Марина Серова - Черная кошка
Следователь имел классически советскую следовательскую внешность. Серенькие волосики, серенький костюмчик, серенькое лицо и серенькое выражение на нем. Точнее, отсутствие всякого выражения. Он мне понравился сразу. Такие обычно четко выполняют свои обязанности, не пропускают мелочей, на допросах спокойны, но как клещи вцепятся в вас и не отпустят, пока не докопаются до правды.
Я знавала парочку таких, когда работала в прокуратуре. Интереснее всего наблюдать за ними, когда им предлагают взятку. Они начинают рассматривать предлагающего с таким интересом, словно обнаружили перед собой новый, еще неизвестный ученым вид млекопитающего. Им даже не приходится почти ничего говорить. Клиент как-то сам постепенно начинает понимать, что сморозил глупость, совсем неуместную в данных обстоятельствах.
– Ваше имя? – начал следователь стандартную процедуру допроса.
– У вас же написано, – дала я стандартный ответ, который звучит из уст, наверное, процентов девяноста всех допрашиваемых.
– Иванова Татьяна Александровна?
– Именно. Она самая, – от волнения я, кажется, начала говорить в рифму. – Но прежде чем вы начнете задавать мне свои вопросы, позвольте мне спросить вас кое о чем.
– Спросите.
Я забыла отметить, что следователи «серенького» типа отличаются практически бесконечным терпением и готовностью выслушивать что угодно, если среди словесного мусора надеются обнаружить крупицы истины. Поэтому пауза, которую выдержал следователь перед тем, как ответить мне, была совсем маленькой.
– Спасибо... э-э... простите?
– Сергей Денисович.
– Да... Сергей Денисович... Спасибо вам, что согласились ответить на мои вопросы. Скажите, Эльвиру Колобкову действительно убили?
– Да, – следователь снова сделал небольшую паузу, прежде чем ответить, но снова воздержался от комментариев.
– Благодарю вас. Понимаю, что могу показаться навязчивой, но не могли бы вы... хотя бы в общих чертах... пояснить мне, как было совершено это преступление?
Сергей Денисович смотрел на меня со все возрастающим интересом, но и тут не стал возражать.
– С удовольствием поясню вам это, но должен предупредить, что в нашем распоряжении имеются достаточно серьезные улики и свидетельские показания, которые указывают на то, что это преступление могло быть совершено вами.
– Не сомневаюсь. Иначе вы не стали бы применять ко мне столь строгие меры. Кстати, почему меня поместили в одиночку?
– Обезьянник был переполнен, а камера оказалась свободной. Впрочем, вы скоро будете лишены этих неудобств. Думаю, что уже после допроса вы сможете проводить свое время в теплой компании.
– Большое спасибо! Но я лично надеюсь, что после допроса я смогу проводить свое время на свободе. Так как же все-таки произошло убийство?
– Потерпевшая была задушена упаковочным шнуром на кладбище, куда она пришла, чтобы посетить могилу своих родителей.
– Что-нибудь украдено?
– Да, деньги, часы и украшения. Кроме того, во рту потерпевшей была обнаружена денежная купюра небольшого достоинства. Но мы думаем, что весь этот маскарад устроили для отвода глаз.
– Вот как. Ну что ж... прекрасно. А каковы же улики, свидетельствующие против меня?
– Нам известно, что вы следили за Колобковой. Мало того, вы незаконно проникли к ней в гостиничный номер и установили там средства наблюдения, разрешенные только специальным агентам в специальных случаях.
– И из этого вы сделали вывод, что я хочу ее убить?
– Нет, выводы были несколько иные. Мы считаем, что вас наняли, чтобы ее убить, и у нас даже есть предположения, кто именно это сделал.
Чернявый поработал на славу! Хуже всего было то, что, по сути, он был прав. Я действительно следила за Эльвирой, и меня действительно наняли. Хотя и совсем для других целей. Но и у меня тоже были свои козыри на руках.
– Послушайте, Сергей Денисович... можно я задам еще один вопрос?
– Попробуйте.
– Вам говорит что-нибудь фамилия Давыденко?
– Ну... предположим.
– Очень хорошо. Это... очень хорошо! Так вот, если подполковник Давыденко скажет вам, что он ручается за меня и гарантирует, что я никуда не сбегу и больше никого не убью, достаточно вам будет этого, чтобы выпустить меня хотя бы на один день, хотя бы без документов, хотя бы под залог всей той суммы, которую вы у меня изъяли?
