Анна Князева - Роман без последней страницы
– Заскочили, порыскали, убежали… – резюмировал Сергей и тут же спросил: – Может быть, соседи твои так развлекаются?
– Я не знаю этих людей, – сказала Дайнека.
– Может, смотрела не в те окна?
Она задумалась, опустив глаза.
– По-твоему, я выжила из ума?
– Всякое может быть.
– Не может! – неожиданно закричала она. – Эти люди ходили по комнатам. Я видела их! Видела!
– Не истери! – одернул ее Сергей. – Видела – и видела. Только я не знаю, что с этим делать. – Он вскинул голову. – Может, твоему отцу позвонить?
– Звонила.
– И что?
– Он не захотел со мной говорить. Уже спал.
– Врешь? – улыбнулся Сергей.
– Сказал: завтра поговорим.
Он молчал, задумавшись.
– Может быть, они думают, что рукопись у меня? – предположила Дайнека.
– С чего это вдруг?
– Родионов видел нас в кабинете Тихонова. Мог предположить, что мы нашли рукопись и перепрятали.
– Родионов в тюрьме.
– Значит, у него есть сообщники.
– Это не аргумент. Ты свихнулась на рукописи.
– Говорю тебе, все, что здесь происходит, – это из-за нее. Из-за рукописи Левченко.
– Мне нечего тебе возразить, – проронил Сергей.
– Подожди, – Дайнека на цыпочках прокралась к двери, прислушалась, после чего вернулась. – Почудилось…
– Да у тебя паранойя!
Она не прореагировала. Как будто нет ничего позорного в этом диагнозе.
– Ты был со мной у Тимофея Левченко и все слышал. Неужели не понял: Тихонов украл у его отца рукопись.
– Ну, украл и украл. Это здесь ни при чем.
– Пойми, Тихонов не знал, что у героев настоящие имена, но, к счастью, при переделке сам исключил что-то важное. И эта информация сохранилась только в подлинной рукописи. Для кого-то эти сведения теперь очень важны.
Сергей спросил:
– Но почему ее стали искать только сейчас?
– Что-то произошло. – Дайнека задумалась. – У кого-то изменились жизненные обстоятельства или судьба.
– Роман, о котором ты говоришь, – история о деревне. Обычная деревенская байка. – Он огляделся. – Все! Домой ехать поздно, ночевать остаюсь здесь.
Дайнека не возражала, постелила ему в спальне отца, сама отправилась в свою.
Стоит ли говорить, что заснула она только под утро.
Глава 43
Хозяин
В семь утра она приготовила кашу и разбудила Сергея.
Из ванной он вышел с мокрыми волосами и направился в кухню. Дайнека мазала хлеб сливочным маслом.
Сергей сказал:
– Скоро съезжаем.
– Что?
– Съемок осталось на дня три.
Она обескураженно опустилась на стул.
– Родионов говорил, что снимать будете месяц.
– С тех пор многое изменилось. Родионов сидит в тюрьме. Полежаеву убили. Сценарий переписан. Тихонов каждый день бегает, спрашивает, когда мы закончим. Короче, скоро уедем.
– Жаль… – Она посмотрела на потолок. – Мне вас будет не хватать.
– Зато Вера Ивановна успокоится.
– Достала? – посочувствовала Дайнека.
– Как говорится, без комментариев…
Пока Сергей ел, она, подперев кулачком подбородок, грустно смотрела в окно.
– Скажи, – Дайнека повернулась к нему. – Неужели все так и останется?
– В смысле?
– Родионова посадят, и дело с концом.
– Посадят, если он убил.
– А если не убивал?
– Не наше с тобой дело. Ты лучше в кино сходи, пройдись по подругам. – Сергей встал из-за стола. – Приятно сознавать, что на работу нужно подняться всего на один этаж.
– И заметь: ты это можешь сделать на лифте.
– А это еще приятней.
* * *Следуя совету Сергея, Дайнека решила пройтись. Идти пришлось дальше, чем он предложил, – до офиса газеты «Литературный вестник». Затея была почти безнадежной, однако ей было просто необходимо увидеть Музычко.
На ресепшен ей в аудиенции отказали. И сколько она ни билась, ответ был один – жесткое «нет». Отчаявшись, Дайнека собралась уходить. Однако ей повезло, в коридоре она встретила самого Музычко.
– Здравствуйте, Виктор Николаевич! Вы меня помните?
– Вас трудно забыть. Вы периодически напоминаете о себе.
– Можно к вам? – жалобно попросилась она.
– Куда от вас деться… Минут пять у меня есть. А уж потом – не обессудьте… – Он отступил и пропустил Дайнеку вперед.
Она прошла мимо ресепшен с гордо поднятой головой.
– Ну, что еще вам от меня нужно? – Музычко опустился в кресло и указал ей на стул.
Она села и сразу заговорила, понимая, что времени мало.
– В прошлый раз вы рассказали о старике из Муртука…
– Неужели вы его нашли?
Дайнека покачала головой.
– Конечно же, нет. Ему было бы лет сто сейчас…
– Тогда зачем вы пришли?
