Евгения Михайлова - Совсем как живая
– Спасибо, Сережа. Ты иди. Сейчас мне принесут таблетки. Буду спать. Все нормально. На самом деле я здесь себя прекрасно чувствую: тут я точно самый умный.
Когда Сергей вышел, Коля долго не мог шевельнуться. Что-то должно было стать последней каплей в этом кошмаре событий. Он лежал, смотрел в потолок и чувствовал, как у него дрожит подбородок. Если дети рождаются или становятся алчными и продажными, чего ждать от взрослых?.. От которых они, впрочем, и рождаются. В этой жизни его не предавал только ленивый. Даже мама его бросила. А Марина, наверное, вообще не помнит, кто он такой… Тут-то вдруг и позвонил телефон, который принес Николаев. С одним контактом. Коля неохотно взял трубку и услышал… Он услышал знакомый голос.
– Коля, ты? Это Марина. Я потребовала у Андрея твой телефон, потому что не верила, что ты жив. Коля, как ты?
– Вот теперь я жив, – тихо сказал Кузнецов.
Глава 6
Сергей непринужденно вошел в кабинет Волковой, как будто был ее заместителем.
– Доброе утро, Ольга. Надеюсь, не помешал?
Она посмотрела на него совсем недобро, да и утро лично ей таким не казалось.
– Здравствуйте. Помешали. Странная у вас манера являться без звонка. Сейчас это тем более странно, что мы наше дело вроде бы завершили. Меня устроили ваша работа и результат. Я должна это повторять?
– Ну что вы. Я схватываю все на лету. Просто хотелось договорить. Я ведь не казенный следователь, стремлюсь к доверительным отношениям с клиентом.
– Но я больше не клиент.
– Однако мы остались добрыми знакомыми, разве нет? Кстати, как с оборудованием? Удается уложиться в срок, данный доброй феей по имени Бюджет, или вы пролетаете, как Золушка?
– Именно этим я сейчас и занимаюсь.
– А я как раз вчера вас вспоминал. У моей мамы живет зверюшка Маня – то ли хорек, то ли хомяк, то ли банальная крыса, я стесняюсь спросить. Мама очень ранима. В общем, Маня пожаловалась на плохое самочувствие. Мама, конечно, ее в сумочку – и в клинику. Там пациентке сделали анализ крови. Готов, говорят, будет дней через десять. Мать деликатно спрашивает: вы в своем уме? Мане плохо сейчас. Они объясняют: у нас кончились тест-полоски за копейку штука, с помощью которых, собственно, и делают анализ. Деньги на очередную партию полосок государство выделило, но, чтобы получить это, можно сказать, оборудование, нам нужно принять участие в конкурсе, доказать, что мы достойны, понравиться поставщику… Иначе деньги отзовут, как и у вас. И останется Маня без анализа.
– Вы пришли меня развлечь?
– Да. Не получается? – Сергей легко хлопнул в ладоши и сделал па из лезгинки. – Дальше требуется холодное оружие в зубах. Все упирается в металл.
Он наконец придвинул стул к столу Ольги, зафиксировался и пристально посмотрел в ее холодные глаза.
– Вы что-то хотите мне сообщить? Я слушаю, – сказала она.
– Не то чтобы хочу… Ольга, не получится, как вы задумали. Вы пришли ко мне, чтобы получить информацию, теперь требуете, чтобы все было похоронено вместе с неопознанным телом девушки. Ее не похоронят без расследования. Возникли другие обстоятельства.
– При чем здесь я? Меня это больше не интересует.
– При том, что человек, которого то интересует исчезновение сотрудницы, то резко нет, вызывает подозрение.
– Я совершила большую глупость, обратившись к вам. Что из этого вытекает? Вы собираетесь донести на меня или что?
– Какой ужас. Все, что вы мне доверили, – тайна из тайн. Проблема в том, что вы мне ничего не доверили. Не нужно быть детективом, пусть даже частным, чтобы понять, что главное вы скрываете, извините за прямоту. Даже если это главное является всего лишь вашей догадкой, предположением. Так не переживают за одну из рядовых сотрудниц, так не оберегают от любой информации директора, который был близко знаком с этой сотрудницей, и не меняют свои решения четкие люди вроде вас.
– Сережа, к чему это политпросвещение?
– К тому, что официальное следствие уже подключилось к расследованию этого убийства Князевой. Это связано с другим делом, очень серьезным. Не могу пока объяснить точнее. Это достаточно секретная информация. В тех же числах уволилась с работы и уехала куда-то отдыхать другая девушка, примерно такого же возраста, роста, как Вика. Проверка не дает никаких результатов. Получается, что та девушка не покидала Москвы. Но ее нет по месту жительства. У следствия возникло предположение, что она выехала по документам Виктории Князевой. У них есть общие знакомые.
Ольга провела рукой по лбу, на котором появилась испарина.
– Среди этих знакомых – Алексей?
– Об этом ничего не известно. Но не исключено.
– У вас есть фото той девушки?
– Сейчас найду. – Сергей подошел к включенному компьютеру. – Она не так любит выкладывать свои фото, как Виктория, но кое-что есть. Вот.
Ольга пристально рассматривала любительский снимок эффектной девушки в джинсах и белой рубашке, которая, надменно улыбаясь, смотрела большими темными глазами тревожно и горько. «Как «Неизвестная» Крамского», – подумала Ольга и растерянно оглянулась на Сергея.
– Ульяна Леонтьева. Я не знаю, кто это такая.
