Евгений Зубарев - Я убью тебя, менеджер
Марта повернулась ко мне:
– И какой у нас баланс?
Я достал свой ежедневник, раскрыл его на вчерашнем дне и зачитал безрадостный списочек:
– Аренда офиса с мебелью – не меньше, чем на неделю, – пятьсот баксов. Аренда коттеджа в Озерках – триста за день. Три сотрудника, студенты по пятьдесят баксов в день, итого сто пятьдесят, если уложимся в один день. Лошадь спокойная, со всеми причиндалами – аренда минимум сто баксов в день, причем там, в Сестрорецкой конюшне, еще кочевряжатся и хотят больше, а других конюшен я не знаю. Точки проезда: со скрипом согласились приглядеть за лошадью на парковке только охранники ИКЕА, а нам нужно как минимум еще одно казино, кинотеатр или ресторан. Пока все отказываются, да и в ИКЕА охранники тоже скоро откажутся, если предоплату не занесем – по сто баксов в рыло, а их там четверо. Плюс Валерке я обещал гонорар, двести за все сразу. И, конечно, оператору, Игорю Берутли, сто за съемочный день. Итого: тысяча семьсот пятьдесят долларов, если уложимся в один день. Но в один день такой сюжет мы точно не уложим, даже если все пойдет по плану, а так тоже не бывает, сами знаете. Плюс у Валерки нет приличного костюма, приличной обуви и приличной мобильной трубы. Плюс надо будет оплатить его счета в ресторанах и покупки в магазинах – он же должен будет там хоть что-нибудь купить для реалистичности?
– Кому бы говорить о реалистичности, только не тебе, трепло позорное, – немедленно огрызнулся Миша.
– Миша, – вступилась за меня Маша, – ты радуйся, что Валера у нас на лошади кататься будет. А если бы Ваня в своих фантазиях посадил его на бегемота, каково бы нам сейчас было? Ваня, почем нынче аренда бегемота за день?
– Фантазию про бегемота я бы в печать не пропустил, – сурово отрезал Миша.
Я подумал, что, когда поджимало время, он в печать пропускал и не такое, но вслух ничего говорить не стал, надоело мне с ним ругаться.
Марта забрала у меня еженедельник и, задумчиво поглядывая в мои каракули, принялась куда-то звонить.
– Алло, Ксюша? Привет, родная. У меня к тебе дело. Да нет, не сержусь. Да я уже забыла давно. Нет, говорю же – у меня деловой разговор. Ох, Ксюха, как ты меня утомляешь. Ты сразу скажи, поможешь мне или нет? Вот это другое дело. Мне нужен твой офис на один день. Точнее, в этом офисе надо снять на видео одного мужика, будто он там у вас хозяин. Нет, не псих. Нет, не маньяк. Но приедет на работу на лошади – у тебя там парковка по-прежнему такая же красивая, как и была? Почему псих? Так, я не понимаю – ты мне поможешь? Ну вот и отлично. Умница. Ладно-ладно, сейчас подъеду, все толком расскажу. Чмок.
Марта оторвалась от трубки и некоторое время молча смотрела на нее, а потом несколько раз встряхнула коротко стриженной головой, отгоняя какие-то непрошеные воспоминания.
– Будет у нас офис на халяву, – сказала она гордо. – Вычеркивай пять сотен. А, нет, даже шестьсот пятьдесят вычеркивай – студенты тоже будут не нужны, там Ксюха со своим персоналом поработает.
Я забрал у нее свой еженедельник, чтобы посмотреть, что у нас получится в остатке. Превышение составляло всего сотню, и Миша со вздохом достал ее из своего кармана и с еще более протяжным вздохом отдал ее мне. Тысячу долларов на эту съемку я еще раньше получил у Камминг без всяких сопроводительных звуков.
Марта встала:
– Я поехала договариваться. Если Ксюха скажет «да», давайте сразу завтра все и провернем. Звони своему менту, пусть на завтра день освобождает. Кстати, – она вдруг замерла в дверях, – а у тебя, в твоей экономической эротической фантазии, этот хмырь на лошади, он чем занимался? У Ксюхи туристическая фирма, и изображать что-нибудь другое в своем офисе она точно не позволит.
Чем занимался мой герой, я не помнил совершенно и потому вопросительно посмотрел на Мишу, но тот в ответ тоже недоуменно пожал плечами. Пришлось нам рыться в подшивке журналов, валявшихся на журнальном столике кабинета. Текст мы изучали, стоя плечом к плечу, и все трое одновременно хмыкнули, дочитав до конца. Про конкретный бизнес там, слава богу, не было сказано ни слова, но каждый наверняка подумал о том, как непросто будет снимать сам этот сюжет. Там столько всего наворочено! И чем я думал, когда его писал?
