Ридли Пирсон - Китайская рулетка
Дружинник, судя по шуму, сократил дистанцию; теперь их разделяли считаные метры. Грейс продолжала идти с той же скоростью. Будь на ее месте Нокс, давно бы уже началась потасовка.
Еще две двери, третья снова открыта. Грейс, даром что обещала Джону ни с кем не разговаривать, заглянула и крикнула: «Есть кто дома?» Отчасти сцена предназначалась для дружинника. Вышла пожилая мусульманка. Грейс понизила голос. Авось повезет.
– Здравствуйте, – сказала она на путунхуа. – Вы знакомы с северянином, что живет через две двери от вас?
Женщина кивнула.
– Да. Он монгол. И он в квартире не один.
Грейс едва не вскрикнула от подтверждения своей догадки.
– Его приятель задолжал мне, – пояснила она.
Мусульманка помрачнела.
– На твоем месте, сестричка, я бы простила ему долг.
– А его приятели часто появляются?
Последовал едва заметный кивок.
– Да. – Мусульманка говорила еще тише, чем Грейс. От этого шепота мороз по коже продирал.
– Эти монголы – они здесь и живут? Со своим боссом?
– Да. Вон в той квартире. По двое в комнате.
«Бутылочное горлышко. Засада».
– И сколько их?
– По всей видимости, пятеро.
Значит, еще трое пребывают в добром здравии.
– Я вот почему спрашиваю, – принялась объяснять Грейс, – не хочу, чтоб меня засек мой должник. Крайне неприятный тип.
– Они все неприятные.
– Монголы, что с них взять. Дикари, – закивала Грейс.
Мусульманка явно придерживалась того же мнения.
– По двое в комнате, – повторила она. – А вожак занимает целую комнату.
– Вожак?
– А кто ж? Они ведь как стая псов.
– Понимаю. – Грейс переваривала сведения, прикидывая, можно ли продолжать расспросы. – Значит, в двух комнатах разместились.
Взгляд мусульманки стал жестче, холоднее. Грейс поняла, что злоупотребляет ее отзывчивостью.
– Вы мне очень помогли, спасибо вам.
– Не за что, – буркнула женщина.
Грейс попятилась. Мусульманка остановила ее:
– Послушай моего совета – забудь о деньгах. Не связывайся с этими псами. У нас на улице никто с ними не связывается.
Грейс кивнула.
– Да пребудет с вами мир.
– Спасибо на добром слове.
Дверь захлопнулась.
Дружинник успел закурить и теперь сидел с сигаретой на табурете под сенью горшечных растений. Без сомнения, он все видел; зато ничего не слышал.
Грейс зашагала прочь и через несколько секунд оказалась на оживленной улице. Прошла квартал, прежде чем пересечь проезжую часть и усесться к Ноксу на скутер.
– Что разведка доложила?
– Поехали, – распорядилась Грейс. – По дороге расскажу.
Джон вклинился в поток транспорта. Грейс обхватила его за талию. И вдруг разжала руки, отшатнулась, воскликнула:
– Нокс! Нокс!
Ее левая рука была в Ноксовой крови. Она сунула ее Джону под нос.
– Вот черт! – выругался тот.
– У вас кровь.
– Я в курсе.
– А мне ни гугу! Разве это честно? – Грейс пыталась перекричать шум мотора.
– Адреналин, – сказал Нокс, будто этот термин мог объяснить его поведение.
– Сейчас же едем к вам.
– Ко мне нельзя. Помните, какого вы хвоста привели? Мы у них теперь как на ладони. Наш покой нарушен, Грейс. О возвращении нечего и думать. Вашей квартиры это тоже касается. Вы засветились во время потасовки. Они вас выследили. Наверное, после приема вели, а ведь вы сразу направились к себе.
Грейс не пыталась оправдаться.
– Так что они теперь знают ваш адрес, – продолжал Джон. – И мой запасной адрес. Они идут по нашему следу, мы нужны им, иначе бы они так не рисковали. Ни мне, ни вам нельзя возвращаться.
Несколько долгих секунд Грейс переваривала сказанное.
– Я знаю одно место, Нокс. Можем поехать туда и спокойно обдумать дальнейшие действия.
– Только не говорите, что мы отправимся к вашему другу.
– Ни в коем случае. Мы поедем на съемную квартиру. Правда, район не может похвастаться хорошей репутацией.
– Однако же вам он известен не понаслышке.
– Да. Я там уже бывала. – Грейс подумала о Лю Цзяне.
Меблированные комнаты с кухоньками и услугами горничной использовались обычно мелкими бизнесменами, которые подолгу задерживались в Шанхае и не могли позволить себе дорогой отель.
– Ладно, поехали в ваш клоповник, – согласился Джон.
