Анна Данилова - Виртуальный муж
– Вы правильно сделали, что рассказали мне все это, – сказал он, внимательно выслушав ее и стараясь немного успокоить.
– Это поможет Андрею?
– Возможно… В любом случае это факты, которые имеют непосредственное отношение к убийствам. Но ваш муж сознался в этих убийствах, вот в чем все дело. Он признался даже в том, что убил Зорину, которая случайно вошла в вашу дачу, ту, что в Трещихе, чтобы спросить, не продается ли она…
– Дача?… В Трещихе? Ничего не понимаю. У нас нет никакой дачи в Трещихе.
И это было удивительно. Некоторое время тому назад Земцова с легкостью предположила, что Шубин направляется на дачу Погодина. «На какую-нибудь дачу?» – «А ты откуда знаешь?» – «Ниоткуда. Я даже знаю, кому эта дача принадлежит». – «И кому же?» – «Тому, кто сидит рядом с тобой и трясется как осиновый лист. Это его дача, все так, но только формально… Думаю, что в скором времени мы сможем поговорить с тобой об этом более детально»… А потом она добавила: «…у каждого из нас есть право выбора. Андрей Погодин выбрал для себя тюрьму, и этот выбор мы должны уважать…» Что она этим хотела сказать? И откуда ей было известно, что у Погодина есть дача и что именно там произошло убийство (иначе зачем бы он, спрашивается, сейчас туда направлялся)?
– У вас нет дачи в Трещихе?
– Конечно, нет!
– Однако именно там ваш муж, Лида, и убил Британа…
– Все бред, бред! У нас нет там никакой дачи, и никого он не убивал! Господи, да разбуди же ты меня!
В палату вбежала медсестра и знаками попросила Шубина выйти. Первое, что он увидел, это белое, без кровинки, лицо Андрея Погодина.
– Что с ней? Что она вам рассказала?
Но и у Шубина не было больше сил, чтобы вести допрос и тем более ехать в Трещиху. Он, как никогда, чувствовал себя разбитым, уставшим и раздраженным.
– Ничего. В Трещиху поедем завтра, а сейчас я отвезу вас обратно в СИЗО. Я заеду за вами утром.
Он знал, что сейчас поедет к Земцовой домой, встретится там с Женей, и они втроем будут ждать приезда Крымова. Он так хорошо себе это представил и даже чуть ли не почувствовал запах коньяка, которым его будут угощать, что, возвращаясь уже из СИЗО, где он высадил Погодина и отправил под конвоем обратно в камеру, проехал нужный поворот и покатил в сторону аэропорта. Он решил первым встретить и увидеть Крымова. Привет, старик, скажет он ему, и они крепко обнимутся, как братья.
Глава 19
Все четверо расположились в уютной гостиной за накрытым столом. Крымов, как и рассказывала о нем Юля, показался Шубину немного постаревшим, и в черной блестящей шевелюре его уже серебрились редкие, но яркие седые волосы. А глаза оставались такими же пронзительно-голубыми, чистыми, как и прежде, да и смотрел он на мир как-то особенно легко, весело, как если бы знал, что жить ему еще лет двести, а то и больше.
Крымов откупорил бутылку французского вина, которое привез с собой в небольшой дорожной сумке, и подмигнул сначала Юле, потом и Жене.
– Послушай, старик, да ты неплохо здесь устроился, как я посмотрю. У тебя такая хорошенькая помощница. Женечка, кажется? Моя тезка?
Женя Жукова с пылающими щеками пригубила вино. Она украдкой посматривала на красавца Крымова и спрашивала себя, как могла Земцова при таком муже желать встречи с неприметным, тихим и совершенно некрасивым Шубиным? Никогда прежде не встречала она такого мужчину, а потому буквально ловила каждый его взгляд, каждое слово, пытаясь навечно удержать их в своей памяти, и в тайне мечтая хотя бы один час провести с ним наедине. Такой резкий контраст своего настроения, да и отношения к Шубину, который на фоне Крымова показался ей вдруг бесцветным и неинтересным мужчиной, она могла объяснить лишь неординарностью последнего. Он был красив, умен. Блестящий оратор, прирожденный актер, человек разносторонних знаний, Крымов весь вечер был в центре внимания. Он говорил обо всем и ни о чем одновременно, сыпал какими-то витиеватыми фразами, упоминал в своей речи имена известных на весь мир людей так, как если бы был знаком с ними лично, и так продолжалось до тех самых пор, пока вдруг не наступила пауза, и Женя не услышала:
– Послушайте, господа, а вам не надоело еще слушать весь тот бред, что я несу? – Он выпил залпом остатки коньяка из бокала и закусил лимоном. – Юля, вообще-то, дорогая, я приехал за тобой. Я понимаю, что сейчас не время и не место для семейных сцен, но не могла бы ты мне ответить, какого черта ты прикатила сюда, в эту дыру? К Шубину? Или, быть может, соскучилась по своей работе?
– К Шубину, – вполне серьезно ответила ему Юля.
Женя, слушавшая все это, подумала, что пора уходить, и даже сделала знак Игорю, мол, пойдем отсюда, пока не поздно.
