Диана Бош - Тигр всегда нападает сзади
Глава 14
Конец мая. Три дня после исчезновения Киры
Алан Сэйвик, высокий седовласый мужчина, как обычно, обходил свои «владения». Полгода назад он сам добровольно уехал на этот остров, чтобы вести здесь затворническую жизнь. Врач по образованию, Алан работал в клинике пластической хирургии в пригороде Лондона и имел неплохой, а главное, стабильный доход.
Женился он в тридцать пять лет. Энн тогда было двадцать два, и она пришла к нему подправить форму носа. По скромному мнению Алана, милый курносый носик вовсе не стоило исправлять. Он так ей об этом и сказал. Но Энн возмутилась и стала горячо убеждать его сделать операцию.
– Понимаете, я не смогу с таким носом жить! Я хочу тонкий аристократический нос, как у Джейн Сеймур. Ну, вы помните, она еще в «Джеке-потрошителе» играла. Если вы не согласитесь, я брошусь с крыши, и виноваты в этом будете вы! – Она захлопала длинными ресницами и невинно улыбнулась. Точнее, изобразила наивную улыбку. Но глупышкой Энн не была никогда.
Взбалмошная, субтильная брюнетка, она всегда добивалась своего. Алана же это забавляло, и еще ему нравилось, что с ней никогда не приходится скучать. Но в этом положительном качестве имелись и побочные эффекты: никогда нельзя было заранее предугадать, что она вытворит завтра.
Прожили они вместе пятнадцать лет, родили двух дочерей – Эмми и Люси. В доме был достаток, в семье идиллия, так ему казалось, во всяком случае. И он как-то не заметил за рутиной будней, когда из веселой смешливой девчонки она превратилась в уверенную, знающую себе цену женщину. Он и не хотел этого замечать, потому что любил прежнюю Энн – забавную девчонку с веснушками на носу.
Однажды они сидели вместе у камина. Он смотрел на огонь, расслабляясь после трудного операционного дня, а она – в телевизор, где шло очередное шоу.
Вдруг она выключила телевизор, повернулась и спокойно произнесла:
– Я ухожу от тебя.
– Что ты сказала?
Ему показалось, будто он ослышался. Сейчас она сострит, потом рассмеется, и они вместе пойдут на кухню пить чай. Его лицо расплылось в улыбке, но Энн вдруг вскочила и, нервно пройдясь по комнате, сказала:
– Ты все прекрасно слышал. И не надо играть в эту игру, не поможет.
Алан опешил:
– Я правда не понял. Ты не могла бы повторить?
– Хорошо, – она достала сигарету, не обращая внимания на недовольную гримасу мужа, закурила. Затем села на маленькую тумбочку у выхода. Закинув ногу на ногу, оперлась спиной о стену. – Я не люблю тебя. И ухожу к другому. Видишь, как все просто?
– Но почему? У нас же все было хорошо! – искренне изумился Алан. В его представлении, их брак с Энн был идеальным.
Как оказалось, жена думала совершенно иначе. Она говорила около часа, вываливая на его несчастную голову все свои обиды и претензии. Он слушал и мрачнел. В числе прочего выяснилось, что Алан ее никогда не понимал, всегда жил своими интересами, а еще – что он черствый, эгоистичный, диктатор, душегуб, террорист и… звероящер. Последнее Алана удивило до такой степени, что он крякнул и, разведя руки в стороны, изумленно воскликнул:
– Но почему звероящер-то?!!
– Потому что только земноводное может жить рядом с женщиной и не замечать ее, – парировала Энн.
Это было обидно и несправедливо. Алану очень хотелось ей возразить, и он уже открыл рот, чтобы разразиться пламенной тирадой, но Энн опередила его.
Резко, словно вколачивая последний гвоздь в крышку гроба, она отчеканила:
– Это Марк.
– Что? – растерялся Алан.
– Я думала, тебе будет интересно узнать, кто тот мужчина, которого я люблю, – усмехнулась она, – так вот: это Марк. Твой друг и младший коллега.
Теперь он молча разглядывал ее, пытаясь понять, почему всего этого не замечал раньше: ее визгливого голоса, садистской манеры ухмыляться, когда ты едва ли не теряешь сознание от боли в сердце, и острого крысиного носика. Алан сам когда-то сотворил по ее просьбе этот тонкий изящный нос, но сейчас он невероятно раздражал его.
Поймав себя на мысли, что ему очень хочется схватить жену за тонкую белую шею и одним движением свернуть ее набок, он испугался. Сморгнул видение и, проглотив комок в горле, глухо спросил:
– И давно это у тебя с ним?
– Скоро уже пять лет. Что только подтверждает: тебе на меня всегда было на-пле-вать.
Она так и сказала это – раздельно, по слогам и с видимым удовольствием. А Алан вдруг почувствовал себя опустошенным и обессиленным. Околпаченным дураком.
Выходит, Энн права, и ему ни до кого, кроме себя, никогда не было дела. Существовали только работа и он сам. Нет, работа все-таки была для него всегда важнее всего, даже себя.
