Восемь мстительных богов - Наталья Вячеславовна Андреева
А потом выяснилось, что Зоя его соседка. Квартира Зуевых тоже на пятом этаже. Познакомила их Соня Дивеева. Тогда они с Зоей еще не рассорились. Все случилось гораздо позже, в основном из-за Егора. А в тот памятный год их дети дружили. Тамара охотно общалась с Ритой, старший сын Дивеевых еще играл с девчонками. Младшие крутились рядом. Мир-дружба, короче. Идиллия.
Кто же знал, что будет дальше?
Что Зуев окажется сволочью.
Что Тамара влюбится в Марата.
Что сам Федор всерьез увлечется Зоей. Нет, не как женщиной. Он бы не посмел. Зоя стала его источником вдохновения. Музой. Балерина! Истинная леди! И сама доброта! Как тогда казалось Федору. Он совсем не умел разбираться в людях, тем более в женщинах, рядом с которыми робел.
Что Сонька Дивеева взбесится и станет науськивать мужа. Олежка всегда был подкаблучником.
Что на пятом этаже третьего подъезда станет как на минном поле. И наступит момент, когда рванет.
С чего все началось?
Со скандала, которому Герасимов невольно стал свидетелем. Егор решил продать свою квартиру…
* * *
Давно стемнело, а Снегин все топтался у подъезда. Домой бы надо, Алла наверняка уже ждет. У нее сессия, поэтому она дома, готовится к очередному экзамену. Они поужинают, неторопливо обсудят новости. Потом Алла будет читать книжку, а Снегин, зевая, таращиться в гаджет. Сериальчик какой-нибудь нароет. Так и уснет на диване, и Алла мягко отберет планшет и шепнет на ухо:
– Снегин, ты спишь. Перебирайся на кровать, под одеяло.
Домашний уютный вечер. Аккурат для такой погоды. Подморозило, ветер задул.
«Вот и топай отсюда. Дай и себе, и людям отдохнуть». Снегин задрал голову и сердито посмотрел на окна пятого этажа. Везде горел свет. У Зуевых тоже. Интересно, почему вдова здесь? Не в загородном особняке на Истре. Не рвется туда Зоя Валентиновна. Женщина-загадка.
Вот что-то Снегина не отпускало. Потому и месил ногами грязный снег. После затянувшейся оттепели на столицу стеной пошли морозы, и на пресловутой плитке, в которую укатали московские дворы и улицы, повсеместно образовалась наледь. Причем конкретная, похожая на застывшие морские волны. Удержаться на этой корке бугристого льда было неимоверно трудно, и в травмпунктах мигом образовались очереди. Поэтому сначала дворники сыпанули реагентами, потом для верности добавили поверх речной песок. А сегодня снег из нависших туч прорезался. И во дворах вспучилась какая-то хрень серо-бурого цвета. Стригущий лишай для обуви.
Снегин уныло посмотрел на зимние ботинки, имевшие теперь плачевный вид, и, вздохнув, побрел в сторону метро. Нечего здесь больше ловить. И вдруг во двор заехала машина. Точнее, влетела. Снегин ругнулся и отскочил. Едва удержался на ногах и заорал:
– Какого фига!
Здесь, мать его, жилая зона! Ограничение скорости! Куда он прет, козел этот ненормальный?! Поток малоцензурных ругательств уже готов был сорваться с языка, но вдруг слова застряли в горле. Снегин, не отрываясь, смотрел на машину, которая, взрыхлив колесами снег, пыталась припарковаться у знакомого подъезда.
Грязные ошметки летели в стороны, седан явно буксовал, но водитель словно ничего не видел и не слышал. Похоже, психовал.
«Кто ему, интересно, позвонил?» – подумал Снегин, прищуриваясь.
А не почудилось ли? Машина была белой. И чистой. Явно из гаража. Да еще и помыта. Свет фонарей никто не назвал бы ярким, но даже при таком ненавязчивом освещении было видно, что это не просто белая машина. На ней красовался необычный рисунок. Снегин вспомнил, что это называется аэрография – когда таким вот образом раскрашивают машины.
Сам он относился к явлению с недоумением. На кой? Но похоже, так самовыражаются. По-разному народ чудит. Кто под сафари тачку малюет, кто тоскует, допустим, по безбрежным морским далям, а кому-то надо обозначить свою принадлежность к конкретному виду спорта. Футбольный мяч заиметь на борту или теннисную ракетку.
Но чтоб так…
Сначала Снегин увидел капот, на который его чуть не уложили фейсом вниз! И подумал, что обознался. Уж больно похоже было нарисованное женское лицо на то, которое капитан недавно созерцал в квартире на пятом этаже, допрашивая безутешную вдову. Только Зоя Зуева на белом капоте машины была гораздо моложе. Правда, у Зуевой классические черты лица, поэтому сходство могло оказаться и случайным.
Но теперь Снегин видел дверь со стороны водителя. Ошибка исключалась.
«Небось Жизель, – с неприязнью подумал он, – или Одетта какая-нибудь»
Других балетных персонажей Снегин не знал, а девушка на машине была в пуантах и балетной пачке. Стояла на одной ноге, воздев руки к небу, туда же был направлен вытянутый носок второй ноги, на голове обосновался венок. Прекрасная балерина в лучшей своей роли. Кто бы сомневался, что это Зоя Зуева! Ее лицо! И на капоте тоже! Только крупным планом!
В голове что-то щелкнуло. Запах краски, которым, казалось, пропиталась одежда Тамары. И тогда, на лестничной клетке, когда начальство допрашивало Федора Герасимова, тоже ощутимо пахло краской.
«Отца нет дома, он или на мойке, или в гараже».
Переглядки Перваков.
Федор Герасимов влюблен в свою соседку! Иначе на кой ее рисовать на своей тачке! Ведь это все равно что прокричать на весь город:
– Я люблю Зою Зуеву!
Он повсюду возит ее собой! А что об этом подумал муж, интересно? Егор Всеволодович был не из тех, кто спокойно терпит, когда посягают на его собственность.
Зуев, Зоя, Остап Первак… Они выросли в одном дворе. К отношениям в этом любовном треугольнике все притерпелись. И вдруг появляется мужик, который малюет Зою на своей тачке! Сам или заказал рисунок? Судя по запаху краски, Герасимов сам аэрографией балуется.
Рисунок был профессиональный. Да что там! Шедевр!
Снегин так и стоял, ожидая, когда Герасимов справится с нервами. Наконец водитель заглушил мотор и как черт из табакерки высигнул из салона. Снегин невольно подобрался. Вид у Федора Стасовича был грозный. Да еще и бывший боксер! Сейчас наваляет!
Но Герасимов никого не замечал. Нещадно хромая, он заспешил к третьему подъезду.
«К дочери торопится, – хмыкнул Снегин. – Вряд ли отцу позвонила Тамара. При мне она не доставала мобильник. По времени не сходится. Тогда Перваки? Или… Зоя!»
Он шагнул было к Герасимову, перехватить. Вон он я, здесь! Никто вашу драгоценную дочуру не прессует! Она и сама за себя прекрасно может постоять. Зачем же так нервничать?
Но хлопнула тяжелая железная дверь. Снегин подскочил и потянул за ручку. Фиг! Пока код
