Джеймс Чейз - Том 26.Это - серьезно. Сувенир из клуба мушкетеров. Вплоть до убийства президента.

— И никто не заметил, как она выходила из кабины?

— Нет, но мы продолжаем опрашивать пляжников.

Лифт остановился, и мы направились по коридору к номеру двести сорок семь.

— Она придумала неплохой камуфляж, — продолжал Ренкин, вставляя ключ в замочную скважину. — И вообще в Сан-Рафаэле мужчины смотрят не на лицо, а на фигуру.

— Не в Сан-Рафаэле — тоже, — заметил я кротко.

Он распахнул дверь, и мы вошли внутрь. Номер Джека был немногим больше моего, но в нем стояли такая же жара и духота. К тому же он выглядел так, словно по нему пронесся тропический ураган с неласковым именем. Ящики комода были выдвинуты наполовину, их содержимое разбросано по полу. Возле кровати валялись постельные принадлежности. Набивка вспоротых ножом матрацев вытряхнута на пол. Не были забыты и подушки: кто-то изодрал их в клочья.

— Неплохо поработали, — заметил Ренкин многозначительно. — Если здесь что-то и хранилось от посторонних глаз, то вряд ли осталось на нашу долю. Я прикажу поискать отпечатки пальцев, хотя уверен на сто десять процентов, что их нет.

Мы вышли в коридор, и Ренкин запер дверь на ключ.

Глава 2

Я лежал на кровати и прислушивался к тяжелому топоту и звуку приглушенных голосов в соседнем помещении: люди Ренкина искали улики, которые могли хотя бы предположительно навести полицию на след преступника.

Настроение у меня было подавленное, и я остро ощущал чувство неожиданно свалившегося на меня одиночества. Хотя у Джека было немало недостатков, в общем он был отличным парнем, работалось с ним нормально. Судьба свела нас пять лет назад, в бытность мою следователем по особым поручениям в окружной прокуратуре. Джек в это время был репортером уголовной хроники в «Сан-Франциско трибюн». Мы подружились за стойкой бара и как-то однажды, разговорившись по душам после двух или трех бутылок виски, с изумлением обнаружили, что нам обоим смертельно надоело получать разносы от своих обленившихся боссов, носиться, сломя башку, по всему городу, а в результате пироги и пышки все равно доставались начальству. Мы здорово накачались, но все же понимали, что рискуем лишиться твердого заработка ради сомнительной перспективы завести собственное дело. Наш совместный капитал был невелик; но у нас хватало опыта, чтобы в скором времени добиться успеха. Мы знали досконально работу всех детективных агентств в городе, и многие из них функционировали из рук вон плохо. Покончив с выпивкой, мы твердо решили перейти Рубикон и твердо встать на свои ноги.

Наши амбиции были подкреплены активным трудом на новом поприще: через год мы уже зарабатывали на порядок выше того, что было раньше, и ничуть не раскаивались в своем решении.

Я раздумывал о том, сумею ли в будущем обойтись без компаньона. Возможно, следовало подыскать кого-нибудь другого, хотя я вполне способен выкупить долю Джека у его жены. Эта пустоголовая блондинка время от времени доводила моего покойного приятеля до исступления, и я ни минуты не сомневался, что она незамедлительно потребует обратно средства, которые в свое время ссудила мужу для основания агентства.

Постепенно мои мысли переместились на обстоятельства смерти Джека. Слабо верилось, что убийство каким-либо образом связано с делом, которым он занимался. Скорее всего, думал я, его прикончил какой-нибудь вспыльчивый гангстер, застукав Джека со своей любовницей. Необычное орудие преступления, если верить доктору, выдавало руку профессионала, да и роковой удар был нанесен со знанием дела.

Самым важным для меня было выяснить, кто же клиент Джека. Он сообщил в телеграмме, что работа денежная, и так оно, по-видимому, и было. Джек тяжел на подъем и не отправился бы в такую чертову даль из-за сомнительных перспектив. Отсюда следовал вывод, что его клиент — человек состоятельный. Конечно, толку от этого было немного, так как большинство жителей Сан-Рафаэля отнюдь не производили впечатления нищих. Но прежде чем сообщить его фамилию лейтенанту, я должен был увериться на сто процентов, что он никоим образом не замешан в убийстве Шеппи. Ничто так не вредит репутации частного сыщика, как вольность клиента в общении с законом. Тем более в результате непродуманных действий детектива. В подобные агентства просто перестают обращаться.

Когда полиция смотается из номера Джека, думал я, нужно будет дозвониться до Эллы Потом мне пришло в голову, что пользоваться коммутатором гостиницы небезопасно. Ренкин, если у меня сложилось о нем правильное впечатление, не преминет подслушать мой разговор.

