Игра в убийство - Людмила Мартова
Вообще-то Клавка много лет назад потребовала от всех, чтобы ее звали исключительно Клодией, но к этой ее блажи Митя относился снисходительно. Сочетание французского имени с русской фамилией звучало смешно. Но спорить с Клавкой с детства было себе дороже, поэтому он со смирением воспринимал их стоящие рядом в конкурсной программе имена: Клодия Подхомутова и Дмитрий Фриш. Пусть, если Клавке так хочется.
Клодия, числившаяся по паспорту, разумеется, Клавдией, была его партнершей по танцам. В пару их поставили, когда им было лет по семь, и с тех пор они так и не расставались, покоряя одну танцевальную вершину за другой. На последнем чемпионате Европы они заняли третье место, и Митя искренне надеялся, что в следующем году им удастся завоевать вершину престижного пьедестала. Пока же они с Клавкой готовились к танцевальному турниру «Осенняя Москва», на котором намеревались, разумеется, победить. А как же иначе!
До фестиваля оставалось три дня, а Клавка пропала. Вот уже вторые сутки эта зараза не отвечала на его звонки, точнее, ее телефон был вне зоны действия Сети. Конечно, подобные эскапады для его партнерши были делом обычным. Примерно раз в год она впадала в очередное буйство любви, в связи с чем могла оказаться на каких-нибудь Сейшелах или Карибах. Страстные романы у Клодии Подхомутовой случались только с теми мужчинами, которые могли себе позволить и Сейшелы, и Карибы, и какое-нибудь «Картье» в придачу.
Против романов и Карибов с «Картье» Митя ничего не имел, потому что они с Клавкой были как брат с сестрой. Хорошо ей, да и слава богу. Но не перед турниром же! Он снова и снова набирал номер своей партнерши, слышал неприятный механический голос в трубке и даже сам себе не признавался, что, пожалуй, начинает волноваться. При всей легкости и бесшабашности безответственной Клавка не была, и серьезный турнир для нее значил так же много, как и для Мити. Вдруг с этой дурехой что-то случилось?
Клавка осталась сиротой в раннем детстве. В танцевальную студию ее привела бабушка, занимающаяся внучкиным воспитанием, и с семи лет Дмитрий Фриш знал, что за Клавку отвечает. Именно благодаря ему она получила школьный аттестат, потому что учиться ленилась, да и свои любовные побеги устраивала уже со школы, пусть и ограничивались они соседним двором. Мите же доставалась роль жилетки, когда очередная Клавкина любовная лодка разбивалась о быт. Она в ночи приезжала к нему в слезах и долго рыдала со всхлипываниями и подвываниями, свернувшись калачиком на широкой Митиной кровати.
Всего один раз она попробовала в такой ситуации воспользоваться Митей по принципу «клин клином вышибают», но он тогда дал нежный, но твердый отпор. Сестер так не утешают, а инцест, пусть даже ненастоящий, – это не для него. Клавка ненадолго надулась, конечно, но быстро отошла. Больше об инциденте не вспоминали. Черт, ну куда она могла подеваться?
Дорожка повернула направо, уходя уже практически в глубь леса. Дмитрий вдруг споткнулся и замер – на небольшой полянке, залитой сквозь кроны деревьев мягким, сентябрьским солнечным светом, танцевала девушка. Одетая в голубое балетное трико, с развевающимся в руках газовым голубым шарфом, она так отчетливо выделялась на фоне золотой листвы, что казалась инопланетянкой.
Ее движения, несмотря на то что танцевала она в полном одиночестве, держа руки так, словно обнимает за плечи невидимого партнера, отчетливо напоминали вальс. Музыки, конечно, не было, но мозг Мити, отреагировавший на необычную картинку, начал привычно считать размер – три четверти. Впрочем, от классического венского вальса, входящего в европейскую программу, который они с Клавкой должны были исполнять через три дня, движения девушки все же отличались.
Отступив за дерево, чтобы своим вниманием не нарушить явно желанного уединения танцовщицы, Митя всмотрелся и «всчитался» внимательнее. Ну да, у медленного вальса темп составляет двадцать восемь – двадцать девять тактов в минуту, у венского – пятьдесят восемь – шестьдесят тактов. А здесь сорок, да еще характерный широкий шаг на первую долю такта и пауза на третьей четверти неслышимого аккомпанемента. И сценография вольная, с большой долей импровизации. Ну, конечно, это кросс-степ вальс, он же вальс-бостон.
Разумеется, сам Митя американским салонным парным танцем лирического характера тоже владел в совершенстве, вот только на турнирах не использовал, ибо вальс-бостон в конкурсную программу не входил. На вечеринках, где они с Клавкой иногда подрабатывали, они этот танец исполняли с блеском. Сейчас у Мити даже кончики пальцев закололо оттого, что он представил, как подхватывает в танце неизвестную танцовщицу и скользит вместе с ней по разноцветному, чуть влажному лесному «паркету».
Эта песня зазвучала в ушах так явственно, что Митя даже головой замотал, как норовистый конь. Что он знает про бостон? Ну да, это разновидность медленного вальса, возникшая во второй половине XIX века, очень популярная в Северной Америке и Европе в 20-х годах прошлого столетия. В аккомпанементе ведущую роль играют струнные, реже духовые музыкальные инструменты. Вальс-бостон – не только салонный танец. Его можно встретить и в инструментальных произведениях, и в известном балете Глиэра «Красный цветок». Ну и что? Как это все объясняет тот факт, что незнакомка танцует его в осеннем парке в полном одиночестве? Прекрасно танцует, надо признать. Как профессионал, Митя понимал это совершенно отчетливо.
От снедавшего его изумления он, должно быть, совершил какое-то резкое движение или слишком высунулся из-за скрывающего его дерева – танцующая девушка вдруг встрепенулась испуганно, остановилась и замерла, испуганно глядя на Митю. Он вдруг представил, как, должно быть, выглядит со стороны: потный, тяжело дыщащий от бега мужик, который прячется в парке и подсматривает за юным созданием. Митя содрогнулся и вышел на солнце, не подходя, впрочем, близко, чтобы не испугать незнакомку еще больше.
– Извините, я не замышляю ничего дурного. Просто увидел, как вы танцуете, и остановился. Пожалуйста, не бойтесь.
– Я не боюсь, – помолчав, ответила девушка.
Голос у нее был тоненький, мелодичный, под стать хрупкой фигурке с неожиданно сильными ногами. Развитые икры характерно выступали под трико, выдавая профессию. Танцовщица. Разумеется, танцовщица.
– Скорее, это вы должны невесть что подумать, – продолжала между тем
