Татьяна Полякова - С чистого листа

Мы с Павлом переглянулись.

– Вы забыли представиться, – сказал он.

Мужчина зыркнул исподлобья.

– Не валяй дурака.

– Ему нельзя, а мне можно? – подала я голос. – Я бы очень хотела знать, как к вам обращаться.

– Последние пять лет вы выполняли мои приказы, – спокойно ответил мужчина, хотя чувствовалось, что он едва сдерживается. – Предполагаю, что мое имя, а также звание вам хорошо известны.

Я моргнула и ненадолго затихла.

– Послушайте, – начал Павел, а мужчина ударил ладонью по столу и рявкнул:

– Это ты меня послушай. Вы у меня под трибунал пойдете.

– Почему под трибунал? – пискнула я. Мужчина поерзал и бросил одному из конвоиров:

– Снимите с них наручники.

– Геннадий Андреевич… – нерешительно начал тот, но Геннадий Андреевич возвысил голос:

– Снимите.

Наручники с нас сняли, а потом удалились, после того как человек, последние пять лет отдававший нам приказы, молча указал им на дверь. Мы остались втроем.

– Перед тем как вы продолжите свои угрозы, – заговорил Павел угрюмо, – я хочу предупредить. Единственное, в чем я более-менее уверен, так это в своем имени. Четыре месяца я находился в психиатрической больнице, чему есть свидетельства. Я…

– Павел, – Геннадий Андреевич вздохнул и помолчал немного, сверля нас взглядом. – Неужели ты думаешь, что я поверю в эту чушь с потерей памяти? То, что ты смог морочить голову горе-специалистам в психушке, меня не удивляет. Для человека с твоей подготовкой это нетрудно. Благодаря вам я оказался в очень скверной ситуации и для начала хотел бы услышать объяснения. Мы здесь одни, и я надеюсь на правдивый ответ, тем более что лгать бессмысленно. Это ты должен понимать.

– Вы требуете невозможного, – ответил Павел. – Ничего из своей прошлой жизни я не помню. И лучшее тому доказательство – отсутствие каких-либо объяснений. Если бы мы знали, о чем идет речь, к встрече с вами подготовились бы заблаговременно.

– Значит, ты продолжаешь упорствовать? – сурово спросило высокое начальство, обращаясь в основном к Павлу. Я могла бы и помолчать, но решила вмешаться.

– У вас наверняка есть своя версия происходящего, – заметила я. – Не могли бы вы ее изложить?

Геннадий Андреевич шумно вздохнул, глядя на меня без намека на симпатию.

– Что ж. Пять месяцев назад вы отправились в Санкт-Петербург для выполнения задания.

– А в чем оно состояло? – вновь вмешалась я и удостоилась сурового взгляда. – Ясно, – кивнула я с усмешкой. – Задание было секретным?

– Твой скверный характер давно стал притчей во языцех, – отрезал он. – Будь моя воля… – он нахмурился и отвернулся от меня, предпочитая Павла, тот слушал очень внимательно и с вопросами лезть не спешил. – Я был против того, чтобы поручать вам это задание, к сожалению, мои доводы не произвели впечатления на руководство.

– А почему против? – спросила я с интересом.

На этот раз Геннадий Андреевич обошелся без оценки моего характера:

– Вы нарушили важнейшее правило: никаких личных отношений между агентами.

Я не выдержала и прыснула в кулак:

– Опа, мы агенты, и у нас были отношения.

– Помолчи, – одернул меня Павел, и я сочла за благо впредь помалкивать, если уж мое поведение даже ему пришлось не по вкусу.

– В группе был еще один человек, – продолжил Геннадий Андреевич. – Виктор Ли. Его, надеюсь, вы помните? – Я пожала плечами, Павел по-прежнему хмурился. – Я освежу вашу память. – Он открыл ящик стола и перебросил нам фотографию. Мужчина лет тридцати пяти, скуластое лицо, темные волосы, приплюснутый нос. Я почувствовала смутное беспокойство, потому что человек на фотографии был мне знаком. Никаких конкретных воспоминаний не возникло, но этого мужчину или его фотографию я, безусловно, видела раньше. – В положенное время вы не вышли на связь, а потом попросту исчезли, не выполнив задание. Попытки связаться с вами ни к чему не привели. В апреле был обнаружен обезображенный труп Виктора. Нашли его случайно. Хотя поиски продолжались все это время, напасть на ваш след нам не удавалось.

– Вы решили, что его убийство – наших рук дело? – мрачно спросил Павел.

– Такая версия тоже рассматривалась. Лично я был склонен думать, что погибли все трое. Однако месяц назад в Интернете появилась твоя фотография. Тех, кто знает тебя, просили откликнуться. У нас были сомнения, что это ты. Но сотрудник, откомандированный сюда, сообщил, что ошибки быть не может.