Я глянул на часы — настучало уже без четверти час. Со вчерашнего дня у меня маковой росинки не побывало во рту и, чтобы сэкономить время, я решил перекусить сейчас же, пока полиции было не до меня.

Когда я застегивал воротничок сорочки, дверь отворилась и заглянул Ренкин.

— Фу! У вас здесь как в парилке!

— Да уж, не прохладно. Я тут собрался пойти перекусить. Вам что-нибудь принести?

Ренкин задумчиво перекатывал во рту потухшую сигару.

— Меня в данный момент волнует другое. Мы не нашли ничего существенного. — Он ткнул пальцем в сторону соседней комнаты. — Отпечатков сотни, но они ничего не дали. Убирают здесь, прямо скажем, неважно. Я думаю, мы получили отпечатки пальцев, по крайней мере, трех десятков последних жильцов. А вот записей Шеппи, связанных с его делом, так и не нашли. Над чем он работал — по-прежнему тайна за семью замками.

— Могу поручиться, что тот, кто рыскал в его номере до нас, вряд ли чем-нибудь разжился. Джек всегда ненавидел писанину.

— Вы так и не выяснили, кто его клиент? — спросил Ренкин, испытующе глядя на меня. — Вся эта чепуха о сохранении в секрете имени клиента, Брэндон, не стоит выеденного яйца, когда дело касается убийства. Советую вам не тянуть с разглашением. Мне трудно представить, что вы не в состоянии выяснить его имя.

— Я не собираюсь обманывать вас, лейтенант. Но вы сами убедились, что Джек записей не оставил. Без них я в таком же беспомощном положении, как и вы.

— Дайте мне адрес вашей конторы. У вас, насколько мне известно, там осталась секретарша?

— Ее трудно назвать секретаршей. Так, машинистка. К тому же неопытная. Что взять с глупенькой девчонки, которой едва стукнуло семнадцать лет. Проку от нее практически никакого. О наших делах ей ничего не известно.

По выражению лица Ренкина стало ясно, что он сомневается в правдивости моих слов.

— Когда выясните, на кого работал Шеппи, зайдете ко мне в полицейское управление. Даю вам двадцать четыре часа. В противном случае придется навестить вас снова.

Последние слова Ренкин произнес с плохо скрытой угрозой. После этого он вышел из номера, громко хлопнув дверью.

Придется обойтись без обеда. У меня появилось опасение, что Ренкин свяжется с полицией Сан-Франциско, и тогда с Эллой побеседуют еще до того, как это успею сделать я сам.

Я покинул гостиницу и, пройдя квартал, зашел в кафе, где заперся в телефонной будке. Характеристика Эллы, выданная мной Ренкину, состояла из правды лишь наполовину. Ей действительно только-только исполнилось семнадцать лет, но эпитет «глупенькая» не подходил к ней ни с какого бока: наша малышка была на редкость энергичной и находчивой. Сейчас, набрав номер нашей сан-францисской конторы, я ощутил истинное удовольствие, услышав ее звонкий от юности голосок: «Добрый день, детективное агентство «Стар» к вашим услугам».

— Слушай внимательно, говорит Лу, — скороговоркой сказал я в трубку. — Я в Сан-Рафаэле. Джек прибыл сюда по делу и вызвал меня телеграммой. Плохие новости, Элла. Очень плохие: его убили.

Я услышал, как часто и тяжело она задышала. Девочке всегда нравился Джек. Когда она появилась в нашей конторе, мой компаньон по привычке собрался завести романчик, но я сумел убедить его, что овечка слишком молода и к закланию еще не готова. Тем не менее его ухаживание оставило след в наивном сердечке — Элла, я это ясно видел, была явно неравнодушна к Шеппи.

— Джека убили? — переспросила она с дрожью в голосе.

— Да, убили, — повторил я. — Теперь послушай, Элла, у меня к тебе важное поручение. Местная полиция старается выяснить, на кого он работал. Я не успел с ним увидеться и ничего не знаю об этом. Говорил он тебе что-нибудь?

— Нет. Он сказал только, что наклюнулось весьма выгодное дельце и ему надо срочно поехать в Сан-Рафаэль.

По ее голосу я чувствовал, что она с трудом сдерживает слезы. Мне было жаль девочку, но времени утешать ее не оставалось.

— Насчет этой работы Джеку позвонили или сообщили письмом?

— Звонил мужчина.

— Назвал себя?

— Нет. Он отказался сообщить фамилию, когда я об этом его спросила. Он сказал, что желает говорить с одним из владельцев.

Я сдвинул шляпу на затылок и некоторое время провел, отдуваясь, как слон в саванне. Воздух в будке был настолько тяжелым, что на него вполне можно было облокотиться.