Ольга Ветрова - Титры к фильму о любви

И все-таки за что мстит маньяк, чего он хочет добиться? Разве найдется хоть одна женщина, у которой никогда не было любовника? Это означает или любовь с первого взгляда и на всю жизнь, которая настигла двоих прямо в окрестностях ЗАГСа. Или, напротив, полное отсутствие всякого присутствия любви и даже интереса со стороны противоположного пола.

И все-таки странно, что Катя угодила в этот список. И, если честно, немного лестно. Она себя любовницей Горчакова не ощущала. Было что-то в этом слове: аморальное, запретное и одновременно сладкое. Она же – всего лишь одна из многих его сексуальных партнерш.

А он всегда готов найти новую. Вот, например, сейчас он целует руку той самой блондинке – разговорчивой жене Коротышки, подошедшей положить цветы на уже засыпанную могилу. И блондинка улыбается так, словно они встретились не на похоронах, а на концерте любимой группы. И красотку можно понять. Горчаков ростом с ней вровень. И контракты с женщинами он не заключает, он заключает их в объятия. Нет у него комплекса Наполеона, имеющийся же комплекс Дон Жуана скорее привлекает дам, нежели отталкивает.

Нет, не будет Катя на это смотреть. Она лучше тоже подойдет к могиле. Не для того, чтобы попрощаться, ведь они с жертвой не были знакомы, или выразить соболезнования вдовцу, ведь они были знакомы слишком давно. Прощания и соболезнования – и того, и другого было здесь в избытке. Катя же подошла, чтобы пообещать себе и Елизавете сделать все, что в ее силах. Для них и против маньяка. Не так уж и много, конечно, однако кое-что она может.

– Не исключено, что Елизавета Комова была беременна и скрывала это от мужа, – сообщила Катя своему боссу в машине, когда они ехали с кладбища домой.

На этот раз им действительно было по пути. Катя посчитала свой дочерний долг выполненным и собиралась вернуться в свое столичное жилье.

– Ты что, с патологоанатомом пообщалась? – удивился Горчаков ее осведомленности.

– Я думаю, с ним следователь обязательно пообщается, так что мы должны быть к этому готовы. Учитывая, что клиент заявил, что у них детей не было и быть не могло.

– Да уж, тень довольно бесцеремонно улеглась на светлый образ идеальной семьи. А так все хорошо начиналось, но в результате – все, как у всех. Походы налево, тесты на отцовство, сомнения, подозрения… Если муж был курсе, у него появляется мотив для убийства. Если же не знал, а следователь ему скажет, у него появится мотив для самоубийства. Новый удар так скоро после похорон. Еще неизвестно, кто ему скорее понадобится, адвокат или психотерапевт. Кстати, откуда информация?

– Конечно, из неофициальных источников, – призналась Катя.

Алексей тоже кое-что мог бы оттуда почерпнуть, но все его внимание было сосредоточено на глубоком вырезе стильного черного платья этого источника.

– Они, в отличие от официальных, практически не лгут? – усмехнулся Горчаков.

– Им, в отличие от официальных, лгать незачем. У них нет мундира, чтобы защищать его честь. У них декольте, – не удержалась Катя.

– Радио «Би-би-си», – понял он. – Блондинка Блондинке Сказала?

Народный вариант – «Баба Бабе Сказала», но Горчаков женщин бабами не считал. Он их считал блондинками.

– На самом деле, Блондинка Сказала Брюнетке. Но это уже детали.

– Да, в какой-то момент перестаешь замечать и цвет волос, и даже размер груди. Остаются только два ощущения. Ты – рядом. И – нет тебя. А все остальное – детали.

– Да вы поэт, Алексей Сергеевич, – ее на самом деле изумили его слова и неожиданно серьезный тон, какими они были произнесены.

– Поэт – это Северянин, Катенька. А я – адвокат, которого бросила девушка. Знаешь, как у «Чижа»: «Когда уходит любовь, начинается блюз…» Что еще остается? Ну не готовить же иск в суд о понуждении ее к общению!

Шеф удивлял ее все больше и больше. Бросила девушка? Блюз? Любовь?!

– Сожалею, если у вас проблемы с Алисой Островской, – изобразила сочувствие Катя. – Вы – такая яркая пара!

Он посмотрел на нее, как на умственно отсталую:

– Настолько яркая, что бабушку точно ослепит. Если ты помнишь, моя бабушка-княгиня лично знала Пастернака. Лично знать ведущую скандального телешоу, хоть и с литературной фамилией, ей необязательно.

– То есть Алиса Островская достаточно хороша, чтобы играть с вами в бильярд на раздевание и терять сережки в вашей постели, но никак не гармонирует с обивкой вашей аристократической гостиной? – почему-то разозлилась за Алису Катя.