– Да, я приехала к Шубину, потому что соскучилась по нему. Мне захотелось снова почувствовать себя той, какой я была прежде… Хотелось поработать. Мне захотелось…
– Ей захотелось! – Крымов вдруг со всей силы стукнул кулаком по столу. Зазвенела посуда, эхом, срезонировав, отозвались оконные стекла. – Ты – замужняя женщина. Где ты бросила Машку? Кому? Своей матери? А меня ты спросила?
Женя вскочила со своего места и бросилась к дверям.
– Стоять! – заорал на нее Крымов и схватил ее за руку. – Куда ты? Испугалась? Не бойся, ведь ты пока еще не моя жена…
– Отпусти ее, – Земцова отвернулась к окну. – Сядь и успокойся. Тебе еще не надоело корчить из себя идиота, а, Крымов? Между прочим, я тебя ждала, хотела посоветоваться… Здесь двойное убийство, ужасно интересное дело… А ты пристал ко мне со своей ревностью… Это же смешно.
Женя не сразу поняла, что все, что происходило сейчас на ее глазах, – дурацкая игра, шутка, розыгрыш, кураж, участниками которых предлагалось стать всем им – и Шубину, и, конечно же, ей, Жене. Но она-то испугалась по-настоящему. Откуда ей было знать, что Крымов так шутит?
– Знаете, а я себе представляла вас другим, – сказала она, потирая руку в том месте, где от пальцев Крымова остались красные пятна.
– И каким же?
– Я думала, что вы похожи на Алена Делона.
– А на самом деле?
– Мне кажется, что я вас уже где-то видела…
– Потом вспомнишь. – Лицо его неожиданно стало по-настоящему серьезным, изменился и голос. – Так что у вас здесь: двойное убийство, говорите? И кто кого убил?
– Ты не знал Леву Британа? – спросил его Шубин. – Предприниматель, хозяин сети магазинов «Калина»?
– Нет, не слышал. Наверное, он младше меня. И что с ним?
Шубин принялся вводить его в курс дела. Время от времени его поправляли Женя и Юля, в подробностях рассказывая о том, что произошло непосредственно в его, крымовском загородном доме. Узнав, что там чуть не убили человека, он присвистнул:
– Ну ничего себе! Хорошо, что у меня на тот день алиби, а то бы на меня, еще чего доброго, повесили покушение на убийство. И зачем ты, ласточка, потащила этих баб к нам в дом? Хотела утешить?
– Ну да, утешить и разговорить.
– Идея-то хорошая, да только если ты взялась приглашать к себе гостей, то, будь добра, позаботься об их безопасности. Я больше чем уверен, что тот, кто стрелял, следил за вами от самого города. Это же ясно. Он мог перестрелять вас всех, к чертовой матери! Только я что-то никак не возьму в толк, кому понадобилось убивать жену этого Погодина, Лиду? Кому она-то нужна?
Проговорили до половины третьего ночи. В прокуренном воздухе плавали вопросы, на которые так и не удалось найти ответа. Крымов и тот погрузился в раздумья и находился в таком состоянии до тех пор, пока сон не сморил его. Шубин вызвал по телефону такси и увез Женю к себе. Крымов уснул в кресле, Юле пришлось будить его, чтобы заставить раздеться и лечь в постель. Он укрылся с головой легким одеялом и сладко засопел, как ребенок.
Юля убрала со стола, перемыла посуду, освежилась под душем и тоже прилегла. Но сон к ней не шел. Она лежала в темной спальне рядом со спящим мужем и широко раскрытыми глазами рассматривала причудливые тени на потолке. Она спрашивала себя, не переборщила ли она, когда сорвалась на Жене и накричала на нее в агентстве? И поняли ли вообще эти двое, что произошло в приемной? Неужели они приняли все за чистую монету? Значит, она где-то не дотянула. Все выглядело со стороны нелепо, глупо и непонятно. Они еще подумают, что у нее действительно сдали нервы или что она жить не может без Шубина. А ведь на самом деле все было совершенно не так, и она отлично отдавала себе отчет во всех своих действиях. Она желала одного – показать, как сильны бывают человеческие чувства. В сущности, это же самое главное в раскрытии преступления. Но у нее ничего не вышло, она лишь напугала Женю. И хотя новая пассия Шубина, к счастью, незлопамятна и не столь проницательна, чтобы догадаться, зачем ей показали весь этот спектакль, Юля была рада, что все закончилось примирением. Еще она спрашивала себя, сможет ли она когда-нибудь объяснить им свое поведение и как поведет себя тот человек, ради которого она так старалась и чье имя она сама никогда не сможет назвать первой? Ее раздирало желание поделиться своими мыслями и с Шубиным, и с Женей, но другое, более благородное чувство, именуемое ответственностью и одним из великих инстинктов, сдерживало ее и не позволяло расслабляться. Пусть о ней думают что угодно: что она нервная, эгоистичная, сумасбродная. Какая ей разница? Она-то уедет, да хоть завтра, а тому человеку еще жить да жить в этом городе. Интересно, что скажет Крымов, когда проснется, и вспомнит ли он всю эту историю, рассказанную ему глубокой ночью, да под коньяк? Конечно, вспомнит. Может, даже догадается, кто убийца. Он всегда легко разгадывал и не такие головоломки.
