Крейг Райс - Убийство по-домашнему
— Ты, наверное, думаешь, что это во мне говорит зависть, потому что Селена так красива? — Её лицо внезапно стало серьезным. — Я говорю это ради твоего собственного блага, поверь мне! Селена действует, как яд. Она дрянь. Дрянь в принципе. Дело не только в Горди или Нэйте. Такая судьба ожидает каждого мужчину, который приблизится к ней. — Она сделала маленькую паузу и жестко закончила: — Даже Йена.
— Йена?
— Да, даже Йена! Я видела Селену с Йеном незадолго до смерти отца. И я… ах! Я должна была уже давно сказать тебе об этом! Это скандал, ну и пусть, если мне удастся открыть тебе глаза…
Я неожиданно вспомнил огромную полуобнаженную фигуру Йена. Его взрыв смеха, когда я спросил, почему мистер Френд уволил его. А потом — очаровательную загорелую Селену, барахтающуюся с ним в бассейне. Внезапно меня охватил гнев, настолько сильный, что я не мог себе этого объяснить. Марни не спускала с меня взгляда.
— Селене уже надоел Горди, — продолжила она. — Цинично, даже не шевеля пальцем, она позволяла ему напиваться до смерти. Она начала флиртовать с Нэйтом, чтобы получить возможность позже использовать его. Вскоре, однако, ей с ним тоже станет скучно и она вышвырнет его как мусор. А ты — следующий в списке. Я даже допускаю, что в этом нет вины Селены. Такая уж она есть! Она уничтожает людей, даже не отдавая себе отчета.
Не зная, против кого, собственно, мне следует направить свой гнев, я обратил его против Марни.
— Ты не пересаливаешь чуточку с этой заботой обо мне? — спросил я. — Какое тебе дело до того, оставит меня Селена с носом или нет?
— Какое мне дело? — Она слегка пожала плечами. — Не имею понятия. Я просто уже не могу смотреть на то, что Селена вытворяет. Но в одном я уверена: у неё имеется какой-то план относительно тебя. Я убеждена в этом.
— План? — Я снова ощутил прежнее беспокойство. — Какой план?
Марни немного помолчала, а потом в задумчивости покачала головой и сказала:
— Не знаю. Но что-то есть. Я читаю это по её глазам.
Она подалась вперед и коснулась пальцами моей ладони с серьезностью, которая показалась мне почти детской.
— Не верь ей, — сказала она. — Умоляю тебя! Обещай мне, что ты не будешь ей верить!
Это был особенный момент. Я почти ожидал такого предостережения, и это должно было меня обеспокоить, так же как образ Селены — чудесной и одновременно циничной, — возникший в моем воображении. Однако… я вовсе не ощущал беспокойства. Единственное, что смущало меня в эту минуту, — что Марни выглядит так молодо и вместе с тем она измучена и как-то подавлена. Я прижал её к себе и поцеловал.
— Я очень благодарен тебе за предостережение!
— Ты не слишком принял его к сердцу!
— Ну, заранее никогда ничего неизвестно…
— Ну что ж, ты сам убедишься в этом. Раньше или позже её намерения станут явными, и тогда ты плача придешь ко мне и скажешь, что я была права.
— Хорошо. Знаешь что, давай заключим договор: если Селена меня отравит, я приползу к тебе из последних сил и попрошу противоядие!
Я еще раз поцеловал её. Сначала её губы поддались, но уже через секунду враждебно сжались. Она освободилась из моих объятий.
— Ради Бога, хватит! Прекрати меня целовать!
— Но почему, Марни?
— Потому что… — Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. Её губы подрагивали. Внезапно она вскочила с кровати и закричала: — О Боже! Меня тошнит от тебя! Меня тошнит от всех мужчин! — Она неестественно рассмеялась. — До меня, случайно, никто тебе это уже не говорил?
— Но, Марни! Девочка!
— А, к черту все это! Сейчас я пришлю Йена, чтобы он помог тебе лечь. И кроме того, я считаю, что вы все, мужчины, должны держаться вместе и основать какой-то клуб!
Когда она бежала к двери, я увидел ее лицо. Оно было бледным, полным нервного напряжения Внезапно я почувствовал себя мерзавцем.
Вскоре явился Йен. Он был в пижаме. По его растрепанным волосам и закрывающимся глазам я сделал вывод, что Марни, очевидно, разбудила его. Однако несмотря на это, он было услужлив, как всегда. Он почти механически исполнял ежедневный ритуал укладывания меня спать. Мне никогда не нравились его прикосновения. А в этот вечер, когда у меня перед глазами все еще стояли образы его и Селены в воде, я с трудом сдерживался чтобы не ударить его кулаком в загорелое лицо. Он отнес меня в кровать, как ребенка, укутал одеялом, дружелюбно и ласково улыбаясь, и наконец ушел.
Только после его ухода я понял всю правду, о которой должен был догадаться с самого начала. Марни была совершенно права, говоря о моем восхищении Селеной. Я не любил её. Здесь не было ничего романтического. Это было кое-что похуже. Несмотря на то, что она с самого начала обманывала меня, она была у меня в крови. Вот как выглядела правда. Плохо это или хорошо, но я не мог от этого освободиться.
С первых же минут моей борьбы с самыми разными чувствами по отношению к семье Френдов на первое место всегда выдвигалась Селена. Это стало для меня сейчас так же ясно, как ясно я видел перед собой её темно-голубые глаза. Я ненавидел Френдов, когда считал их своими врагами, потому что мне была ненавистна мысль, что Селена мой враг. А сегодня вечером я присоединился к их заговору вопреки инстинкту самосохранения, просто для того, чтобы найти в Селене союзника. Даже в эту минуту, когда меня охватывало еще более ясное предчувствие грозящей опасности, я ощущал необыкновенное возбуждение при мысли, что она вот-вот окажется здесь.
Через минуту дверь открылась, и на пороге появилась Селена.
— Привет, любимый, — сказала она. — Марни уже успела предостеречь тебя от меня? Наверняка. Не зря я видела этот подозрительный блеск в её глазах.
Она подошла к кровати и села на нее. Взяла меня за руку и, чуть откинув голову назад, рассмеялась своим чувственным смехом.
— Извини, любимый, что я явилась так поздно. Но у меня возникли осложнения с Нэйтом.
В эту минуту я был совершенно счастлив.
— А чего он хотел?
— Он злится, что я сплю здесь. Считает, что поскольку мне уже не нужно притворяться твоей женой, я должна перебраться в какую-нибудь из этих мрачных гостиных в другом крыле дома. Он уперся, как осел. Я объяснила ему, что в этом гипсе ты не представляешь для меня никакой опасности, что ты и так уже видел все, что можно было увидеть, и поэтому нет смысла устраивать теперь этот переезд. — Она наклонилась и поцеловала меня в губы. — И кроме того, все эти разговоры так мучительны.
— Это ужасно. — Её руки были обнажены. Я слегка передвинул ладонь по ее теплой гладкой коже. Туманно подумал: «Бедный Нэйт», но очень туманно.
Она опустилась на подушки.
— Любимый, — сказала она, — ты не имеешь понятия, с какой радостью я жду завтрашнего дня. Ты действительно ангельски добр. Разве не чудо, что все обернулось так счастливо? Ты знаешь, я убеждена, что Горди никогда не был бы настолько трезв, чтобы продекламировать это стихотворение. — Её глаза испытующе посмотрели на меня из-под густых ресниц. — Бедный Горди! Я очень привязана к нему. Говорю тебе искренне, но иногда… это страшно — быть женой пьяницы. Ты понимаешь меня, любимый?
— Я не понимаю, как жизнь вообще может быть для тебя страшной, — ответил я. — В конце концов Горди не один на свете. По тебе сходит с ума Нэйт.
— Нэйт, — глубоко вздохнула она. — Да, думаю, ты прав. Нэйт уговаривает меня развестись с Горди и выйти замуж за него.
— В самом деле? — резким тоном спросил я.
— Поэтому он так горячо помогает нам. Сначала он не хотел впутываться в это дело, но когда я сказала, что не могла бы решиться выйти за него без цента… Ведь если уж дело должно было дойти до развода с Горди, то было бы лучше, чтобы он был богат и отвалил мне какую-нибудь приличную сумму, верно?
Она лежала на спине, с сияющим лицом глядя в потолок. От явного бесстыдства её слов у меня на секунду сперло дыхание. Значит, вот каким способом Френды получили бесценную помощь доктора Крофта… Селена выступила в качестве приманки, доведя молодого врача до того, что он поставил на карту всю свою профессиональную карьеру. «Бедный Нэйт», подумал я вторично, но уже не так туманно.
— Значит, по окончании дела о наследстве ты собираешься развестись с Горди и выйти замуж за Нэйта? — спросил я.
— Ах, любимый, как мучительно думать о таком далеком будущем! Должна признать, что Нэйт очень мил. Но он чуточку высокомерен. Тебе так не кажется?
Она повернулась на бок, так что её лицо оказалось прямо напротив моего. Её пальцы начали небрежно перебирать рукав моей пижамы. Она сдвинула его чуточку повыше, разглядывая мою руку.
— Любимый… какие у тебя руки! Они всегда приводили меня в восторг. И какие мускулы! Как у атлета.
Просто поразительно, как не соответствовала реакция моих чувств реакции ума. Я внезапно вспомнил циничные слова Марни. Она почти дословно предсказала поведение Селены. Однако вместо того, чтобы отнестись к этому как к предостережению, я чувствовал удивительное возбуждение и радость.
