Антон Леонтьев - Венец творения
— Нет! — заявила резко Женя. — Я думаю, что вас подставили и в убийстве вы невиновны. Однако слушать ваши дешевые подвывания не намерена. Хотите корчить из себя Ганнибала Лектера — делайте это. Что только подтвердит ваш диагноз, и вы останетесь в этом милом заведении до конца дней своих. Я ухожу!
Она поднялась, направляясь к двери, но за спиной у нее раздался голос Кристины — робкий, дрожащий, полный надежды:
— Ой, вы не шутите, вы в самом деле мне верите? И считаете, что меня подставили? Не уходите, прошу вас, не уходите!
Женя обернулась и увидела перед собой Кристину, являвшуюся теперь смертельно испуганной, почти потерявшей надежду девчонкой. Что ж, таковой она, собственно, и была, пока легкая (хотя, кто знает, может, очень даже и тяжелая?) гламурная жизнь вкупе с браком с богатым и жестоким человеком не испортили ее характер и не извратили душу. Видимо, все же не до конца. Но чтобы снова стать нормальным человеком, Кристине понадобилось оказаться под следствием по причине зверского убийства своего супруга…
Евгения подошла к стулу и, не садясь на него, произнесла:
— Я говорила с вашим адвокатом. Вы, собственно, тоже с ним говорили…
— Мерзкий старикан, первым делом намекнул мне, что если хочу, чтобы он защищал меня, я должна буду его за это отблагодарить! — вскипела Кристина. — И даже подробно описал, как именно!
Женя кивнула и продолжила:
— Да, он сластолюбец, однако юрист отличный. Но даже он уверен, что шансов у вас нет. Поэтому-то вас, собственно, сюда и поместили — чтобы признать невменяемой! Но это не значит, что суда не будет и вас выпустят на свободу. Вас до конца жизни запрут здесь!
Кристина заревела:
— И даже родители, эти неблагодарные скоты… Когда у меня все было хорошо, руки целовали. А теперь знать не хотят! Еще бы, их дочь — убийца-людоед! Это их все мой братишка подначивает, нарик поганый! Я ему на «дурь» столько денег давала, все его долги оплатила, а он…
Женя опустилась на стул и произнесла:
— Не надо плакаться. Потому что все равно не поможет. Да, я вам верю. Точнее даже, знаю, что вы в убийстве не виноваты. Не ожидали, наверное, что я приду вам на помощь?
Кристина заревела пуще прежнего, а Женя строго произнесла:
— Итак, вы должны рассказать, что произошло в ту ночь. Потому что только так можно доказать вашу невиновность! И прекращайте реветь!
Кристина шумно вздохнула — видимо, командирский тон действовал на нее ободряюще.
— Так ведь я все уже рассказывала следователям! Только они мне в лицо смеялись, заявляя, что такую чушь точно протоколировать не будут! Я и сама понимаю, что звучит дико! И даже мой адвокат заявил, что если я решила выдумывать сказки, то надо придумывать поумнее, а не такие тупые! Но в этом-то и суть, что это не сказки, а правда!
Женя кивнула, и Кристина продолжила:
— В общем, в ту пятницу все было, как обычно. Правда, у Толика день выдался не очень хороший, какая-то сделка сорвалась или что-то в этом роде, поэтому он был на взводе. И ни в какой клуб или ресторан он ехать не пожелал, решил, что мы останемся дома. Ну, у меня все прошло, как обычно: парикмахер, косметичка, стилист, ювелир. Когда я приехала домой, то распорядилась об ужине. Решила, что Толику нужна романтическая атмосфера! Потому что он так много работал и так себя выматывал!
Женя подумала, что мелкий уголовник Толян, ставший крупным бизнесменом, выматывал себя, сначала вымогая у продавцов на рынке деньги, а потом обманывая партнеров по бизнесу. Однако ничего такого говорить она, конечно же, не стала.
Кристина же, все еще шмыгавшая носом, продолжала:
— Кухарка у нас была новая, однако, надо сказать, хорошо справлявшаяся со своими обязанностями. Без выкрутасов, почтительная, глазки Толику не строила. Впрочем, куда такой! Так вот, когда она все приготовила, я велела ей и прочей обслуге пораньше уйти. Потому что…
Она замялась и даже покраснела, что ей удивительно не шло.
— Потому что когда Толик входил в раж, ну, я имею в виду в сексуальном плане, то любил устраивать шум. А не хотелось бы, чтобы прислуга этому стала свидетелем! Толик приехал около девяти вечера. Стол был накрыт в крытом бассейне, там имеется великолепный грот, специально для таких целей! Все было тип-топ: везде свечи, розовые лепестки, лучшее шампанское, водка для Толика, потому что шампанское он терпеть не мог…
Женя еле заметно усмехнулась — как будто не мужчина завоевывал женщину, а женщина старалась вернуть расположение мужчины! Все же нелегка судьба «рублевских жен» — стоит мужу разгневаться или, чего доброго, найти другую, помоложе и попокладистее, как маячит реальная опасность оказаться у разбитого корыта.