– Боюсь, что представление о нашей работе вы черпаете из художественных фильмов. Мы оперируем не чьими-то высказываниями, а конкретными фактами. Если у подполковника Давыденко имеются факты, подтверждающие вашу непричастность, мы их рассмотрим.
Да, похоже, я сама наступила на собственные грабли. Знала прекрасно, что здесь бесполезно заводить подобные разговоры, но именно эту тему и подняла. Ну да, ведь представление о следовательской работе я черпаю из художественных фильмов, чего же еще от меня ждать!
Но кое от чего я все-таки воздержалась. Мне очень хотелось узнать фамилию чернявого, и когда следователь заговорил о моей слежке и разных там «средствах наблюдения», меня так и подмывало спросить, откуда он почерпнул столь интересные сведения. Но я знала, что он не скажет, и не спросила.
Однако стремление выйти на волю оказалось сильнее доводов здравого смысла. Кроме того, меня вдруг осенило, что если чернявый – не родственник Эльвиры и не претендует на наследство, то Настя теперь для него – ненужная улика, и он постарается как можно быстрее избавиться от нее. Девочке грозила реальная опасность, теперь уже действительно – опасность для ее жизни, а я сидела тут и разводила на бобах с дотошным следователем.
– Да, факты, – между тем продолжал следователь. – Например, что вы делали между пятью и семью часами вечера? Может быть, у вас есть алиби?
Алиби? Подождите-ка... алиби... между пятью и семью... Ну, конечно! Борис! Вот оно, мое блестящее и неопровержимое алиби!
Похоже, следователь уловил изменение в выражении моего лица.
– Что-то припомнили?
– Да, разумеется. Колобкову убили недавно, значит, медэксперты смогут установить более точное время смерти, чем «между пятью и семью», не так ли?
– Возможно. Но, чтобы с вас сняли подозрения, у вас должно быть алиби именно на этот период. Кроме того, обвинение в незаконном проникновении не будет с вас снято, потому что...
– Одну минуточку... подождите, пожалуйста! Прежде чем мы продолжим нашу беседу, я объясню вам кое-что, и, надеюсь, получив возможность взглянуть на дело с другой стороны, вы поймете, что у меня есть алиби не только на момент убийства, но и на все те незаконные проникновения, которые вы так старательно пытаетесь мне инкриминировать.
На сей раз Сергею Денисовичу действительно пришлось запастись терпением, потому что я рассказала ему все дело с самого начала. Не называя имени своего клиента, я поведала ему предысторию, затем рассказала о том, как Настя потеряла родителей и что после этого произошло, как я начала преследовать чернявого, а он пытался сжить меня со свету и, наконец, как я приехала в Петербург.
– Как видите, свои представления о следовательской работе я черпаю не только из художественных фильмов, – говорила я. – В свое время я работала в прокуратуре, но потом решила заняться частным сыском. Однако некоторые связи у меня остались, и именно им я обязана знакомством с подполковником Давыденко, который, кстати, и помог мне так быстро найти Эльвиру и, главное, Настю. Сейчас девочке угрожает серьезная опасность, поскольку, если спутник Эльвиры, который, как я предполагаю, и сообщил вам все интересные сведения обо мне... если он сам не может претендовать на наследство Колобкова, то Настя для него – главная улика, и он постарается избавиться от нее. Что же касается моего алиби, то сегодня, около пяти часов вечера, я закончила слежку за этой парочкой и вернулась в гостиницу. Там я где-то до половины седьмого находилась в ресторане, где очень мило беседовала с господином по имени Борис. Думаю, он узнает меня и сможет подтвердить мои слова. Кроме того, факт моего пребывания в ресторане установят с помощью официантов и прочей обслуги. После ужина я поехала в гостиницу, где проживала Эльвира, чтобы снять свои «жучки». Кстати, я очень торопилась, ожидая, что с минуты на минуту она появится в номере. Могла ли я предполагать тогда... Впрочем, не важно. Забрав аппаратуру, я вернулась в свой номер, чтобы просмотреть отснятый материал. За этим занятием вы меня и застали.
Говорить про поддельный паспорт я не стала.
Какое-то время следователь сидел молча и, по-видимому, переваривал мой рассказ.
– Все это нуждается в проверке, – наконец выговорил он.
– Да, разумеется. Но постарайтесь провести эту проверку как можно оперативнее. Не забывайте, девочке грозит опасность! Для начала найдите Бориса и позвоните Давыденко. Надеюсь, того, что они сообщат вам, будет достаточно, чтобы освободить меня.
