Гера Фотич - Генералы песчаных карьер
Того пробил пот. Всё напряжение, накопившееся за дорогу, выплеснулось наружу через железы, моментом сделав нижнее бельё мокрым. Выступив испариной на лице, начиная скатываться каплями от затылка вниз по волосам к шее. Суранов достал платок и вытер голову. Тот намок как промокашка.
— Ну и что? — торжествующе спросил он Кирилова, как только дверь кабинета закрылась, и они оказались наедине.
— Что? — недоумённо спросил тот.
— Я же всё слышал! — уличающее, через сильную одышку произнёс Суранов, — я был рядом с генералом, когда он приказал выдать номера!
— Во-первых, номера выдать он не приказывал, а только сказал оказать тебе содействие, — спокойно ответил Кирилов, — А в чём оно выражается, ты знаешь?
— Не знаю и знать не хочу! — разъяренно, но тихо из-за сухости в горле произнёс Суранов, — Тебе генерал приказал в моём присутствии дать номера.
— Понимаешь, Пётр Иванович, генералам тоже свойственно ошибаться. Ведь он большой начальник. Не может он знать всё законодательство и ему надо подсказывать. Быть может он свою резолюцию и поставит, а подчинённый должен смотреть. И если поставлена она неправильно, то необходимо исправить. Вот завтра в управлении начнёт работать комиссия из Москвы. Увидит твой подписанный рапорт и усмотрит в нём нарушение. Кто будет отвечать? Тот, кто санкционировал выдачу номеров. Значит генерал! А чтобы этого не произошло, мы, его подчинённые, должны заботиться о чистоте помыслов и не давать своего генерала в обиду!
У Суранова перехватило дыхание. Такой наглости от Кирилова он не ожидал. В то же время, что возразить на эту грамотную речь, он не знал. Поскольку апеллировать приказом, по причине его отсутствия, был не в состоянии. Пётр Иванович несколько раз глубоко вздохнул и замолчал, обдумывая как поступить дальше.
На помощь пришёл сам Кирилов:
— Ты пойди, Иваныч, посиди в приёмной подумай. А я пока с юридическим отделом созвонюсь. Спрошу, как можно этот вопрос уладить, чтобы и тебе помочь, и генералу не попало!
Суранов вышел из кабинета в приёмную.
Молоденькая секретарша сидела за столом и была занята. Судя по всему, она сосредоточенно разыскивала в интернете какую-то необходимую ей музыку, водя мышкой по коврику и периодически нажимая на клавиши. В этом ей помогал чёрный матовый компьютер с плазменной панелью.
Периодически включая очередную мелодию, слушала её несколько секунд, а затем выключала. Искала дальше. Она не обратила внимания на появившегося полковника и продолжала заниматься своим делом. После каждой неудачи она поджимала свои тонко подведённые губки и начинала их нервно покусывать. Но потом снова увлекалась поиском и расслабляла их, заставляя расправляться, наливаясь изнутри, словно спелые вишенки.
Мне бы твои заботы, — подумал Суранов, садясь на пустующий кожаный диван стоящий рядом у стены. Буквально через минуту мимо него в кабинет начальника ГИБДД зашёл заместитель Кирилова — подполковник Сафронов.
Толстый и неуклюжий, с огромной физиономией и малюсенькими, в тонкой оправе, очками на переносице, которые выглядели игрушечными и терялись на такой большой площади лица. Казалось, что о них просто забыли в детстве, и они остались до сих пор.
Выйдя, через пять минут, он тоже сел на диван.
— Не принял? — товарищески спросил его Суранов.
Они были знакомы поверхностно: несколько раз встречались на совещаниях и совместных мероприятиях.
— Принял, — спокойно ответил Сафронов, не поворачивая головы.
— А чего не уходишь? — удивился Суранов.
— Просил тебе помочь, — продолжая глядеть перед собой, сообщил Сафронов.
— Что помочь? — не понял Суранов и повернулся всем корпусом к сидящему рядом Софронову.
— Помочь думать, как номера получить! — невозмутимо ответил тот. И сделав паузу, продолжил уже тише и, повернувшись к Суранову, — короче Склифосовский, если тебе не понятно, ты можешь бегать между ними за своими номерами до конца срока службы. Пока не занесёшь мне пятёрку бакинских, ничего не получишь!
В этот момент Суранов услышал марш Мендельсона и радостный крик секретарши:
— Ура! Нашла, наконец! — и, обращаясь к двум толстым воркующим старшим офицерам, пояснила, — завтра у подруги свадьба, а я готовлю ей в ресторане праздничный номер…
За весь двадцатилетний срок службы у Суранова ни разу не вымогали взятку свои. Сам неоднократно давал в виде благодарности. Но чтобы требовать за положенное по закону! С этим он столкнулся впервые.