Кристина и оказалась — только у залитой кровью кровати с трупом.
— Толик был очень расстроен, но мне удалось снять его напряжение. А покушать он всегда хорошо любил. Тем более что жаркое было великолепным… А потом шампанское с десертом! Просто пальчики оближешь! Затем мы отправились в бассейн… Голыми…
Женя снова кивнула — ясное дело, что вряд ли они стали бы прыгать в воду в одежде. Хотя кто этих владельцев бассейнов и шубохранилищ знает…
— А у нас имеется посередине бассейна искусственный островок с милой пальмой. Это Толик так захотел! Я там тоже все подготовила. Ну, мы доплыли до островка, а там… Там Толик был уже в кондиции, настроение у него заметно улучшилось, он забыл о проблемах… Я тоже не теряла времени даром… На островке песочек, хорошо и тепло. И мы занялись там любовью…
Женя решила себе не представлять, как это выглядело — рычащий пьяноватый Толик и театрально стонущая, закатывающая глаза Кристина. Лепота!
— А потом… Потом Толик на меня навалился и как-то странно захрипел. Я подумала, что у него инфаркт, или инсульт, или что-то подобное. Приподнялась, но поняла, что двигаться не могу. И перед глазами у меня все поплыло. Но перед тем как потерять сознание, я увидела, что в помещение бассейна кто-то зашел. Хотя это было полностью исключено — прислуга ушла и точно не стала бы без позволения возвращаться и переться в бассейн!
— Вы видели, кто это был? — спросила Евгения, и Кристина, облизывая растрескавшиеся губы, кивнула:
— Видела! И следователям тоже сказала, а они, как я уже говорила, меня на смех подняли. Потому что те, кто вошли… Это были не люди!
Женя едва сдержалась, чтобы не вздрогнуть. Кристина, кашлянув, поправилась:
— Нет, конечно, это были люди, кто же еще, но выглядели они не по-людски. И это были точно не грабители! Потому что последнее, что я увидела, были три типа в странных белых одеяниях, похожих на монашеские, но с острыми капюшонами, причем такими, что они полностью скрывали лица. И в руках одного из них…
Она запнулась и горестно произнесла:
— И в руках одного из них был странный меч или кинжал, загнутый такой, наподобие турецкой сабли. Я знаю, потому что Толику один бизнес-партнер из Азербайджана нечто подобное дарил, когда он там договор подписывал. Только это была, конечно, другая сабля, потому что ту Толик кому-то передарил…
Она смолкла, а Женя ободряюще улыбнулась. В самом деле, на месте следователей она бы такому рассказу не поверила. Однако в этом-то и суть: она не была следователем! И знала: все, что происходит сейчас на Мухиной даче, тоже вызовет у нормального человека в лучшем случае скептическую ухмылку. А в худшем — он покрутит пальцем у виска. И убийцы, прекрасно зная это, даже не старались спрятаться, понимая, что все равно словам Кристины никто не придаст должного значения и сочтет жалкой попыткой отвертеться и свалить вину на «таинственных людей в белом».
— Ну а потом я потеряла сознание. Очнулась оттого, что меня кто-то тормошил. Вернее, переворачивал. И были мы уже не на островке в бассейне, а в нашей с Толиком спальне. И это снова был тип в белом одеянии! Я закричала, а он ударил меня в солнечное сплетение, у меня дыхание сперло. А потом он что-то сунул мне под нос, и у меня перед глазами все снова поплыло. Но прежде, чем отключиться, я повернула голову и… — Она смолкла — и молчала довольно долго. Женя, хоть и понимала, что времени было в обрез, не торопила ее — судя по всему, она любила этого Толяна, — и увидела, что другой тип в белом одеянии держит что-то в окровавленных руках. Это было человеческое сердце!
Она заплакала, Женя дотронулась рукой до прикованной к столу ладони Кристины. Та, шмыгая носом, гундосо продолжила:
— А потом… Потом я снова проснулась, на этот раз оттого, что кто-то дико визжал. Это была прислуга, которая пришла утром в субботу и нашла… И нашла нас в спальне! Я сразу не поняла, в чем дело, привстала — и увидела, что сжимаю в руке нож. Нет, не этот кривой кинжал, который был у людей в белом, а нож для птицы из нашей кухни. А вокруг все было в крови! Причем прислуга, кажется, подумала, что я решила на нее напасть, потому что с дикими воплями убежала прочь. А пока она звала на подмогу прочих наших работников, я осмотрелась. И увидела, что рядом со мной, на пропитанных кровью простынях, лежит… — Она вздохнула и выпалила: — Лежит Толик! Точнее, то, что от него осталось! Я сначала подумала, что это освежеванная свиная туша. А оказалось потом — его тело. Потому что эти гады… Они же выпотрошили моего Толика… Они…
