Чарльз Тодд - Признание
— Скажите, пожалуйста, где я могу его найти, — попросил Ратлидж.
— Кажется, его увезли в больницу Святой Анны. Это милях в семи отсюда. Я так растерялась, что не расспросила их подробнее. И испытала такое облегчение, что ему, наконец, помогут… — Она глубоко вздохнула, отгоняя нахлынувшие воспоминания.
— Вы хотя бы примерно видели, как он ударился?
— Я просила медиков сказать, что с ним. Чтобы передать тем, кто будет спрашивать о нем. Но они тогда и сами еще ничего не знали. Рана на лбу сильно кровоточила; медики считали, что у него сломаны ребра. Кроме того, они подозревали травмы внутренних органов. Потом они захлопнули дверцы и уехали. А я еще долго стояла и смотрела им вслед. Никак не могла собраться с духом; не знала, что делать дальше.
— Поблизости есть кто-нибудь, кого можно попросить передать весточку в Оксфордшир?
— Значит, он из Оксфордшира? Я попрошу садовника. Думаю, он охотно съездит туда, у него в Оксфорде друзья — главный садовник одного из колледжей и его родные. Завтра я дам ему выходной.
— Вот фамилия владельца «Триумфа». Он, наверное, с радостью приедет за своим мотоциклом. — Ратлидж достал записную книжку, написал, куда ехать, вырвал листок и передал его хозяйке дома.
— Но почему Скотленд-Ярд? Что он натворил? Тот человек… вы за ним гнались? Вам поэтому все о нем известно? — Мэрилин Ферман показала на лист бумаги у себя в руке.
— Я следом за ним ехал в Лондон, — ответил Ратлидж, радуясь, что в его словах есть хотя бы толика правды. — А вы как себя чувствуете? Кто-нибудь может прийти и побыть с вами?
— Нет, не надо… Конечно, я пережила небольшое потрясение, но все пройдет. — Мэрилин Ферман вздохнула. — Просто… я видела, как его буквально подбросило в воздух. Все произошло так быстро, что я и вскрикнуть не успела. А потом на него стал падать мотоцикл, как будто собирался раздавить его. Большего ужаса я в жизни не испытывала!
Ратлидж посидел у нее еще немного; убедившись, что женщина немного успокоилась, он сказал:
— Я должен ехать дальше.
— Скажите, а вы не… Вы не пришлете мне весточку, выжил он или нет? Было бы так мило с вашей стороны. И мне не хочется гадать, что с ним случилось, до конца дней.
— Постараюсь хоть что-то вам сообщить. Но имейте в виду, возможно, врачи пока тоже ничего не знают. Им ведь надо осмотреть раненого и оценить характер повреждений. Быстро вы ничего не узнаете. Но надеюсь, мне удастся сообщить вам хорошие новости.
— Да, понимаю. Постараюсь не волноваться. И все-таки утешительно думать, что я смогу прогнать из головы ту ужасную сцену.
Озабоченно качая головой, Ратлидж вернулся к тому месту, где лежал упавший «Триумф».
Осмотрев мотоцикл, он сел в машину и поехал искать больницу Святой Анны.
Найти ее ему удалось не сразу. Небольшая больница в деревне, на которую наступал разрастающийся Лондон, совсем не бросалась в глаза. На окраине он развернулся и во второй раз проехал через деревню. Наконец, он заметил в переулке католическую церковь. На указателе было написано, что церковь носит имя святой Анны. За храмом Ратлидж разглядел квадратное здание, окруженное небольшим парком. Скорее всего, раньше там жил местный сквайр или священник.
Оставив машину у крыльца, он вошел. По коридорам ходили монашки в белом. Скорее всего, до войны здесь было родильное отделение, где принимали рожениц со сложными случаями. Здесь же имелась и палата для пострадавших от несчастных случаев.
Ему навстречу вышла дежурная сестра. Вначале она приняла его за пострадавшего и даже спросила, что с ним случилось. Ратлидж сказал:
— Кажется, к вам недавно привезли человека, который упал с мотоцикла… Авария произошла неподалеку отсюда.
— Вы его родственник? — спросила сестра, неодобрительно поджимая губы, как будто собиралась сказать, что здоровых в палату не пускают.
— Я из Скотленд-Ярда, — ответил Ратлидж. — Пострадавший должен был помочь мне в одном расследовании.
— Вот как? Что ж, в таком случае вам не повезло.
Глава 14
— Он умер? — ошеломленно спросил Ратлидж, не готовый к такому повороту событий.
— Нет, не умер. Но вполне мог умереть. И возможно, умрет. Весь в кровоподтеках и ссадинах. Лишь чудом он не разбил голову и не сломал ни одной кости. И ушел, отказавшись от дальнейшего лечения. Не захотел полежать у нас даже несколько часов! Уверял, что его жена будет беспокоиться, если он не вернется домой до полуночи.
