Юлия Алейникова - Ангел Смерти
«А что, если все же Бурмистрова убила Скобелева, причем из обычной бабской ревности?» – мечтательно вопросил себя Андрей. У нее и алиби стопроцентного нет!
Но, к огромному сожалению Андрея, у Скобелевой не было и внятных мотивов для убийства. Судя по всему, Бурмистров ее любил и даже жениться на ней хотел.
А с другой стороны, что, если он поделился с любовницей своими планами выйти из дела, да и еще и сдать всю шайку-лейку?
В этом случае его, безусловно, могли убрать. И лично Скобелева, и наемный убийца. Сколько ни бился Андрей, он так и не смог точно выяснить, кто появлялся в административном коридоре в течение того часа, когда отсутствовала на месте Кайса Робертовна и когда Бурмистрова навестил убийца. В этой части здания, помимо кабинетов директора, главврача, юрисконсульта, замдиректора по технике и замдиректора по маркетингу располагались лишь конференц-зал и служебные туалеты. Директор был у себя, так же, как и его секретарша. Зам по маркетингу находилась в «местной командировке», как она сама это сформулировала. Причем ее алиби подтвердили не меньше восьми человек в том самом СПА, где проходила ее командировка.
Директор по технике выяснял отношения с представителем фирмы гарантийного обслуживания вентиляционного оборудования, которое никак не желало добросовестно трудиться и норовило выйти из строя при каждом удобном случае. Отношения с обслуживающей организацией портились, назревал скандал, в который вынуждено было вмешаться начальство.
Бурмистров сидел на месте, Скобелева, по ее свидетельству, работала с документами, а больше никто из сотрудников на этаж не поднимался. Во всяком случае, не сознался в этом никто, да и свидетелей чьей-либо лжи у Андрея не было. В этом случае посетить Бурмистрова мог и наемный киллер. Поднялся на лифте или по лестнице, шмыгнул в коридор, сделал свое дело – и так же спокойно покинул клинику. Ни отпечатков пальцев, ни прочих следов эксперты обнаружить в кабинете Бурмистрова не смогли. Как его убили, до сих пор неясно. Ведь укол – это вам не удар по голове! Судя по всему, Бурмистров на момент введения яда был в сознании, тогда кто же и под каким предлогом сделал ему укол… и – как?!
Отравил Бурмистрова его знакомый, обманом ввел не тот препарат? Или ему приставили ко лбу пушку и заставили сделать себе инъекцию? Первое – правдоподобнее. Второй вариант выглядит слишком уж пафосно. Хотя посетитель мог быть знаком Бурмистрову и не являться при этом сотрудником больницы. Тогда при чем тут укол? И кем этот человек может быть? Разумного ответа на эти вопросы не находилось. Что, конечно, отнюдь не свидетельствовало о том, что этого ответа вообще нет.
Андрей еще немного помучился, поскрипел мозгами, а потом решительно поднялся и отправился в больницу, справедливо полагая, что там у него гораздо больше шансов найти разгадку, нежели сидя в кабинете. Походит он по тамошним коридорам, подумает, вдруг его посетит сыщицкое вдохновение?
Первым делом Андрей навестил Кайсу Робертовну. После переезда и.о. главврача в кабинет своего предшественника и полноценного принятия им должности Юрий Германович Примак предложил «валькирии» остаться у него секретаршей. А она сочла для себя возможным принять его предложение. Во всяком случае, пока новое начальство не освоится с должностью, а Кайса Робертовна не решит, достоин ли преемник Бурмистрова ее уважения и поддержки.
– Андрей Петрович? – вопросительно приподняла бровь госпожа Калдвее, увидев на пороге приемной Андрея. – Чем обязаны?
– Добрый день, Кайса Робертовна. А я к вам! – сладко пропел Андрей Петрович, заискивающе взглянув в глаза хозяйке кабинета.
– Н-да? Чем же еще я могу вам помочь? – не слишком-то любезно откликнулась бывшая секретарша Бурмистрова.
– Увы, вопросы у меня все те же. Кайса Робертовна, я хочу, чтобы вы еще раз подумали: не случалось ли между Бурмистровым и Скобелевой разногласий незадолго до его смерти? Меня интересуют не столько личные отношения, сколько рабочие вопросы. Подумайте, пожалуйста!
– Мне кажется, Андрей Петрович, что вашими стараниями последние месяцы жизни Анатолия Игоревича запомнятся мне ярче, чем моя собственная жизнь, навсегда врезавшись в мою память, вплоть до малейших деталей, – холодным недружелюбным тоном проговорила секретарша.