— Милиция меняется, — подумал он, и не в лучшую сторону!
Суранов почувствовал как этот сидящий рядом подполковник с забытыми на лице очками, синие номера, пятёрка баксов и молоденькая секретарша с покусанными губками, слились в единое целое, объединенное торжественным свадебным маршем.
Превратившись в тяжёлое и неприятное предчувствие неизвестной трагедии, приближающихся безрадостных перемен. Он вдруг понял, что проглядел что-то очень важное в службе. Словно все ушли далеко вперёд, а он, исполняя свой служебный долг, продолжал изо всех сил дубасить ногами, попавшуюся ему на пути, кочку. И вот только сейчас, подняв голову, остановился, обнаружив себя одиноко стоящим среди полуразрушенных устоев нравственности и офицерской чести.
Вечером начальник ГИБДД позвонил Ткачу и сообщил, что утром на совещание завезёт подарок от толстяка.
Ткач его понял.
Глава 24. Направление главного удара
На следующий день, ровно в девять часов утра, в актовом зале состоялось совместное совещание инспекторской комиссии и сотрудников управления. Предварительно сотрудники каждого направления уже познакомились с проверяющими, и теперь оставалось, чисто юридически, закрепить права каждого.
Инициатором совещания был руководитель инспекторской проверки полковник Сорокин. Выступая на трибуне, ознакомил всех с планом её проведения, режимом работы и сроках отчётности.
Он сразу не понравился Ткачу. Тот стоял на трибуне, облокотившись на деревянный парапет. Периодически подтягивая галстук. Отрываясь от текста и начиная говорить своими словами, держал правую кисть у рта, словно прикрывал его пальцами. Но этим ещё больше концентрируя внимание зала на своих губах, издали похожих на маленький свинячий пятачок.
Закончив речь, он попросил всех сотрудников управления разойтись, а инспектирующей группе остаться для уточнения поставленной задачи. Когда в зале из местных остался только Ткач, Сорокин любезно попросил его удалиться тоже:
— Сергей Евгеньевич, Вы разрешите, я поставлю задачу своим подопечным. Это для Вас будет не интересным и отвлечёт от насущных проблем.
Ткач возмутился в душе, но из зала вышел.
Что он там может наговорить, — подумал он, — ведь все задачи уже утверждены планом проверки, который Сорокин привёз с собой и копию передал мне. Ничего там особенного нет. Обычная рутина.
Вернувшись в кабинет, генерал пододвинул к себе книгу. Он решил занести в неё очередную запись по поводу начала проверки и приезда инспекторской группы. Но что-то не давало ему покоя. Нужные мысли путались, перескакивая на происходящее в актовом зале. Совершенно случайно взгляд его упал на пульт управления громкой связью. Он совершенно забыл, что недавно установили электронную связь с актовым залом, чтобы он мог участвовать в совещаниях, не выходя из собственного кабинета. Ткач нажал кнопку с надписью «АЗ».
Сначала он услышал звуки двигаемых стульев, гул голосов и непонятное шарканье. А затем явственную речь Сорокина:
— Господа офицеры! Я оставил сейчас в зале только руководителей оперативных направлений инспектирования, сотрудников аппарата МВД работающих в Москве. Только вам я хочу довести основную задачу, поставленную перед нами самим министром.
В этом проверяемом управлении на протяжении длительного времени процветает коррупция и взяточничество. Этот красивый замечательный город со всех сторон опутан нитями стяжательства и мздоимства. Начиная с самых нижних ступеней государственных служащих, до самого верха: прокуроров, администрации города и судов. Направление главного удара — сращённая преступность и руководство данного управления. Этот многолетний союз мы должны разорвать своими силами. Вывести на чистую воду негодяев, использующих власть, данную им народом на процветание преступности. Обездоленные граждане этого большого города изнывают от беспредела чиновников и правоохранительных органов. И только мы сможем вывести на чистую воду не только исполнителей, но и самих организаторов этой преступной клики, свившей гнездо на груди нашей страны…
Ткач как завороженный слушал обличительную речь Сорокина. Казалось, что она звучала откуда-то из далёкого прошлого и была похожа на призыв к организации очередного великого процесса времён сталинизма. Казалось, что кто-то, шутя, подключил динамик к магнитофону, чтобы потом вместе посмеяться. Но генералу было не до смеха. Он понял, что основной акцент ставится на устранение руководства. Ему хотелось ворваться в актовый зал и закричать:
