Патриция Хайсмит - Крик совы
— Я должен вам сказать еще об одном, — продолжал мистер Джаффе, опустив глаза — Сегодня мы, вернее, мистер Джерард, получили письмо. Оно адресовано президенту фирмы.
Роберт проследил за взглядом мистера Джаффе и увидел на бледно-голубой настольной бумаге два напечатанных на машинке листа лежащих один на другом.
— Это письмо о вас. Ясно, что писал его подлец, но… — Мистер Джаффе посмотрел на Роберта.
— Можно взглянуть? — спросил Роберт.
— Пожалуйста — ответил мистер Джаффе и поднял листочки. — Чтение не из приятных. Я надеюсь, вы даже мысли не допустите, что мы поверили в написанное, но в общем, я считаю, вам следует с этим ознакомиться, — он вручил листки Роберту.
Роберт начал было читать внимательно, но потом только пробегал глазами строчки, напечатанные на машинке с черной лентой. Многие слова были вычеркнуты, многие напечатаны с ошибками. Подписи, разумеется, не было, но Роберт сразу решил — автор письма Грег. Только Грег мог писать так уязвленно и так злобно. В письме излагалась история с подглядыванием, версия Никки о том, как муж целился в нее из ружья, а также утверждалось, что Форестер, пустив в ход свои «злые» психопатические чары, увлек двадцатитрехлетнюю, на редкость невинную девушку Дженни Тиролф и принудил ее расторгнуть помолвку… В конце автор письма сообщал, что он — друг Грега Уинкупа и предпочитает по каким-то соображениям остаться неизвестным; его цель — добиться торжества справедливости. «Такая почитаемая фирма, как «Лэнгли Аэронотикс», не может держать у себя на службе…» Роберт встал, намереваясь отдать письмо мистеру Джаффе, но тот даже не протянул за ним руку, и Роберт положил листки на голубую настольную бумагу.
— Думаю, что письмо написал сам Уинкуп, — сказал Роберт. — Какой штемпель на конверте?
— Нью-Йорк, Главный почтамт.
Роберт продолжал стоять.
— Мистер Джаффе, я крайне сожалею обо всем этом, но у меня есть основания считать, что Уинкуп жив, и если полиция действительно захочет его найти, она его найдет.
— Какие основания?
— Прежде всего то, что я не сталкивал его в реку, а во-вторых, вот это письмо. Думаю, что его написал Уинкуп и что он скрывается в Нью-Йорке.
Мистер Джаффе потеребил усы.
— М-м-м-м, скажите мистер Форестер, а в этом письме есть хоть какая-то доля правды?
Роберт взглянул на жирные строчки, хотел было ответить поподробнее, но быстро покачал головой и сказал:
— Нет! Все не так, как здесь написана Нет!
Мистер Джаффе не спускал с него глаз, явно не зная что сказать, а может быть, выжидая не добавит ли Роберт что-нибудь еще.
— Мистер Джаффе, я считаю себя обязанным сообщить вам: Уинкуп заблуждается насчет моих намерений относительно Дженни Тиролф. У меня таких намерений нет. И дрался он со мной зря. Вся эта история совершенно лишена смысла.
Мистер Джаффе по-прежнему молча смотрел на Роберта наконец он кивнул.
— Хорошо, мистер Форестер. Благодарю вас.
В двенадцать Роберт, как обычно, завтракал с Джеком Нилсоном в столовой через дорогу от их завода. С ними всегда садились еще двое — Сэм Доннован и Эрни Джеффи, но сегодня их не было. Вряд ли это случилось благодаря стараниям Джека, не хотевшего, чтобы им мешали: Роберт никаких ухищрений с его стороны не заметил. В голове у него промелькнуло, что Сэм и Эрни предпочитают держаться от него подальше. Они могли решить, что Джаффе его уволил. Ведь все в чертежной, подумал Роберт, знают, что Джаффе его вызывал. Роберт стал рассказывать Джеку и о том, что его перевод в Филадельфию откладывается, и о мерзком письме с нью-йоркским штемпелем, пришедшем на имя Джерарда, и о том, что, по его мнению, это письмо написал сам Грег.
— А что там написано? — спросил Джек.
Роберт поколебался. Ему уже принесли еду, но он продолжал курить.
— Когда-нибудь расскажу, сейчас не хочется снова в это вдаваться.
— Хорошо.
— Я обязательно расскажу, обещаю, — Роберт положил сигарету и принялся за нож и вилку.
— Ничего, надо пару дней переждать, — убежденно сказал Джек, словно был какой-то другой выход.
Сразу после работы Роберт поехал в Лэнгли к зубному врачу поставить коронку на глазной зуб. Он уже дважды откладывал этот поход. Зуб показался ему теперь слишком белым, но врач заверил его, что коронка потемнеет, и добавил, что практически ее нельзя сломать, однако у Роберта не возникло желания проверять, прав ли он, даже на яблоке.
В девять пришла Дженни — серьезная и сдержанная. Роберт сварил кофе и предложил ей бренди. Они расположились по обе стороны кофейного столика она на красной тахте, он в кожаном кресле.
— Я еще не кончила твой свитер, — сказала Дженни, — осталось довязать рукав.
О свитере она упомянула в первый раз.
— Я буду его страшно беречь, — отозвался Роберт. — Мне еще никто ничего не вязал.
Дженни рассеянно кивнула. Под глазами у нее были легкие темные круги.
— Что ты хотел мне сказать?
— Вчера вечером я ездил в Нью-Йорк. Заходил к Никки, видел ее мужа. У меня такое чувство, что они знают, где Грег, и мне кажется, он в Нью-Йорке.
— Почему ты так решил?
— Дело в том, что я знаю Никки. Вот и все. Знаю, когда она играет, когда лжет, знаю, какой у нее при этом вид. Думаю, Грег живет в какой-нибудь нью-йоркской гостинице. И Никки знает, в какой. К тому же сегодня на имя президента нашей фирмы пришло письмо из Нью-Йорка. По-моему, это письмо написал Грег. Я его читал.
— А что в нем?
Роберт встал, вынул из кармана зажигалку, закурил.
— То, что можно ожидать от Грега. Что я за тобой подглядывал и что, по словам моей бывшей жены, я — психопат. Нет, не только по словам жены; так сказано, что это всем, кто меня знает, известно. Письмо без подписи. Преподносится, как письмо от приятеля Грега.
Дженни смотрела на Роберта во все глаза, и он вдруг подумал что точно так же на него утром смотрел Джаффе, только лицо у Дженни было печальное.
— Кстати, я зашел в Нью-Йорке в полицию, на всякий случай. Сказал, что, по-моему, им следует поискать Грега в нью-йоркских гостиницах. Правда, он может укрываться и у кого-нибудь из своих друзей. Во всяком случае, пришлось снова сообщать все его приметы. У них этих примет не оказалось, по крайней мере, в том полицейском участке. Нью-йоркская полиция считает, что это дело пенсильванской полиции. К тому же, поскольку просьба исходит от меня, это, естественно, умаляет ее значение. Разумеется, я назвал себя. Дженни, что с тобой?
Казалось Дженни сейчас заплачет.
Роберт сел рядом с ней, осторожно обнял ее за плечи, но тут же убрал руку.
— Выпей бренди. Ты к нему даже не притронулась.
Она подняла стакан, но пить не стала.
— Вчера я была у Тессеров, — сказала она — Сначала я позвонила тебе, но тебя не было, тогда я позвонила им. Я пробыла у них только полчаса, очень рассердилась и ушла. Теперь они говорят, что ты подглядывал за мной и, наверно, ты убил Грега, а держишься при этом так хладнокровно, что к тебе не подкопаешься.
— Ох, Дженни! Но ведь их подозрения вполне естественны. Я хочу сказать — ведь Тессеры обо мне ничего не знают.
— Что ты имеешь в виду?
Встретив ее встревоженный взгляд, он улыбнулся.
— Они же видели меня всего один раз, правда? И, честно говоря, мне кажется, они глуповаты.
— Глуповаты?
Он уже пожалел, что сказал так, во всяком случае, зря употребил это слово.
— Ну, сама подумай, как, например могу судить о них я? Я видел их всего один раз. Дик, кстати, продемонстрировал тогда, что не умеет пить. Могу я иметь о них особенно хорошее мнение?
— Это мои друзья
— Знаю, Дженни. Но мы же говорим о том, как можно судить о ком-нибудь, верно? — Роберт встал. — Ладно! Не буду осуждать Дика. Я видел его только один раз, и он был пьян.
— В тот раз он тебя защищал.
— А теперь, видно, сменил позицию.
— Да. И Наоми тоже.
Роберт засунул руки в карманы.
— Ну что ж! Прекрасно. И они тебя убедили?
Дженни встала.
— Я же сказала что ушла от них, потому что мне стало противно их слушать.
Она двинулась к ванной, вернулась, взяла с тахты сумочку.
— Дженни…
Не слушая его, она прошла в ванную и плотно закрыла за собой дверь. Послышался шум воды Роберт, нахмурившись, курил и цедил бренди, потом налил себе еще. Дженни вышла из ванной.
— Слушай, Дженни, ты бы сказала мне, в чем дело. После того что случилось на прошлой неделе, я все выдержу.
Держа в руках сумочку, она стояла молча и не глядела в его сторону.
— Когда я просил тебя прийти сегодня, я думал, тебе будет интересно то, что я расскажу. Конечно, я ничего особенного не узнал. Ничего определенного, но все-таки… — Он почувствовал, что Дженни его не слышит. — Может быть, ты присядешь и допьешь кофе и бренди?
Только сейчас она перевела на него взгляд, печальный и отрешенный.
