрелище, должно быть, было еще то.
— Ты и в тюрьме ее целовал?
Так вот почему она так на меня взъелась.
— Нет. Я пытался узнать у нее то, что мне было нужно, и убрался, прежде чем бандиты откликнулись на ее звонок. Вот и все. Сюзанна знает обо мне то, чего я сам не знаю, но хочу узнать.
Я рассказал ей о Гвинете, о возможном переезде в исправительное заведение Маккендрика, о том, что сказала Сюзанна о моей «казни», о пропаже денег, но ни слова о встрече, о которой условился со Стэплтоном.
Элис немного оттаяла.
— И что тебе посоветовала адвокатша?
— Ехать с ней на юг, пересечь границу. Там у нее еще один дом. Затеять долгие переговоры с государственной юстицией. Чего еще можно от нее ожидать? Но потом она вышла за пивом и позвонила Стэплтону. Остальное…
Я развел руками.
— Элис, — сказал я. — Жаль, что я не тот человек, за которого ты меня принимаешь. Я привязан к прошлому. И от этого мне не отключиться, как бы ни старался. К тому же у меня нет того, чем должны бы обладать современные мужчины. Ни манер, ни морали, ни обаяния. Вот, например…
Я сунул руку в карман и вытащил двойную нитку жемчуга.
— Я украл это вместе с компьютером Сюзанны. Хотел сделать тебе подарок. Теперь понимаю, какая дурацкая это была идея.
Она смотрела на сверкающие в темноте бусины.
— Они настоящие?
— Ты видела дом. Неужели думаешь, что у нее могут быть подделки?
Элис провела пальцами по жемчугу и убрала руку.
— Это не мое, Бирс.
— Да, — согласился я и немного обрадовался.
Если бы она с улыбкой приняла подарок, мне пришлось бы ей доверять. Так уж устроены и мужчины, и женщины.
— Я узнал кое-что у Сюзанны и ушел. А сейчас сижу и чувствую себя идиотом, у которого в мозгу сидит большая картина, но я никак не могу ее увидеть.
Я снова выкатил на дорогу дребезжащий «вольво». Надо подумать, где остановиться так, чтобы Ридли Стэплтон и Кайл Маккендрик нас не обнаружили.
Лао Лао ждала нас в гавайском баре в Эдеме, в трех кварталах от дома. Она захватила с собой полиэтиленовую сумку с пожитками. Перед старушкой стоял фруктовый коктейль с бумажным зонтиком. По лицу Лао Лао было видно: приятный вечер у камина с рюмкой хорошего коньяка в ее планах не значится.
— Спасибо, подонок, — пробормотала она, когда я помог ей сесть в машину.
Другого слова я от нее не дождался, даже когда мы пришли в мотель «Сивью». Лао Лао молча направилась в свой номер. Элис стояла в сторонке, пока я добывал из автомата безалкогольные напитки и закуски и думал о предстоящем разговоре.
По пути из Пеликан-Бэй мы каждый раз проезжали «Сивью». С детских лет я помнил правило: лучше всего прятаться в самом видном месте. «Они не станут нас искать в трех милях от особняка Сюзанны Аурелио», — подумал я. На самом деле я сомневался, что Стэплтон вообще будет меня искать. Ведь я назначил ему встречу на следующее утро. Будучи человеком со средствами — это доказывал вертолет, — Стэп, конечно же, думает, что встретится со мной, выслушает и, если понадобится, вытрясет из меня информацию, которая до сих пор оставалась нераскрытой. Возможно, так все и будет, хотя я намеревался избежать этой встречи.
