Фридрих Незнанский - Абонент недоступен
– И кто же они?
– Один капитан, другой прапорщик мотопехотных войск. Оба служили в Пятой дивизии. Ранее воевали в Чечне.
– Значит, их просто наняли? – спросил Денис. – Я так и думал.
– Да, наняли, если только не появится еще какая-нибудь более точная версия.
– А что говорят в дивизии? В смысле, кто нанял?
– Там ничего не знают, только руками разводят. Родные требуют оформить их смерть как при исполнении правительственного задания, чтобы не потерять пенсию по поводу смерти кормильца. Они и слышать ничего не хотят, что их кормильцы совершали противоправные действия.
– Сослуживцев допрашивали?
– Допрос сослуживцев ничего не дал. Все либо что-то замалчивают, либо действительно ничего не знают.
– Фото Федотова предъявляли?
– Предъявляли в числе других фотоснимков. Никто не опознал. Но если честно, то не всех еще успели опросить. Осталось где-то человек двадцать. Но работа идет.
– М-да, работа идет. А что вот Алику делать?
– Я же тебе говорю, пусть пока сидит и не высовывается. Я думаю, что к концу этой недели весь этот винегрет мы разгребем.
– Да я не про это. Я про дом. Не вечно же ему у меня жить, он и так, бедный, без компьютера как рыба без воды, говорит, что уже до смерти надоело целыми днями в телевизор пялиться.
– Тогда у него выход один.
– Какой?
– Не догадываешься?
– Догадываюсь, конечно, но что-то смутновато.
– Поступить к нам на службу.
– К вам? В ФСБ?
– А что? Жилплощадью обеспечим, дадим какое угодно оборудование.
– Да нет, он вряд ли на это пойдет.
– Ну, если у него есть другие предложения…
– Не в этом дело. На самом деле он любые государственные органы старается пятой дорогой обходить, думает, что его хотят привлечь за всякие там хакерские выкрутасы.
– Ты имеешь в виду его причастность к взлому «Ситибанка»? Так об этом и так все у нас знают. Если бы хотели, так давно бы прижучили, и пискнуть не посмел бы.
– Да нет, есть другие штуки.
– Какие это другие? Несанкционированная связь с орбитальным комплексом «Мир», что ли?
– Вы и об этом знаете? Откуда?!
– Да ну, брось ты. Нас этим Пашкевич еще год назад всех смешил. Мог бы и сам догадаться, не маленький.
– А мы с Гордеевым уже целую теорию на этот счет раздули. Черт, я даже не знаю теперь, что и думать.
– О чем думать?
– Да о Федотове этом. Нам казалось, что он один из вас. А он даже неизвестно кто.
– Вот именно – неизвестно кто, – согласился Андрей Андреевич.
Гордеев после нескольких дней отсутствия появился у Лены с огромным букетом роз, прося таким неоригинальным образом прощения.
И хотя главной целью визита он считал все же саму Лену, тем не менее явился с просьбой: одолжить на время ее компьютер-ноутбук для измаявшегося в бескомпьютерном мире Алика Чувашова.
К тому же у них с Аликом появилась одна небольшая идейка, которую без того же компьютера никак не удается довести до ума. Они надумали «вычислять» Федотова с помощью современных цифровых технологий.
– Это как? – спросила Лена. – По Интернету, что ли?
– Какая ты догадливая, – улыбнулся Гордеев и запустил свой холодный нос в ее пушистые волосы.
– Нет, ты сначала мне все расскажи.
– Да тут и рассказывать нечего. Просто Алик выдвинул мысль, что у таких людей, как Федотов, обязательно должен быть персональный сайт. Кстати, ты знаешь что-нибудь об этом?
– Ничегошеньки не знаю. Персоналка у него своя, конечно, имеется, и я думаю, не одна. Но вот про сайт не знаю ни черта.
– Ладно, разберемся. Алик сказал, что ему бы только до компьютера добраться, а там он хоть черта лысого вычислит. Он говорит, что в реальном мире что-то плохо стал ориентироваться.
– Бедный мужик. Совсем погряз в своем киберпространстве.
– И ничего не бедный, – возразил Гордеев. – У каждого свои тараканы в голове. Да хоть на себя посмотри, ты же сама как бы не от мира сего.
– Что ты имеешь в виду?
– Твою профессию.
– А что моя профессия?
– Да ничего, все нормально. Просто для большинства населения твои опыты кажутся не чем иным, как пустой тратой времени и бюджетных денег. Вот если бы ты была строителем или продавцом в магазине, то тогда все нормально, тогда твоя деятельность у всех на виду.
– А то, что я сижу днями и ночами и ищу панацею от рака или от другой какой международной заразы?..
– Ну этого же никто не видит, Лена. Согласись, ведь так?