Раздавленный и морально уничтоженный, Алан вышел. Покачиваясь на непослушных ногах, прошел по двору и сел на скамейку, приютившуюся под раскидистым мощным деревом. Прислонился к мокрому стволу спиной. Холодно и стыло – вот что чувствовал сейчас Алан. И дело не только во влаге, оставшейся от недавнего дождя.
Кто знает, сколько бы он еще сидел так, не шевелясь, невидящим взглядом уставившись перед собой. Но из дома вышла Энн с девочками и двумя увесистыми чемоданами в руках.
«Какой же я глупец! – сокрушался позже Алан. – Сам, своими руками, помог жене погрузить саквояжи в автомобиль». А надо было топать ногами, кричать, молить, держать ее за руки, но только не отпускать от себя… Может быть, она тогда поверила бы в искренность его слов и в то, что можно начать все сначала.
Алан вздохнул и, прищурившись, посмотрел в морскую даль. Мелкие белые барашки волн – шторм бала три, не больше. Уже полгода он живет здесь, на этом необитаемом острове. Но изученный вдоль и поперек, этот кусок суши так и не стал ему родным.
Это было его добровольное решение – уйти от мира. Он взял в клинике бессрочный отпуск, выслушал заверения в дружбе и любви и пообещал, что если надумает работать, то непременно вернется сюда. Его друг, Грег Сендлер, владелец нескольких необитаемых островков, разбросанных на территории более чем двадцать тысяч квадратных километров, предлагал ему бунгало на одном из них.
Алан наотрез отказался.
– Я хочу уединиться. Сам построю себе хижину, буду охотиться и ловить рыбу. А может быть, даже и выращивать что-нибудь из овощей. Я хочу жить в полной изоляции, только наедине с природой. От благ цивилизации возьму минимум – то, без чего нельзя на острове обойтись.
– Мне твоя идея кажется несколько безумной, – мягко возразил Грег. – Я тебе предлагаю: бери один из моих островов. Хочешь – самый дальний и неуютный. Я могу даже персоналу приказать, чтобы они к тебе не слишком часто приезжали. У нас, знаешь ли, так положено – у клиентов убирать. Но когда нашим гостям это не нравится, мы с готовностью идем им навстречу, и никто не приезжает, пока клиент сам не попросит или не уедет.
– Мне плевать и на твое мнение, и на твоих клиентов, – устало огрызнулся Алан. – Не хочу бунгало и не желаю никого видеть.
Грег на грубость друга никак не среагировал. За долгие годы он успел хорошо узнать Алана: если тот грубит, значит, ему совсем плохо. Следующая же фраза Алана подтвердила его мысли:
– Мне сейчас в петлю хочется залезть, а ты говоришь – бунгало. Нет уж, только необитаемый, да поскорее. А еще лучше, чтобы остров был плохо пригоден для проживания и с массой диких зверей. Преодоление трудностей – вот что может излечить меня.
– Хочешь знать мое мнение? Думаю, ты лукавишь.
Губы Алана сжались в тонкую полосу, и он, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди.
– Нет. Все, что мне сейчас нужно, – это убежать от самого себя. Уставать до чертиков, так, чтобы больше никаких мыслей дурацких в голову не лезло.
– Извращенец, – грустно констатировал Грег. – Но дело твое, спорить не стану. Даже отвезу тебя на остров, как обещал. Но у меня есть два условия…
– Говори.
– Раз в три месяца к тебе обязательно будет приезжать яхта и привозить продукты, медикаменты и другие необходимые вещи.
– Раз в полгода достаточно.
Грег вздохнул.
– Ладно, пусть так.
– Второе условие какое?
– Если тебе понадобится хоть малейшая помощь, слышишь – малейшая!!! – ты обязательно дашь мне об этом знать. Ты должен мне пообещать, – с нажимом сказал Грег, – убийцей я быть не намерен.
После этих слов Алан долго молчал, раздумывая. Потом горько усмехнулся:
– Что ж такое, я ни над жизнью своей не властен, ни над смертью. Хорошо, я приму твое условие, но с одной поправкой. Право выбора – прервать одиночество или испытывать судьбу дальше, все-таки останется за мной. С тебя, мой дорогой друг, я ответственность за мою жизнь снимаю.
Грег долго спорил, не соглашаясь. Но потом уступил. После долгой перепалки он все-таки пошел на компромисс, и Алан отправился на остров. Уже там выяснилось, что Грег слукавил: бунгало на острове оказалось. Правда, несколько старое и заброшенное, но вполне пригодное для жизни. Алан сначала жутко разозлился на Грега и в качестве протеста попытался строить собственную хижину. Но тут пошли дожди, и в недостроенном жилище стало невозможно жить. Упрямый Алан вынужден был перебраться в бунгало, тем более что и там нашлось, к чему приложить свои силы. Так что обида на старого друга за небольшой обман сменилась чувством глубокой благодарности.