Еще я подумал о том, что лошади, кажется, лягаются. И если нанятое нами животное треснет ножкой хотя бы одну иномарку из тех, что обычно паркуют в центре города, нам придется нелегко.
Потом я представил полковника милиции Васильева, гарцующего на лошади посреди Невского проспекта, и, не удержавшись, начал хихикать, вытирая непрошеные слезы об рукава светлого шерстяного пальто, надетого нынче на Марте по случаю первого осеннего похолодания.
– Не плачь, Иванушка, – пожалела она меня, погладив по головке. – Главное, чтобы твоего мента завтра к работе не припахали.
Представив, как Васильев, опережая дежурный «козелок», прибывает на место происшествия на лошади, я заржал уже в голос, и Миша с Мартой с сочувствием уставились на меня.
– Ты чего это, Иван? – спросили они хором.
– Да вот подумал, что ослик – это было бы еще круче, – ответил я, снова заливаясь идиотским смехом.
Глава восемнадцатая
В этот день я еще успел примчаться в редакцию родного «Петербургского интеллигента», где меня ждала выволочка от Софьи.
– Зарубин, ваш текст про перекраску оружия, конечно, весьма остроумен, но, кроме обычных плоских шуточек, там еще должны быть комментарии федеральных чиновников. Почему их нет? – поносила меня Софья так, что было слышно на всех этажах нашей немаленькой редакции.
– Софья Андреевна, московские чиновники не считают нужным отвечать какой-то питерской газетенке, – скорбно отвечал я. – В тексте об этом написано. А в качестве комментариев с другой стороны есть ответ местных милицейских чинов, так что плюрализм мы соблюли, – отбрехивался я, не понимая, куда клонит мой главный редактор.
– Вот! Вот ответ от федерального министерства! – вдруг страшным голосом закричала Софья, размахивая огромным конвертом, утыканным гербовыми печатями.
Оказывается, эти жирные коты, эти толстозадые генеральские жабы из МВД устно, по телефону, послав меня на хрен, решили-таки отреагировать на мои вопросы письменно, накатав телегу моему начальству.
В письме, подписанном тем самым генералом, Леонардом Введеновым, который и затеял оружейную перекраску, очень подробно и с кошмарными деталями сообщались обстоятельства похищений людей на Северном Кавказе. Про каждый отрубленный палец рассказывалось отдельно и с большим знанием дела. В финале текста делался неожиданный вывод, что такие журналисты, как я, препятствуя мудрой инициативе министерства, льют воду на мельницу международного терроризма, в том числе и на мельницу пресловутой Аль-Кайеды. В связи с этим моему начальству недвусмысленно намекалось на необходимость сделать выводы о моем служебном соответствии.
Дочитав письмо до конца, я поднял глаза на Софью и, уже не сдерживая себя совершенно, тоже принялся орать:
– Вы что, не понимаете, что терроризм здесь ни при чем? Речь идет о банальной коррупции! Эти сволочи стригут деньги с десятков тысяч ЧОПов, вынужденных везти со всей страны оружие в одну фирму, подконтрольную милицейским генералам. При чем тут международный терроризм?! Неужели розовые ружья могут остановить Бен Ладена?!
Впрочем, приглядевшись, я заметил, что Софья улыбается, и до меня дошло, что она просто дразнила меня. Это с ней случается, особенно после того, как в каких-то далеких приемных, на неведомых нам начальственных коврах ей уже самой приходится отбиваться от идиотских претензий чиновничьей элиты.
– Что вы так кричите, Иван? – укоризненно спросила она меня почти шепотом, улыбаясь теперь лишь уголками губ. – Я просто сообщаю, что этот замечательный ответ мы будем вынуждены поставить рядом с вашим текстом. Полагаю, наши читатели в состоянии разобраться, где там международный терроризм, а где доморощенная коррупция. Идите уже, работайте.
Я вышел из кабинета Софьи в приемную, где меня, оказывается, все это время дожидался Вова.
– Ну что, сняли твой гениальный материал? – спросил он равнодушно, листая свой рабочий блокнотик. – Тогда на первую пойдет текст Коли Пасечкина, про маринады из грибов. А ты давай, думай срочно, чем свою полосу закрывать будешь.
Я панибратски похлопал его по плечу, и он поднял на меня удивленное лицо.
– Вова, не хочу тебя расстраивать, но идет мой текст. Мы с Софьей побеседовали, и она согласилась с моими доводами, – сказал я ему торжественно и, расправив плечи, направился к выходу.
– Чего?? Побеседовали? А то я не слышал, как вы там орали друг на друга, – бросил он недоверчиво и добавил мне в спину: – Лучше не ври мне, Зарубин. Я ведь сам сейчас у Софьи спрошу.
Я не стал удостаивать ответом эти вздорные обвинения, а просто, не оборачиваясь, показал ему средний палец и направился к себе в кабинет.