– Не хочу соглашаться.
– В любом случае народ тебе скажет прямо в глаза, что, пока ты там сидишь, переливаешь из пустого в порожнее, люди как умирали от рака, так и продолжают умирать. И пока ты каждого не облагодетельствуешь как фея из сказки, твоя профессия у подавляющего большинства всегда будет не в почете. С этим нужно только смириться. И продолжать делать свое дело.
– Ты думаешь?
– Уверен!
Лена посмотрела на Гордеева, затем положила голову ему на грудь.
– Боже, какой же ты все-таки неисправимый мутант.
– Мутант? – удивился Гордеев.
– Ну да, мутант.
– В каком это смысле?
– В смысле – полу-прокурор, полу-адвокат.
– А, ты все про это. Так в нашей стране быть чистым адвокатом невозможно.
– А чистым прокурором?
– У некоторых получается.
– Это ты про Омельченко?
– И про него тоже.
Тишину квартиры нарушали только звуки, доносившиеся с улицы. Гордеев включил свет и прошел, не снимая обуви, в комнату, где собирался по быстрому забросить в свою сумку пару свежих рубашек, чтобы затем снова отправиться к Лене.
Сегодня они собирались устроить домашний ужин, где непременно будет такая же точно утка, какую Лена готовила в первый визит Гордеева, когда Проскурец еще был на свободе.
Гордеев уже собрался выходить, как в дверь настойчиво позвонили.
«Какого черта?» – подумал адвокат и пошел открывать.
С порога на него смотрели два молодых, крепких человека, один из которых спросил:
– Юрий Петрович Гордеев?
– Да, это я. А в чем дело?
– Нам можно войти? – спросил второй.
– Нет, нельзя. Я хочу сначала убедиться, в чем, собственно, дело.
Гости синхронно достали из своих карманов красные книжечки и показали хозяину.
– Уголовный розыск, – представился первый, – капитан Дубов.
Гордеев быстро, но внимательно просмотрел предоставленные ему документы, затем вернул владельцам.
– Хорошо, проходите, – он сделал пригласительный жест.
Гости вошли.
– Вот посмотрите сюда, Юрий Петрович, – сказал Дубов, разворачивая бумажный лист.
– Что это?
– Это ордер на обыск.
– На обыск чего? – спросил Гордеев.
– На обыск квартиры, – бесстрастным голосом ответил Дубов.
– Этой квартиры?
Гости из УГРО окружного управления внутренних дел переглянулись.
– Ну конечно же этой. Или у вас есть другая?
– И что вы здесь собираетесь найти? – спросил Гордеев.
– Вы являетесь защитником господина Проскурца?
– Да.
– В данный момент он находится в следственном изоляторе, так? – спросил второй.
– Да, так. И что из того?
– Следствие установило, что Проскурец передал вам на хранение пакет документов, касающихся важных военных секретов. Этот пакет был незаконно изъят им из одного из управлений Министерства обороны России.
– Абсурд, – отреагировал Гордеев.
– Не понял? – спросил второй. – Повторите, пожалуйста, если вас не затруднит.
– Абсурд, говорю. Ничего подобного Проскурец мне не передавал. Он вообще мне ничего не давал на хранение.
– А если не передавал, тогда вам нечего беспокоиться. Но мы имеем информацию, и мы должны ее проверить, – высказался Дубов. И обратился к напарнику: – Давай, Серов, приступай. Где понятые?
– На лестнице, – ответил Серов.
– Гони их сюда.
Серов открыл входную дверь и впустил двоих мужиков, внешний вид которых говорил, что это самые обыкновенные бомжи, которых только что вынули из подвала.
Следом за ним вошел кинолог, ведя на поводке низкорослого цвергшнауцера.
– Работаем, Бурят, – сказал кинолог. – Ищи.
Бурят подошел к Гордееву, внимательно обнюхал его ботинки, затем поднял свою мохнатую морду кверху и заглянул адвокату в глаза. И повел кинолога дальше.
Еще один сотрудник начал внимательно осматривать книжные полки, выдвигать ящики стола, заглядывать под диван, греметь кухонной посудой.
Гордеев ходил из угла в угол, не скрывая своего волнения.
Он подошел к телефону, снял трубку, набрал номер.
– Денис, – проговорил он, – тут у меня внезапные гости с обыском. По всей видимости, из уголовного розыска региональной милиции. Подъезжай, если сможешь…
– Нет! – На рычаг лег палец Серова. Связь прервалась. – Звонить нельзя.
– Это почему же нельзя?
– Нельзя и все.
– Постойте…
– Я, кажется, понятным языком вам сказал: нельзя, значит, нельзя. Все! Дайте сюда трубку.
– Что значит «все»? – спросил Гордеев.
Серов невозмутимо пожал плечами:
