Черный поток - Роман Валериевич Волков
– Так и будете молча на меня пялиться? – охрипшим от долгого молчания голосом бросил задержанный. Голову он так и не повернул, обращаясь будто бы к стене.
– Простите, профессиональная деформация, – примирительно ответил Петр. – Меня зовут…
– …майор Зигунов. Я вас знаю. По зомбоящику показывали.
– Польщен. Что ж, Александр Семенович, раз мы оба немного друг друга знаем, давайте пообщаемся.
– Ага, давайте.
Ларин растянул губы в кривой усмешке, и весь его вид не предвещал легкого разговора. Что ж, придется попотеть.
Первые вопросы были чистой анкетой, и Чигаркин их уже задавал задержанному. Но они были нужны Зигунову, чтобы понять, как строить беседу. И, в общем, его опасения на счет замкнутости собеседника не оправдались. Ларин отвечал на вопросы без особых проблем, можно даже сказать, охотно. Складывалось впечатление, что он получает даже некое удовольствие от процесса.
– …служил в Казахстане, при Совке еще, недалеко от Байконура. С тех пор сволочей этих узкоглазых ненавижу… да и всех черных…
– Почему?
– Потому что у них там мафия своя была. Странно, что зубы мне не повыбивали и почки целые.
– А за что они вас невзлюбили?
– Шут его знает, я с ними старался не общаться. Потому что тупые узкоглазые ублюдки.
– Понятно. Стрелять умеете?
– А то! Я это дело даже люблю. Иногда выезжаю по банкам пошмалять. Есть у меня мелкашка…
– На охоту?
– Нет, на охоту никогда не ходил. Слишком тягомотно.
Дальше Ларин с чувством рассказывал, как получил инвалидность из-за язвы желудка, но пособие мизерное, а нормальную работу не найти – никто не хочет брать инвалида. Он писал властям, просил увеличения пособия, но власти начхать. И не только на него, вообще на всех. Сами в деньгах купаются, а остальным хрен без масла. В общем, пришлось пахать на стройке. В смысле, на строительном складе. Дерьмовая работа, денег платили мало. А когда взял кредит на покупку небольшой дачи за городом, оказалось, что там такие проценты… Жена – да, тогда еще была жена – чуть глаза не выцарапала, когда узнала. Лахудра.
Что он, для себя, что ли, дачу эту брал, это она все слюни пускала на загородный отдых летом. А эти жиды в кредитной конторе просто кинули его. Небось еще и посмеивались, когда счета присылали. В итоге пришлось машину продать, чтоб с долгом рассчитаться. И, конечно, никакой дачи так и не вышло купить. Как кризис грянул, еще и с работы уволили. И не просто, а со скандалом и газетными статьями. Будто бы какое-то хищение со склада было. Да какое там хищение? Ну пропала пара мешков цемента, так это небось строители сами и сперли. В итоге позор на весь город, нищенское пособие и одиночество. Да, потому что жена – сука драная – сбежала, как только вся эта каша с хищением заварилась. Мол, я терпела-терпела, но больше не могу. Вшивая проститутка. Хорошо, детей с ней не завел, а то сейчас бы еще тянула алименты, на садик, на школу, на универ, на что-нибудь еще – только давай.
– А сейчас вы, я так понимаю, не работаете? – прервал поток неожиданных излияний Зигунов.
– Нет, не работаю. Живу с мамой, потому что эта кобыла – бывшая моя женушка – при разводе потребовала разделения совместно нажитого и забрала в итоге квартиру.
– Понятно. А чем занимаетесь в свободное время?
– Читаю. По телику одно дерьмо показывают, так что…
– Что читаете?
– Хорошие книги, не дрянь какую-нибудь, типа «Гарри Поттера». Слащавые сказочки… Классику люблю. Чтоб жизненно и правдиво. Чтобы душу наизнанку. Как у Толстого, Достоевского или в «Гамлете».
– По нашим сведениям, вы довольно много времени в соцсетях проводите.
– Провожу, да. А что? – сразу же встрепенулся Ларин и глянул на майора с вызовом. – Вы ж из-за моих комментариев меня и притащили сюда, да? Я догадался, вы не думайте, что я кретин какой-нибудь. Я ваши шуры-муры насквозь вижу. Но мне плевать, я и хотел, чтоб вы обо мне узнали.
– Хотели? Зачем?
– Чтобы поняли, как я ненавижу всяких паршивых вшей, которые составляют «элиту» нашего прогнившего общества. Они живут, а я даже не существую. Меня нет. Я – персонаж. Закрыли книжку – и я растворился.
На слове «элита» Ларин сделал характерный жест пальцами, будто ставя кавычки. Лицо его с каждым словом кривилось все больше, а в глазах загорался нехороший огонек.
Зигунов внимательно слушал злобные выпады задержанного и отчетливо понимал, что каждое его слово прекрасно ложится в рамки портрета, данного Перемогиным. Правда, то же самое можно было бы сказать и о многих других завсегдатаях соцсетей. Особенно определенных их сегментов. Но впечатления впечатлениями, а фактов пока что так и нет. Но, похоже, клиент как раз созрел, и пора переходить к основному блюду.
– Похоже, вы очень злы на общество, Александр Семенович.
– Зол, и что? Хотите сказать, незаслуженно?
– Да нет, просто хочу понять.
– Ага, как же! Вы же как раз этому самому обществу и служите. Пляшете под дудку государственных и всяких других выродков.
– А вы с выродками боретесь.
– Уж поверьте! Еще как!
– Искореняете их.
– Я вам даже больше скажу, майор Зигунов. – Ларин наклонился вперед, приблизив свое лицо к лицу собеседника. – Я их убиваю.
Глаза двух мужчин встретились, и Петр увидел, что во взгляде Ларина больше нет безразличия или страха, в них плещется чистый неудержимый восторг. Восторг убийцы, переживающего самые яркие моменты своей жизни. Дедовщина, строительный склад, развод и другие обстоятельства перестали иметь значение, осталась только чистая ненависть и чистое наслаждение.
– Кого убиваете? – стараясь сохранять максимальное спокойствие, спросил Зигунов.
– Вы дурачка-то не включайте, товарищ майор. Тех, кто заслужил: процентщика, писаку-жополиза, шлюху ту тоже.
По затылку Зигунова пробежал холодок. Неужели это и есть ОН? Неужели литературный убийца сидит прямо перед ним?
– И как же вы их убили?
– Известно как: ростовщика и его внучка топором тюкнул, журналюгу этой штукой проткнул (он показал выпад шпагой), а бабу пихнул на рельсы.
Напряжение зазвенело в воздухе так сильно, что Петру понадобилось две долгие секунды, чтобы собраться с мыслями. Спешить нельзя и скоропалительных выводов делать – тоже.
– Хорошо. Если это сделали вы, то мне необходимо услышать подробности: как, где, при каких обстоятельствах?
Ларин посмотрел на собеседника с ехидной улыбкой и откинулся на спинку стула:
– Не помню. Никаких подробностей не помню. Все происходило самой собой, как на страницах хорошей книги. Знаете, так бывает, когда читаешь по-настоящему