– Хочу спросить. Может быть, вам известны еще какие-то люди, из тех, кто описан в романе?
Музычко саркастически улыбнулся:
– Я еще в прошлый раз вам сказал – нет.
– Тогда, может, кто-то приходил, или писал, или спрашивал про рукопись? Или кто-то хотел ее отыскать?
– Рукопись стали искать сразу же после опубликования романа, когда предположили, что Тихонов плагиатор.
– Я не о том… – Дайнека понизила голос. – В последнее время кто-нибудь спрашивал вас о рукописи?
– Нет, – ответил Музычко. – Кроме вас, она никому не нужна. – Он подался вперед: – Позвольте спросить, далеко ли вы продвинулись в ее поисках?
– Два дня назад я говорила с сыном Левченко.
– Да ну! – Музычко заинтересованно покрутил головой. – И что же он вам рассказал?
– Отец никогда не говорил ему про роман. Во всяком случае, что это он его написал. Однако Тимофей Левченко определил время, когда рукопись могла быть похищена – когда его отец жил в квартире родителей Тихонова. Как, впрочем, и сам Тихонов. Незадолго до выхода романа Левченко срочно переселился в какое-то общежитие, потом купил кооперативную квартиру и переехал туда.
– Не слишком много вы накопали… – Виктор Николаевич разочарованно улыбнулся. – Все это общеизвестные факты. Хотя, что сын Левченко с вами беседовал – я удивлен.
Дайнека вздохнула.
– Жаль… Я была уверена, что вас кто-нибудь спрашивал.
– О чем?
– О том, как можно найти эту рукопись.
– Дорогая Людмила. Теперь я сожалею, что неосознанно подкормил ваш интерес и втравил вас в это неперспективное дело. Кроме вас, история плагиата и рукопись никого не интересует. Тихонов – глубокий старик. Добивать его поиском справедливости – никчемное дело. Левченко… Ему уже все равно. Есть ли смысл что-то менять. Об этом нужно забыть. Вам, молодой и красивой девушке, следует жить своей радостной жизнью.
На этой завершающей фразе Дайнека безошибочно поняла, что аудиенция кончилась. После чего ей осталось только откланяться и выйти из кабинета.
Шагая в сторону выхода, она увидела двух человек, шедших ей навстречу. Один – молодой и здоровый. Другой – старый и маленький. Приблизившись, она узнала в том, что постарше, Ефременко. Семен Михайлович прошел мимо нее, охранник – за ним. Дайнека обернулась и увидела: они без стука вошли в кабинет главного редактора.
Дайнека бросилась к секретарю.
– Кто это? – с ходу спросила она.
– Кто? – испугалась та и огляделась.
– Кто только что вошел в кабинет Музычко? – уточнила Дайнека.
– Ах это… – расслабилась девушка. – Ефременко Семен Михайлович, хозяин нашей газеты.
Глава 44
Флешбэк № 10
Село Муртук
апрель 1947 года
К Пасхе Манечка повесила на окна белые занавески с вышивкой ришелье, которые всю зиму шила по вечерам у тетки Марии Саввичны. В комнате появилась новая мебель: самодельные стол и кровать. Их смастерил дядька, привез на телеге и сам затащил в барак. Жизнь потихоньку налаживалась.
Иногда после работы к Манечке заходил Проня, ждал, пока она уложит сыночка, они шли в клуб смотреть кино. Фильмы привозили все больше про войну, и только иногда – американские трофейные. Их Манечка любила больше всего. Бабы в сияющих платьях, мужики в белых костюмах с атласными лацканами. Вся их жизнь была словно сказка: ни голода, ни холода, ни тяжелой работы. Она не задумывалась над тем, что могла бы жить как они. Просто понимала: они – это они, а она – это она, Маня из Чистовитого. Кому как на роду написано, тот так и живет.
Еще зимой, когда вернулась в Муртук, Маня решила, что никогда не поедет в Чистовитое и сыну накажет, чтобы туда ни ногой. Проня приехал из Покосного через неделю после нее, хоть и ждали его раньше. Так сказали в конторе, когда ее позвали, чтобы расспросить, куда он подевался. Месяца полтора он к ней не ходил. Потом снова пришел, сел в угол на табуретку, позвал в кино. Манечка согласилась.
К тому времени все мужики вернулись домой. Те, кто выжил на войне. В леспромхоз приехали трое из Чистовитого: денежек заработать и паспорта получить. От них Манечка узнала, что председатель Савицкий уехал, а Верка Ехременкова осталась с сыном одна.
Соседям по бараку, бандеровцам с Украины, каждый месяц слали посылки: одежду, сахар, еду. Однажды в комнату к Манечке пришел Проня, одетый в черный шевиотовый костюм, принес мешочек кускового сахара и креп-жоржетовое платье – синее в белых ромашках. Все купил у бандеровцев. Маня закрыла лицо руками, чтобы от радости не расплакаться. В тот вечер Митенька впервые попробовал сахар, а она нарядилась в новое платье и пошла с Проней на танцы.
