Михаил Черненок - Сиреневый туман

— Но хоть что-то вы за ней раньше замечали?

Виноградов пожал широкими плечами:

— Вернувшись с курорта, жена вроде бы стала избегать меня. Это показалось странным. Раньше такого с ней не было. А тут еще Лазарь Симонович рассказал, будто у нашей дачи появлялся какой-то молодой мужчина. Я попросил сторожа Донцова понаблюдать за дачей. Донцов меня успокоил. После неловко перед ним было за необоснованные подозрения.

— Почему же паспорта Софии Лазаревны не оказалось дома? — снова спросил Бирюков.

— После выяснилось, что перед поездкой на дачу Соня заходила в Сбербанк, чтобы оставшийся от курорта аккредитив зачислить на сберкнижку, которую занесла домой, а паспорт, видимо, забыла оставить дома и уехала с ним в Родниково. Дальнейшую судьбу паспорта не знаю… — Виноградов задумался. — Не могу понять, за что и где Соне проломили голову? Ведь из раны должна была брызнуть кровь, но на даче не было ни капли…

Бирюков хотел было сказать, что при остановившемся сердце, как это случилось с Софией Лазаревной, кровь не брызжет, но вместо этого внезапно спросил:

— Максим Вольфович, вы любили жену?

Вопрос оказался для Виноградова настолько неожиданным, что он вроде бы или растерялся, или удивился. Во всяком случае, посмотрел на Бирюкова так, будто хотел сказать: какое это имеет значение, когда жены уже нет в живых. Однако быстро взял себя в руки и после короткого замешательства, чуть усмехнувшись, заговорил:

— Любовь — сложное чувство. Часто ее путают с половым влечением. Я, признаться, не специалист в этом и не берусь ответить коротко «да» или «нет». Но если вопрос поставлен, что называется, в лоб, попробую объяснить… Конечно, если бы у меня к Соне не было никаких чувств, я не смог бы на ней жениться. Наши отношения переплелись слишком круто. Я вырос без матери и отца. Сонина мама умерла очень рано. Воспитывал нас Лазарь Симонович. Мне он заменил отца, за что останусь ему благодарен до конца жизни. А Соня для меня была не только женой… Она для меня была святой женщиной.

— И вы никогда ей не изменяли?

Виноградов смущенно улыбнулся:

— На такие вопросы трудно отвечать. Настоящие мужчины о своих любовных связях не треплются. А вас, если не ошибаюсь, интересует именно это?

Бирюков посмотрел Виноградову в глаза:

— У меня есть предположение, что загадочную интригу с исчезновением Софии Лазаревны заварила очень коварная женщина для достижения собственной цели. Поэтому хотелось бы знать круг ваших поклонниц, чтобы выяснить, нет ли среди них такой, которая способна на неблаговидные поступки. Можете на этот вопрос ответить откровенно?

— Попробую… — Виноградов потупился. — Недостатка в поклонницах я не испытывал и не испытываю. Но постоянных любовниц никогда не имел. И ни одной из женщин я никогда не обещал ничего сверх того, что в моих силах. В этом отношении моя совесть перед Соней чиста. Предать ее я не смог бы, несмотря на любые старания самой изощренной искусительницы. Вам это может показаться высокопарным, но, поверьте, это так.

— В таком случае давайте говорить о конкретных лицах.

— Пожалуйста.

— Что вы можете сказать об Оксане Черноплясовой?

— Об Оксане?.. — неподдельно удивился Виноградов. — Извините, но у меня с ней даже намека на интимные отношения не было.

— Может быть, как раз это и задело ее самолюбие?

— Не думаю. Оксана незаурядная натура. Я не верю в ее мистику и шаманство, но в уме и жизненной хватке отказать ей не могу.

— Давно знакомы?

— Порядком. С той поры, когда она выступала на эстраде. Однажды на телевидении состоялась музыкально-спонсорская программа. В числе прочих спонсоров с целью рекламы была и фирма «Автосерсис», где я в то время работал. В конце программы всем участникам, как водится в таких случаях, вручали призы. Оксане выпал приз нашей фирмы. Вручал его я. После случайно встретились в Родниково. Наши дачные участки оказались в одном поселке. В прошлом году Оксана помогла мне найти мастера, который выполнил внутри дачи, так сказать, декоративную работу.

— Расскажите об этом мастере подробнее.

— Лично я мало с ним общался, только по вечерам. В основном дело вела Соня.

— Хотя бы что-то можете сказать?

— Оксана представила его как своего друга. Называла Вовчиком, Вовочкой. Я звал Володей. Фамилию не спрашивал, и сам он об этом ни разу не заикнулся. Очень общительный, с широким кругозором. В оформительском деле талантлив и сообразителен. Деньгами интересовался мало. Насколько я понял, оформительская работа — не основное его дело. Согласился он оказать мне услугу лишь ради того, чтобы я познакомил его с руководителем «Автосервиса» Асултановым. Уж очень Володе хотелось иметь импортную автомашину, а в «Автосервисе» есть мастера, способные из ничего слепить конфетку. Главным образом, конечно, внешний лоск навести. Внутри и гнилье сойдет.

— Вы познакомили Володю с Магометом Саидовичем?

— Конечно. После видел его за рулем «Мерседеса», собранного из утиля, но внешне — блеск.

— Кстати сказать, тот «Мерседес» был собран из ворованных частей.

Виноградов ничуть не удивился:

— В фирме Асултанова такие штучки практикуются. Поэтому я и порвал отношения с «Автосервисом».

— А как, на ваш взгляд, сам Асултанов?

— Коммерсант средней руки. Умом не блещет. Дело ведет, главным образом, за счет напористости и неукротимой энергии. Связи имеет большие. О последних его сделках ничего сказать не могу, ибо по делам фирмы не общаюсь с ним.

— Недавно Магомет Саидович помог задержать с поличным вымогателя взятки.

— Значит, тот запросил с него слишком большую сумму. Взятки, соразмерные доходу, Асултанов раздает направо и налево… — Виноградов грустно вздохнул. — Взяточничество у нас стало бичом коммерции.

— А, скажем, спровоцировать взятку Асултанов не мог, чтобы избавиться от дотошного контролера?

— Нет, на такой риск, когда неизвестно, чем дело кончится, Магомет Саидович не пойдет. Для провокации нужен более изощренный ум, чем у Асултанова.

— Мы отвлеклись, Максим Вольфович, — Бирюков улыбнулся. — Вернемся к разговору о женщинах?

— Пожалуйста.

— У нас есть сведения, что Оксана Черноплясова все-таки проявляла и до сих пор проявляет к вам повышенный интерес…

Виноградов вроде бы смутился:

— Неловко себя хвалить, но, понимаете, я никогда не хамлю женщинам. Стараюсь быть с ними приветливым. Вероятно, поэтому и они со мною постоянно улыбчивы, порою даже игривы. И мне трудно различить, когда это делается в порядке взаимной вежливости, а когда — с целью обольщения. Из Оксаны обольстительница, мягко говоря, неважная. Характер и манеры у нее соответствуют монументальной фигуре. Прямолинейна, напориста, груба. Мне такие женщины не нравятся, даже если они и молоды. Из разговора с Черноплясовой на фривольную тему вспоминается всего один. Как-то с глазу на глаз Оксана вдруг меня спросила: «Вы, должно быть, очень сильный мужчина?» Я пожал плечами: «Двухпудовую гирю правой рукой легко выжимаю до пятидесяти раз». Она: «Имею в виду, в постели». От столь беспардонной прямолинейности я расхохотался: «Оксаночка, постельный спорт — не мое амплуа». — «Неужели никогда не изменяли жене?» — «Никогда». — «Почему?» — «Потому, что она мне не изменяет»… — Виноградов, словно задумавшись, помолчал. — Признаться, когда из Красноярска пришло письмо от якобы покинувшей меня Сони, мне почему-то сразу пришел в голову именно этот разговор с Оксаной. И я тогда подумал, вот, мол, дохвастался. Знаете, есть такое поверье, когда, чтобы не сглазить, нужно либо постучать по дереву, либо трижды сплюнуть через левое плечо…

— Больше на эту тему с Черноплясовой разговоров не было?

— Нет. Собственно, у меня с ней больше и встреч наедине не было, а при свидетелях на интимные темы нормальные люди не говорят.

— Вы не допускаете мысли, что письмо и телеграмма были организованы Черноплясовой?

— Ради чего?! — удивился Виноградов. — Если таким образом она хотела добиться моей благосклонности, то это… чистое сумасшествие.

— Может, у Оксаны или ее друга Володи был какой-то другой интерес?

— Какой?.. О моих отношениях с ними я рассказал без утайки. Никакие взаимные обязательства нас не связывали. Кроме знакомства с Асултановым, я ничего им не обещал, а обещанное выполнил.

— Какие отношения у них были с Софией Лазаревной?

— Насколько знаю, отличные. Соня всегда отличалась тактом и услужливостью. С людьми была готова поделиться последним.

— Она не ревновала вас?

— Для этого не было поводов. Мы во всем доверяли друг другу.

— Однако сторожа Донцова все-таки просили «понаблюдать за дачей…» — многозначительно сказал Бирюков.

Виноградов болезненно поморщился и крутнул указательным пальцем у виска: