Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий

 Как раз под эту чертову русскую тушенку кто-то предложил тост за

 генерала, что, конечно, Казмо очень понравилось и он потребовал налить "по

 полной". Заедать вино жиром было малоприятно, и я дотянулся до

 лендлизовской банки.

 - Феликс, а помнишь наш последний бой?! - обратился слегка охмелевший

 генерал к своему слуге.

 Феликс и так был бледным, но после этих слов как-то весь сжался и еще

 больше побледнел - воспоминания, должно быть, не были слишком приятны.

 - Это было уже двадцать три года назад, - продолжал генерал. - Даже

 не верится! Да, двадцать три года назад. Я как раз обедал - я это

 прекрасно помню - в палатке-шатре стоял крепкий дубовый стол на одну

 персону... мой стол, одним словом. А Феликс тогда приготовил удивительное

 блюдо - поросячьи ушки в... в каком-то сногсшибательном соусе...

 - В апельсиново-спаржевом... - подсказал глухим голосом Феликс.

 - Да-да... Ты-то, конечно, помнишь! - генерал на мгновение замолчал,

 будто сбился с мысли, но тут же, сделав здоровый вдох, продолжил. -

 Феликсу было нелегко работать, ведь в той обстановке он должен был

 постоянно иметь на плече автомат. А попробуйте приготовить что-нибудь

 изысканное, когда у вас такая тяжесть болтается и мешает и рукам, и спине!

 Но он все-таки приготовил эти ушки! Я до сих пор чувствую на языке их

 вкус... Эта память неистребима! И я сидел за столом и ел их специально

 медленно, чтобы продлить удовольствие. А запивал я обед настоящим "Шато де

 Мутон". Это был удивительный букет. И вот в тот момент, когда я

 только-только принялся за третье ушко - а было их не меньше двенадцати -

 поганый неприятель решил атаковать... не наши, а именно мои позиции. Они

 не пошли на специально для них построенные укрепления, но покарабкались,

 черт побери, на тот самый холм, который я облюбовал для своего командного

 пункта. И вот тогда мой верный Феликс совершил свой подвиг. Он с автоматом

 в руках оборонял мою палатку, чтобы враг не смог прервать мой обед. Когда

 бой был уже позади, я специально вышел из палатки, чтобы посмотреть; чем

 же там все кончилось. И что я увидел?! Это было невероятно: двенадцать

 вражеских трупов и в двух метрах от палатки истекающий кровью Феликс -

 последний, уже к тому времени смертельно раненный враг бросил гранату... И

 вот с тех пор мой Феликс уже двадцать три года живет без ноги... Но живет

 здесь, потому что я не предаю и не бросаю настоящих друзей! Да, Феликс?!

 - Так точно, - кивнул слуга.

 Мне показалось, что слуга даже улыбнулся - видно ему было приятно,

 что сам генерал рассказывает о его подвиге. И бледность куда-то пропала с

 лица Феликса, или, может быть, ее заменил пьяный румянец?!

 - А помнишь, я просил тебя отдать мне свою оторванную ногу?! - Казмо

 повернулся и пристально смотрел на Феликса. - Просил! Но ты отказал! И

 совершенно зря!..

 Уловив после этих слов странные взгляды гостей на себе, генерал

 поспешил объяснить:

 - Я хотел высушить ее и оставить на память, как свидетельство его

 подвига, но Феликсу взбрело в голову похоронить ее со всеми воинскими

 почестями... И я пошел у него на поводу. Мы заказали маленький гроб,

 положили туда его ногу и забили гроб гвоздями, а спецкоманде объявили, что

 там останки убитого разрывом снаряда офицера... Ну, а действительно,

 сколько вы найдете останков, если снаряд упал прямо под ноги! Шиш вы

 найдете, а не останки! Но, во всяком случае, похороны были торжественные,

 с залпом в небо, как полагается. Феликс плакал, я тоже не удержался от

 слез... Это было просто невероятно - хоронили часть живого человека! Там

 теперь памятник безымянному герою и наверно местные жители приносят иногда

 цветы...

 В глазах у Феликса блеснули слезы. Мне стало как-то не по себе.

 Что-то неладное творилось в желудке, подташнивало, и я стал подозревать в

 этом тушеночный коктейль.

 - Давайте выпьем, друзья! - закончил свой рассказ Казмо. - За

 президента!

 Выпили, хотя я только пригубил. За столом поднялся говорливый шумок.

 Вацлав спорил о чем-то со своим соседом, Тиберий расспрашивал Феликса о

 его жизни. Генерал молча жевал тушеное мясо, заедал его хлебом и взгляд

 его был направлен в сторону горизонта. И был этот взгляд какой-то

 застывший и холодный.

 Я встал из-за стола и подошел к бортику террасы. Внизу на волнах

 качались две яхты. Низко летали чайки, то и дело ныряя в воду и иногда

 выныривая с мелкой рыбешкой в клюве.

 - А ты мне дашь рецепт поросячьих ушек в том соусе?! - донесся до

 моих ушей голос Вацлава.