В конце концов, та проявила женскую солидарность и не отказалась помочь супруге боксера. Да и вообще, не было бы Островской, Горчаков сбежал бы среди ночи от Кати к другой. Изменил-то ей Алексей, а не Алиса. Алиса Кате ничего не должна. Не обещала быть вместе, «пока утро не разлучит нас». Горчаков, конечно, тоже не обещал. Но Кате казалось это само собой разумеющимся. Век живи – век учись.

– Уверяю тебя, ей самой этого не надо. Разве что в профессиональном плане, – возразил он. – Если бы мне пришла в голову бредовая идея познакомить Алису с бабушкой, она бы сразу стала тыкать в нее микрофоном и требовать подробностей: мол, что «у нее было с Пастернаком»? Кать, блюз – это не об Алисе.

– Простите, это вообще не мое дело, – она отвернулась к окну и внезапно образовавшейся за ним пробке.

Странная вещь – эти пробки. Обычно стоишь в них и видишь, как убивают время, причем твое время. Расстреливают по секундам, даже не из пушки по воробьям, а из установки Град по кузнечикам: ни одному не спастись. Спрашивается, зачем было выбегать из дому с недосушенными волосами, оставив на кухне недопитый кофе? Раз все равно стоять, могла бы не торопиться и даже успеть помыть не только чашку, но и плиту, потому что кофе тоже куда-то обычно торопится.

Но все меняется, если, цитируя Горчакова, «ты – рядом». Тогда расстрел вдруг превращается во вручение наград. Взгляд, улыбка, даже молчание – все награда. И специальный приз – его слова о любви. Конечно, трудно поверить, что блюз – это о Кате. Это о ком-то изысканном, утонченном. Алиса Островская, конечно, тоже не подходит. Вот какая-нибудь прима Большого театра или дочка английского посла… В любом случае, никак не помощница из твоей собственной фирмы, у которой нет ни одной нитки настоящего жемчуга. А есть провинциальное детство, заурядная внешность, выпивающий отец, мать, мечтающая выдать дочь замуж хоть за кого-нибудь, квартира с недоделанным ремонтом и куча комплексов от всего этого.

Она понимала, что это не может быть о ней, но чувствовала, что именно о ней…

– Кать, ты так и будешь ускользать от меня? – вздохнул Алексей. – Прятаться за Алису и официальную вежливость?

– Я вас не понимаю.

– Прекрати называть меня на «вы»! И просто будь со мной.

Это была не просьба, а требование. При этом он даже на нее не смотрел. Он смотрел на дорогу. А она изучала его аристократический профиль и мечтала его растиражировать. И чем раньше, тем лучше. И ничего не могла поделать с этим желанием. Черт, ну почему все так?!

– Я с тобой, – сказала она. И это было не признание, а уже стон. – Это тебя не было рядом. А огонь – был!

– Прости! Лучше бы наоборот. Это действительно свинство с моей стороны. И с его – тоже.

– Это шутка? – возмутилась она. – Удачная, ничего не скажешь!

Ему легко говорить! А Катя до сих пор не могла забыть, как ее душил в объятиях дым, как на нее бросилось со всех сторон пламя, а в висках дятлом стучало: «Это конец!» И ничего уже не будет: ни семьи, ни работы, ни сбежавшего кофе. Вообще ничего…

– Нет, это новое свинство, – тут же согласился он.

– Это не свинство, Алексей. Это твой образ жизни. Ничего серьезного, ничего святого. Наверное, так легче и приятнее. Но я живу иначе.

– Давай делать это вместе, – на этот раз он повернулся и посмотрел ей в глаза.

Зачем скрывать? Это именно то, что она хотела. Чтобы на нее ТАК смотрел ТАКОЙ мужчина. Мало того, он предложил ей жить вместе. Или ей послышалось?! Прямо в одной квартире, с одним тюбиком зубной пасты на двоих? И никаких ночных отлучек к приехавшим из-за границы друзьям и неодетым телеведущим? Не может быть! Даже Светику в свое время это не удалось. Она и Алексей просто встречались.

Минуточку! Это что же происходит? Объяснение в любви? Предложение сердца и ключей? Вот так, запросто. По дороге с кладбища, которое они, к счастью, посетили по производственной необходимости. Но в Катиных мечтах все было по-другому. Цветы, а не воспоминания о траурных венках. Свечи, конечно, не автомобильные. Романтическая музыка, а не урчание мотора. И пробка должна быть от шампанского, а не дорожная. Мечты, мечты…

И что из этого? Нажать на «паузу» или вообще перемотать назад? Ни за что! Лучше пусть будет наспех, не к месту, походя, чем вообще не будет.

– Что именно делать вместе? – на всякий случай уточнила она.

Не хотелось бы опять обмануться, выдать желаемое за действительное. В последнее время у них не разговоры, а ритуальные танцы какие-то. Как сказать тебе все, при этом не сказав ничего?