Но, взглянув на Андрея, сидевшего напротив нее и кротко, просительно на нее взиравшего, она немного смягчилась:
– Не припомню. В кабинете у Анатолия Игоревича хорошая звукоизоляция. Я могла слышать лишь то, о чем говорилось в моем присутствии, либо – в том случае, если визитер забывал плотно прикрыть за собой дверь; или если Бурмистров и его посетители беседовали на повышенных тонах.
– Но вы ведь слышала каким-то образом, – Андрей замялся, подыскивая подходящее слово, – отголоски любовных оргий?
– Я их слышала потому, что кое-кто этого очень хотел! – поджав губы, сверкнула глазами Кайса Робертовна.
– Скобелева?
– Разумеется! Вероятно, ей хотелось, чтобы вся больница была в курсе ее любовных побед. Но тут она просчиталась. Я не тот человек, кто будет выносить сор из избы. – В устах Кайсы Робертовны эта простая русская поговорка прозвучала как-то абсурдно. Андрею, да, вероятно, и никому другому никогда бы не пришло в голову, что Кайса Робертовна способна выносить какой-то мусор, да еще и из неких изб. И в прямом, и в переносном смысле слова.
– Значит, Скобелева не желала, чтобы вы были в курсе ее прочих дел? – решил уточнить Андрей.
– Совершенно верно. Но все же мне показалось – подчеркиваю, показалось, – что в последнее время Ирина Владиславовна выходила из кабинета Бурмистрова в несколько взвинченном состоянии. Хотя, возможно, я и преувеличиваю. А возможно, ее недовольство было связано с его разводом или с плохим пищеварением. Ничего конкретного мне не известно.
«Опять двадцать пять!» – невесело размышлял Андрей, бредя по больничным коридорам, когда буквально натолкнулся на выплывшее из-за угла судно.
– Елки зеленые! – едва успел отпрыгнуть в сторону Андрей, когда часть содержимого выплеснулась из емкости на пол.
– Андрей Петрович! Извините, ради бога! Не заметил вас, такая незадача… Не запачкались?
Андрей услышал знакомый голос раньше, чем успел поднять голову и увидеть Родиона Михайловича, выносившего чье-то судно.
– Не запачкались? – еще раз заботливо спросил он, улыбнувшись Андрею Петровичу своей кроткой старомодной улыбкой.
– Нет, нет. Все в порядке. Сам виноват, не смотрел, куда шел, – приветливо улыбнулся в ответ Андрей.
– Вижу, что-то у вас не ладится? Синяки под глазами, складки возле рта стали глубже, и взгляд озабоченный. Идите-ка, голубчик, и подождите меня возле сестринской, – повелительным, столь несвойственным ему тоном распорядился Родион Михайлович. – Я сейчас это «богатство» вынесу, – указал он на злосчастное судно, – и приду вас пользовать. И не вздумайте сбежать! Потом сами жалеть будете, я от всех недугов, и душевных, и физических, и даже умственных, чудное средство знаю. Идите! Я сейчас.
Андрей, заинтригованный словами санитара, отправился, куда ему было велено, и, ожидая Родиона Михайловича, занимал себя беседой с сестрой Танечкой, крупной и сдобной, словно кустодиевские купчихи.
– Ой, а вы уже знаете, кто нашего главного завалил? – с трудом скрывая любопытство и бравируя подцепленным по телику жаргонным словечком, спросила Танечка, наваливаясь на стойку своим пышным, не уступавшим арбузными формами мадам Грицацуевой бюстом. Андрей слегка посторонился, дабы не оказаться прищемленным, и в тон девушке ответил таким же громким шепотом:
– Не могу ничего разглашать, это тайна следствия!
К счастью, в конце коридора показался Родион Михайлович, подошел к нему и повлек Андрея в сестринскую – «пользовать».
– Вот, голубчик, лучшее средство от всех хвороб! Им русские люди издревле лечились, – проговорил Родион Михайлович, ставя перед Андреем Петровичем большую кружку со светлым горячим напитком.
– А что это? – спросил Андрей, подозрительно принюхиваясь.
– Это? Настоящий, исконно русский чай. Иван-чай! – с удовольствием объяснил Родион Михайлович, присаживаясь рядом с такой же большой пузатой кружкой. – По преданию, это растение подарил нашим предкам славянский бог Род. Он хотел дать людям такое растение, чьи корни питали бы их, из листьев его они могли бы шить себе платье, пухом – набивать подушки, а цветы его дарили бы людям бодрость и исцеляли недуги. И бог Род вырастил иван-чай, – не торопясь, рассказывал Родион Михайлович, с удовольствием отпивая чай из чашки. – Наверное, вы не знаете, но до революции этот русский напиток экспортировался во все европейские страны, в том числе и в Англию! И пользовался он огромной популярностью, поскольку был значительно полезнее так разрекламированных ныне китайских и индийских чаев. И знаете почему?