– Ваш сотрудник разговаривал с врачами? – спросил Павел.

– Разумеется.

– Тогда вы должны знать…

– Я уже сказал, что думаю по этому поводу. Мы организовали наблюдение и вскоре смогли выйти на нее, – Геннадий Андреевич кивнул в мою сторону. – Она жила под чужим именем, что, естественно, вызвало подозрения. Пришлось по-другому оценивать ситуацию.

– Вы решили, что мы избавились от напарника и попросту смылись? В этом случае затея с психушкой была бы явно неудачной.

– Павла обнаружил на вокзале милицейский патруль, – вмешалась я. – И ваше ведомство просто обязано было…

– Не надо мне напоминать об обязанностях, – отрезал Геннадий Андреевич. – Вот вкратце вся предыстория. А теперь я бы хотел выслушать ваши объяснения.

– Чего-то подобного я ожидал, – пробормотал Павел. – То есть на самом деле я ожидал худшего. То, что мы работали на правительство, меня скорее радует.

«А кто тебе сказал, что мы работали на правительство?» – с усмешкой подумала я, но предпочла помалкивать.

– Я ничего не помню до того момента, как очнулся в психиатрической больнице.

– Да? И каким образом тебе удалось найти свою подружку? – съязвил Геннадий Андреевич.

– Это трудно объяснить. Я бродил по городу, надеясь обнаружить что-то знакомое…

– И оказался возле дома, где она жила? Заметь, жила на вполне легальном положении, с документами и тщательно проработанной легендой. За пару дней такое сделать вряд ли кому по силам.

– Вы хотите сказать, что мы готовились к бегству заранее?

– Самое логичное предположение.

– Черт, – выругался Павел. – Но я действительно ничего не помню.

– А с твоей памятью как обстоят дела? – повернулся ко мне Геннадий Андреевич.

– Хуже некуда. На момент появления в моем доме Павла я считала, что я – Марина Ермакова, двадцати пяти лет, и прочее, прочее… И даже не догадывалась, что четыре месяца назад была другим человеком. Если вы наблюдали за нами, должны знать: мы пытались провести собственное расследование.

– Если это не было очередной уловкой.

– Шутите? – хмыкнула я.

– Нет. Не шучу. Вы поняли, что вас обнаружили, и пытались представить все так…

– Можете не продолжать, – сказала я. – Ситуация тупиковая. Мы ничего не помним, а вы отказываетесь в это верить.

– Что вы сегодня делали в здании фонда? – помолчав немного, задал он вопрос.

– У нас возникло подозрение, что памяти мы лишились именно там, – сказала я. – Далековато от Санкт-Петербурга, но других идей у нас все равно нет. Вам что-нибудь известно об этом фонде?

– Фондом мы займемся.

– Человек, у которого я работала, может подтвердить: к нему явились некие люди, угрожали и вынудили его выполнять малоприятные поручения. Дважды в неделю он давал мне таблетки, что это было, я не знаю, но каким-то образом они влияли на мое поведение. Или на память.

– Ничего он не подтвердит, – отмахнулся Геннадий Андреевич. – Вчера твой свидетель был найден мертвым в своей квартире.

Новость произвела впечатление. Я сидела, уставившись в пол, и с горечью думала: «Никуда он не уехал».

– Как его убили? – вздохнув, спросила я.

– Два выстрела в грудь.

– Записки рядом с трупом не было?

– Была. Полная чушь.

– А поточнее? – не отставала я.

– «И это тоже» – вот что там было написано.

Я криво усмехнулась. В отличие от человека, который сидел передо мной, мне смысл данных слов был понятен. Расправившись с Ириной, убийца поинтересовался: «Как тебе это?» А теперь уточнил: «И это тоже».

– Есть догадки, кто это может быть? – спросила я, не очень рассчитывая, что Геннадий Андреевич ответ знает.

– Убита женщина, которая считала тебя своей подругой, и хозяин фирмы, где ты работала. Если они стали о чем-то догадываться, вам логичнее было от них избавиться.

– Вы хотите сказать, что мы их убили, то есть я? – Такое у меня в голове не укладывалось, но для Геннадия Андреевича оказалось в самый раз. – Какой смысл мне их убивать, если моя, как вы выразились, легенда не выдержала элементарной проверки? Я не училась в местном институте, не жила в городе, который значится в моем паспорте, а могил моих родителей нет на кладбище.

– Я мог бы ответить на этот вопрос, зная о ваших намерениях. Но я о них только догадываюсь.

– А догадками не поделитесь?

– Мое терпение на исходе, – заявил он. – Вы продолжаете упорствовать…

– Куда больше меня сейчас волнует другое, – невежливо перебила я. – Мое настоящее имя. Моя семья. Ведь у меня есть семья?