– Надо поторопиться! – Грейс паниковала и не могла этого скрыть. – А то вы кровью истечете.
Ага, понятно, чего она боится, – вида крови. У каждого свой бзик, своя слабина. Нокс, в частности, не выносит, когда сильный берет верх над беззащитным. Не выносит в прямом смысле до тошноты.
– Если честно, – прокричал он, повернув голову, – я этой крови даже не заметил. Я нормально себя чувствую.
– Вы истекаете кровью, Джон. Притормозите-ка. Мне нужно позвонить. Потом я поведу.
В первый раз она назвала Нокса по имени. Он улыбнулся, несмотря на неожиданную боль – Грейс вцепилась в него во время торможения.
08:00
Храм Цзинъань
Район Цзинъань
Шанхай
Торговец при храме имел вид самый жалкий. Мэлсчой выложил целых семь юаней за пучок курительных палочек, мысленно возмущаясь ценой, вошел в полутемный храм. Позолоченный Будда, запечатленный в позе лотоса, достигал тридцати футов высоты, у его колен лежали подношения – плоды помело и свежие цветы. Тлели, уплотняя воздух, курительные палочки; дым обнимал плечи идола подобно пышному шарфу.
Мэлсчой пришел в храм не за тем, чтоб молиться, а потому, что один из двух его пока не раненных товарищей был определен следить за охранником из «Ян Констракшн», за Безмозглым Фэном. Человек Мэлсчоя вел Фэна до того самого тупика, где находится гостевой дом «Квинтет», и видел, как женщина и американец отметелили и Фэна, и его подручного.
Человек Мэлсчоя вскоре упустил из виду женщину с американцем – очень уж плотное было в тот вечер движение. Впрочем, Мэлсчой уважительных причин не признавал, в его понимании подобный промах требовал сурового наказания. Теперь на нем – наблюдение за «Квинтетом» и за ночным сторожем, который только что вошел в храм.
Китайцы, думал Мэлсчой, наверняка располагают аналогом поговорки «Есть много способов ободрать кошку»; думал, но знать этот аналог не желал.
У его пекинского босса уши в каждой замочной скважине. Интересно, как скоро он узнает о целом ряде ошибок, допущенных Мэлсчоем и его людьми? Как скоро решит, что монголы больше не нужны? И что тогда? Мэлсчоя тупо изобьют в темном переулке? Заберут в участок? Или предъявят политическое обвинение? Мэлсчой не знал, как добраться до пекинского работодателя. Знал только, что деньги он платит хорошие, притом регулярно.
Несмотря на свой агностицизм, Мэлсчой воспользовался случаем и помолился за новые возможности и дополнительные деньги, которые позволят вернуться на родину и обеспечить семью.
Последовавший вскоре разговор с ночным сторожем свелся к предмету, к которому неизбежно сводятся все шанхайские разговоры, – к деньгам. Мэлсчой предложил пятьсот юаней и убедился, что за этакую сумму сторож и собственного первенца продаст, если покупатель найдется.
Итак, нынче ночью чужестранец имел свидание с женщиной. Женщина ждала его в баре, от скуки сплетничала с барменшей. Речь шла о женских побрякушках, поскольку женщина держит магазинчик на Жемчужном рынке.
Отлично. Уж теперь Мэлсчой потолкует с этой женщиной, выведает все, что ей известно об американце, и о том, зачем американцу понадобился Лю Хао. Ибо она – единственная зацепка. Она, а не золоченый идол, способна спасти Мэлсчоя.
Участь же спасителей хорошо известна – их приносят в жертву. Исключений не бывает.
09:00
Район Чаннин
Шанхай
– Во де тянь! – Грейс указывала дорогу к меблированным апартаментам. Забронировать их удалось почти с той же быстротой, что и обычный гостиничный номер. Главная угроза исходила от швейцара и видеокамер; Грейс и Нокс опять прикинулись распаленными любовниками. За сходную цену управляющий зарегистрировал новых жильцов под фальшивыми именами. Грейс несла пакеты с покупками – пришлось несколько раз остановиться по дороге.
Пол был выложен безвкусной кафельной плиткой, мебель выполнена из черной кожи и алюминия, освещение составляли галогеновые лампы. Из окна виднелась такая же многоэтажка.
Грейс опустила жалюзи и задернула шторы.
Нокс воззрился на свою рану – кровь запеклась, пропитала футболку, ткань прилипла к коже.
– Ничего не имею против вашей помощи – если, конечно, от вида крови вас не тошнит.
Грейс непроизвольно попятилась.
Джон не без труда стащил липкую футболку. Грейс нашла в себе мужество помочь ему. Правда, от раны отворачивалась.
– Не волнуйтесь, она не опасная, только с виду мерзкая.
– Это вас ножом пырнули.
