Смерть во льдах - Георгий Юрский
— Уж точно, стерве этой некрещеной нечего подарки делать, — со злостью в голосе проговорила Лидия Николаевна.
— Конечно, он теперь старший мужчина в семье, но, по моему мнению, взросление по-другому должно происходить, — покачал головой Денис.
Вдруг из кухни донесся грохот и жуткий мат. Все, подскочив, побежали туда. На полу валялся перевернутый противень с уткой, завернутой в фольгу, а над ней скакал Иван, пытаясь утихомирить боль от обожженных рук.
— Горе ты мое, под воду холодную сунь руку, — охнула Лидия Николаевна и начала собирать тряпкой лужицу коричневого жира, растекшуюся из-под утки. Василий Трофимович взял Ивана за талию и повел его в гостиную.
— Ты, знацца, наш целовек Ваня, выпить тоже любишь. А то меня Лида поедом ест, что я алкоголик. Вот и ты со мной в компании. Ты же вроде непьющий был?
— Дык все нормально же было, полить утку соусом, стало быть, хотел. А духовка раскалилась, и вот… — растерянно оправдывался Иван.
Вскоре в столовую пришел Никита. Охал, ахал от услышанных новостей. Хозяева и несколько охотников выглядели сплоченной командой. Пожалуй, впервые с момента охоты между людьми зародилось доверие друг к другу. Они тихо обсуждали текущие события, делились переживаниями. И для снятия психологических барьеров уже не нужна была ни водка, ни анекдоты. То ли восстановленная связь с Большой землей поспособствовала этому, то ли приближение разгадки случившегося убийства. А может, общая забота об Иване Колычеве, горе-кулинаре.
Вдруг в домик вбежала Ирина. Ее темные глаза блестели, черты лица были искажены:
— Там пожар! Гостевой дом горит.
Все, кто в чем был, выскочили из дома и ринулись к месту квартирования охотников. От него уже подымался чёрный дым, а сквозь крышу пробивались языки пламени. На фоне белого бескрайнего простора оранжевые всполохи пламени и черный дым смотрелись особенно зловеще.
— Документы все там! — заорал Никита и ринулся в дом. Он распахнул рывком дверь, и в лицо ему ударило дымом от пожара. Хотя открытого огня в коридоре видно не было, весь дом был затянут довольно едким дымом. Видимо горела гидроизоляция крыши. Никита выскочил на улицу, сорвал с себя рубашку, зачерпнул ей снег, замотал на лицо и пополз в коридор к своей комнате. За его спиной можно было разглядеть, что дым ползёт из-под двери комнаты, в которой лежало тело Рустама. Но в коридор лезть он не отважился, опасаясь задохнуться. Через десять секунд Никита благополучно выскочил со своим и Ивановым рюкзаком.
Действия Никиты повторил Виталий, которого выпустили из чулана в связи с чрезвычайной ситуацией. Он также намотал мокрую тряпку на лицо и полез в комнату Вероники забрать ее вещи. Затем забрал свои и, кашляя от полученной порции дыма, вывалился из домика. Вокруг него хлопотала Вероника, вся в слезах то ли от волнения за любовника, то ли от гордости, что он ради нее рисковал жизнью:
— Ну что же ты, дурачок, туда полез. Прожила бы я и без документов с вещами, а ты бы ушаяться мог. Зачем ты так ради меня?
Виталий молча моргал опаленными ресницами и выкашливал остатки дыма из легких. Он и сам не понимал причин своего героического поступка по отношению к подруге и ее вещам, но предпочел промолчать. Все это время Иван, уже опрокинувший под шумок пару рюмок, пританцовывал напротив домика, распевая «Гори, гори ясно, чтобы не погасло». В суматохе никто не обращал на него внимания, но выглядел он трагикомично.
Денис, которому ничего не было нужно внутри, обошёл домик и закричал:
— Глядите, тут окно разбито, отсюда пожар начался. Тут и полыхает сильнее всего.
Максим рванул к Денису. Окошко комнаты, где лежало тело Рустама, было пробито, как будто сквозь него пролетел камень. Через минуту огонь уже прорвался сквозь дверь, да и потолок полыхал уже вовсю. Максим запретил входить в домик, чтобы не завалило перекрытиями. При этом тушить строение никто не пытался, настолько сильно оно полыхало. Все с ужасом смотрели на разгул огня посреди царства снега и льда. Едкий дым от пожара все дальше и дальше отталкивал людей от эпицентра. Черный пепел, как что-то инородное и чужое, разлетался и оседал на белоснежном покрывале, укутавшем землю.
Вскоре домик рухнул, погребая под собой тело Рустама вместе с вещественными доказательствами.
Эпилог
Через час погорельцы собрались в гостевом доме. По дороге Никита успел перекинуться с чуть протрезвевшим Иваном двумя словами.
— Слушай, а майор этот не мог Рустама порешить? Помнишь, у них рамсы какие-то были в первые дни?
— Не понимаю, — мотнул тот головой.
— Ну смотри, Рустам, может, еще какую-то дрянь про ментов сказал. А майор — мужик простой, как «Ленинская правда». Может, захотел дать Рустаму по щщам. А там заварилось. Оба же здоровые, и до ножей дело дошло. Хотя как-то странно, — Никита покачал головой с сомнением.
— И как майор к нам в дом попал? И вышел, стало быть, за собой щеколду закрыв? — засомневался в версии товарища Иван. Язык его заплетался, но мыслил он трезво.
— Но кто же тогда? — вопрос Никиты повис в воздухе.
С этими словами они зашли в гостиную. Весь коллектив с грустными лицами сидел за столом. Игра в «мафию» продолжалась, только теперь преступник сжег дом с вещественными доказательствами.
Все недоверчиво смотрели друг на друга. Куда делось доверие, еще час назад объединившее всех?! Наконец Максим прервал молчание.
— Так. Слушай мою команду. Давайте разбираться. Кто и где был, когда начался пожар?
— Мы с Васей — в доме. Иван с нами, сидел, выпивал. Господи, а могли ведь и нас сжечь, — отозвалась первой Лидия Николаевна и начала креститься.
Максим махнул на нее рукой и перевел глаза на остальных. Виталий, вызволенный из чулана, артистично развёл руками, давая понять, что хоть к чему-то он не причастен.
Никита переглянулся с Иваном, понял, что тот все еще пьян, и взял инициативу на себя:
— Я по берегу прошелся и зашел к вам за пять минут до Ирины. Иван тут бухал. Могли, конечно, и мы поджечь. Чтобы потом документы свои спасать из огня, — он грустно