– Охотно верю. Оля, – Сергей сказал это совсем по-дружески, – я, разумеется, буду молчать, как партизан. Но если что-то есть… Что-то такое, о чем известно вам с Алексеем, следствие до этого доберется. А ведь нечто есть, не сойти мне с этого места. Я пришел сказать, что нельзя упускать момент. Будет поздно.
…Ольга вошла в кабинет Алексея и сказала ему, что есть серьезный разговор. Но не здесь. Нужно поехать домой. Они вышли, Алексей увидел во дворе Сергея и не удивился. Он гнал от себя эту мысль, но первое появление «юриста» у него в кабинете показалось ему неестественным. Он допускал мысль, что продолжение возможно. Значит ли это, что Ольга доверила кому-то их тайну? Скорее всего, да. Они приехали к Олиному дому, Сергей – за ними. Вошли молча в квартиру. Ольга сварила и поставила на стол три чашки крепчайшего кофе. Разговор получился на удивление коротким.
– Это очень плохо? – спросила у Сергея Ольга.
– Чуть-чуть хуже, чем я думал, – задумчиво ответил тот. – Где орудие убийства?..
Потом Алексей смотрел на фотографию Ульяны Леонтьевой.
– Я первый раз вижу эту девушку.
– Она не может быть той, что лежала у вас на террасе?
– Если надеть на нее костюм Виктории, наверное, их можно перепутать, учитывая, что лица нет… Просто эта – брюнетка.
– Ну, это самый ненадежный признак. Девушки меняют цвет волос под платье. Я не знаю, крашеные ли волосы у покойной. А вам известны какие-то особые приметы Виктории Князевой?
– Д-да… – Алексей нерешительно взглянул на Ольгу. Она до боли закусила губу и кивнула. – Я обратил внимание… У Вики деформированный второй палец на левой ноге. Она рассказала, что сломала его еще подростком, когда играла в футбол. Сросся неправильно. Из-за этого у нее были проблемы с обувью: приходилось покупать на размер больше, стельку подкладывать в правую туфлю.
– Вы готовы завтра поехать на опознание?
– Да.
– Тогда Князева пока не тревожим. Возможно, это не его дочь.
Глава 7
Петр Князев вошел в квартиру и поначалу даже испугался. В прихожей и далее рядами стояли чемоданы, ящики, сумки… Зазвенел возбужденный голос Веры, и стало ясно, что она переезжает на новое место жительства. Она дала согласие на развод, поторговалась при дележе имущества и расчете ежемесячной субсидии, милостиво одобрила квартиру, которую он присмотрел для Виктории. Дочке теперь и здесь будет удобно… Пока она не вышла замуж.
Вера объясняла рабочим, что нужно выносить в первую очередь. Где находятся бьющиеся вещи, где – нет. Была красной и потной. На бывшего мужа взглянула мельком, без всякой симпатии. По комнатам лениво шатался ее братец, ковыряя зубочисткой в зубах. Он прошел мимо Петра, даже не подумав поздороваться для приличия. Петру стало любопытно. Ясно, что она вывозит вещи вовсе не по списку, который они составляли: «твое-мое». Хватает все, что может унести. Мебель частично тоже разобрана и упакована.
– Тебе понадобится колонна грузовиков, не иначе, – сказал он ей в ухо, поскольку было ощущение, что она его вообще не воспринимает: не слышит, не видит.
– Разберемся, – буркнула она. – Не за один раз перевезем. Ваня договорился.
Петр посмотрел на ее брата Ивана, который ответил ему наглым тяжелым взглядом. Он его и не разглядел толком раньше. Он редко у них бывал. Сейчас удивился: надо же – прямо крутой новый москвич. Сытая физиономия, дорогая кожаная куртка, белоснежная рубашка под ней, запах дорогого парфюма. Все вместе свидетельствует об определенном статусе – обслуга какого-то бугра: чиновника, политика, авторитетного бандита.
– Хорошо выглядишь, – сказал ему Петр. – Прыщи вылечил.
Он прошел в свой кабинет, сел за стол. Вроде бы большая квартира, а разойтись с этими двумя невозможно. Даже на кухню выходить не хочется. Петр вспомнил, как встретил Веру. Застенчивую, миленькую провинциальную девушку, которая восхищалась каждым его словом, восторгалась Москвой, пугалась его знакомых. Жила в съемной квартире с братом Иваном, неловким деревенским парнягой с прыщавым лбом, сальными волосами, плохими зубами и фрикативным «г». Как Иван его благодарил за то, что Петр устроил его в одну ремонтную бригаду. Потом, когда Петр с Верой поженились, она время от времени просила денег для брата: машину купить подержанную, то-се… Петр подошел к окну, посмотрел: Иван осторожно ставил какую-то коробку в новенький джип «Мерседес-Бенц». Похоже, жизнь наладилась, и живет он однозначно не в съемной двушке на «Щелковской». Рядом стояли еще две «Газели». Масштабное мероприятие. Петр почувствовал, что его терпение на исходе. Он уже не рвал свою семью по-живому. После смерти маленького мальчика, который отказался от грязи жизни, Вера не была для Петра ни женой, ни близким человеком, ни существом, которое можно как-то терпеть. А сейчас они с братом вывозят то, что заработано Петром… Ему не жалко, просто не хочется чувствовать себя под игом наглых захватчиков. Он вышел из кабинета, сразу наткнулся на озабоченную Веру и крепко прихватил ее за локоть.