Но у майора Рассела не было жены — во всяком случае, Ратлидж ни о какой жене не знал.
— Он не сказал вам, как его зовут и где он живет?
— Сначала нет, а потом сказал дежурной сестре, что его зовут мистер Фаулер, Джастин Фаулер. Из Лондона. Позже он спросил, ходят ли отсюда омнибусы до Лондона, особенно такие, что останавливаются у Кенсингтонского дворца.
Будь он проклят!
— И он нашел омнибус, который отвез его в Кенсингтон?
— Должно быть, нашел. Он спросил кого-то из санитаров, на какой омнибус ему сесть, и я видела в окно, как он уходил.
— Спасибо, сестра.
— Пожалуйста, когда найдете его, передайте, что он должен отдохнуть. Возможно, его повреждения серьезнее, чем нам кажется. Может быть, у него даже сотрясение мозга. Очень глупо с его стороны было так поспешно уходить.
— Непременно передам, — обещал Ратлидж и ушел. Мысли в голове у него путались. Что задумал майор Рассел?
От Кенсингтонского дворца можно дойти пешком до Челси, где живет Синтия Фаррадей. Кроме того, там Рассел может пересесть на другой омнибус, добраться до вокзала Виктория и сесть на поезд до Тилбери…
Хэмиш сказал: «Наверняка к девчонке поехал. От нее покатит в Тилбери, а оттуда — в „Берег“».
Ратлидж уже заводил машину.
— Заглянем сначала в Челси, — вслух ответил он. — Просто на всякий случай. — Он выехал из деревни и повернул на дорогу, ведущую в Лондон.
Потом он добавил:
— У него передо мной фора. Но омнибус еле тащится. И мы хотя бы догадываемся, где его можно искать. Если он не в Челси, остается еще лондонский дом, а после него — Эссекс. Рассел знает, что старшая сестра клиники пошлет кого-то к нему домой, но, возможно, думает, что у него хватит времени помыться и переодеться.
Для такой поздней ночи движение в Лондоне оказалось на удивление плотным. Грузовики с продуктами, машины, тележки и тачки соперничали с омнибусами и даже с несколькими большими телегами, влекомыми лошадьми; хотя их было не так много, пробираться в потоке оказалось трудно. Единственным утешением Ратлиджу служило то, что большой, неуклюжий омнибус продвигается по запруженным улицам еще медленнее.
Когда он, наконец, добрался до Кенсингтона, небо на востоке уже заалело.
Посреди дороги остановилась повозка, нагруженная молодой капустой. Возница торговался с лавочницей; они никак не сходились в цене. Ратлидж в досаде вылез из машины и подошел к торгующейся парочке.
Они дружно развернулись к нему и уставились на него в упор, когда он спросил:
— Почем ваша капуста?
Возница оглядел его с ног до головы, а лавочница сказала:
— Послушайте, я первая!
Не обращая на нее внимания, возница назвал Ратлиджу цену.
Цена оказалась немыслимой, но Ратлидж без звука уплатил ему за десять кочанов, передал их лавочнице, а затем показал на высокое сиденье возчика:
— Поезжайте! Первую сделку за день вы уже заключили.
Ухмыляясь, возница с готовностью вскарабкался наверх и поднял поводья, понукая лошадей. Но лавочница сказала:
— Эй, а как же я? Я тоже хочу выбрать!
Он улыбнулся ей сладчайшей улыбкой:
— Мадам, скажите спасибо, что получили десять превосходных кочанов капусты, которые не стоили вам ни фартинга!
Не дожидаясь ответа, он направился к своей машине.
Остаток пути до Челси обошелся без происшествий, но Ратлидж все равно нервничал. Он боялся опоздать. Он вилял из стороны в сторону, объезжая на узких улочках тележки молочников и другие машины. Им овладело дурное предчувствие. Что он найдет в доме Синтии Фаррадей? Он надеялся только на одно: что ее служанке хватит ума не открывать дверь окровавленному незнакомцу.
Но когда он остановился перед домом мисс Фаррадей, то сразу увидел, что дверь приоткрыта. Он прислушался, тратя драгоценные секунды. Может быть, изнутри донесутся громкие голоса, шум — и тогда у него появится повод войти и вмешаться?
В доме было тихо.
Ратлидж открыл дверь шире, приготовившись к нападению — если Рассел увидел его машину на улице. Но никто не бросился на него, и он вошел.
В дальнем углу отчетливо тикали большие напольные часы. Ему показалось, что повсюду царит неестественная тишина. Ратлидж стал переходить из комнаты в комнату на первом этаже, прислушиваясь ко всем шорохам. Все комнаты оказались пустыми, и нигде не было заметно признаков борьбы.
