Чингиз Абдуллаев - Манипулятор
— Что вы хотите, Святослав Олегович?
— Какой-нибудь суп горячий и еду. Все равно какую.
— Китайскую или европейскую?
— Лучше нашу. Но не нужно всякой живности, меня от нее мутит.
— Хорошо, — ответила Инна.
— И еще, — вспомнил Петровский, — где наша новенькая? Как ее звали?
— Илона. Но вы велели, чтобы мы называли ее Надей.
— Это ее настоящее имя. Первое имя ей придумала Виктория. Представляю, что она хотела с ней сделать. Наверно, отправила бы на панель.
Инна оскорбленно промолчала.
— Я просил, чтобы ее переодели и отправили в салон красоты, — напомнил Святослав Олегович.
— Алла Андреевна все сделала, — сообщила секретарь. — Когда к вам вызвать Надежду?
— Прямо сейчас. Хочу посмотреть на результат.
Он углубился в бумаги. Принимая на работу молодых сотрудниц, Петровский намеренно проводил такие жестокие эксперименты. Нет, он никогда не встречался ни с одной из них. Но сама работа его агентства велась на грани морали и этики, и он должен был быть абсолютно уверен в своих сотрудниках. Женщины, прошедшие через устраиваемое Святославом Олеговичем испытание, проникались к нему большим доверием и старались выполнить любые его поручения. Кроме того, ему нужны были их лояльность и возможность переступить через некий внутренний стыд. Сотрудницы его агентства должны встречаться с политиками, беседовать с журналистами, узнавать мнение аналитиков. Кокетничать им разрешалось, легкий флирт даже приветствовался, но любая интимная связь исключалась. Нарушительница сразу же вылетала с работы. «У нас солидная организация, — любил повторять Петровский, — мы не плодим шлюх для развратных политиков».
Он читал поступившие бумаги, когда позвонила Инна.
— Ужин сейчас принесут. В приемной ждет Надя. Разрешить ей войти?
— Да, конечно. — Он продолжил работать, не поднимая головы.
Дверь кабинета скрипнула. Святослав Олегович поднял глаза, глянул на вошедшую и поискал, где лежат его очки. С сорока пяти он стал иногда плохо видеть на расстоянии.
— Входи, — велел Петровский.
Молодая женщина робко прошла в кабинет. Он наконец нашел очки, надел их и удивленно заморгал. Затем понял, что зрение его не обманывает. Перед ним стояла абсолютно другая женщина. За минувших два дня она как будто выросла и сейчас выглядела лет на двадцать пять—тридцать. Исчез дешевый парик, открылось лицо. Ее нельзя было назвать красавицей, но такое лицо сразу запоминалось и, что важнее, бросалось в глаза. Римский нос с небольшой горбинкой, тонкие губы, красивые карие бархатные глаза. И одежда… Одежда сделала ту девушку совсем другим человеком. На ней была длинная макси-юбка, темная блузка и черная жилетка.
Петровский поднялся и осмотрел молодую женщину с ног до головы. Очевидно, она заметила в его взгляде восхищение, потому что чуть покраснела.
«Неужели это та самая девочка, которая была у меня два дня назад?» — удивился Святослав Олегович и вслух произнес:
— Да, Алла Андреевна хорошо поработала. Садись, я хочу с тобой поговорить.
— Спасибо. — Она села на краешек стула. Откуда в этой провинциальной девочке столько грации?
— Ты стала совсем другой, — улыбнулся он, — я не ожидал, что может произойти такая трансформация. Над тобой здорово поработали.
— Нет, — возразила Надя. — Это вы меня такой сделали.
— Я? — изумился Петровский. — Мы с тобой едва знакомы.
— Когда заставили раздеться, — призналась она. — Я никогда не думала, что способна на такое. Раздеться в присутствии чужого человека, который смотрел на меня как на товар.
— Смело, — пробормотал он. Затем, поднявшись, обошел стол, взял второй стул, сел напротив нее и спросил: — Как ты училась? У тебя хороший аттестат?
— Я окончила школу с золотой медалью, — ответила она. — Я думала, вам сказали.
— Ясно. — Ему стало смешно. Он-то считал, что эта девочка хочет стать дешевой проституткой, подрабатывая у Виктории, а она собиралась завоевывать столицу, приехав сюда с золотой медалью. Кто же сказал этой дурочке, чтобы она надела парик? У нее такое интересное лицо. — Ты ведь жила два года у Виктории? — не поверил Петровский. — Или нет?
— Нет, — ответила Надя. — В прошлом году я пыталась поступить в МГУ, но не смогла сдать экзамена. У кого золотая медаль, должен сдавать только один экзамен.
«Завалили провинциалку», — подумал Петровский.
— А в этом году приехала, чтобы попробовать поступить в ГИТИС. Раздумала быть биологом. И снова не прошла. Но домой не вернулась. Нашла Викторию — ее двоюродная сестра подруга моей матери. Вот я у нее и осталась.
— Ты знаешь, чем занимается Виктория?
— Знаю, конечно. К ней приходит много девочек. Только она никого не заставляет. Все они сами приходят, я видела.
— И тебя не заставляла?
— Нет, — улыбнулась девушка, — я работала ассистентом на кафедре биологии. Они знали, что у меня золотая медаль, и взяли работать.
— Почему же ты сразу не сказала? — нахмурился Святослав Олегович. — Я думал, ты из обычных девочек Виктории.
— Я поняла, — кивнула она, — но мне было интересно. Я столько слышала про ваше загадочное агентство и про вас. Говорили, что здесь, чтобы попасть к вам на работу, женщины проходят какой-то немыслимый отбор. Вот мне и стало любопытно. Я еле уговорила Викторию послать меня к вам. Поэтому и имя поменяла, и парик надела.
— А почему тогда разделась? — спросил он.
— Не знаю. Но я почувствовала, что мне ничего не грозит. Вы знаете, я думаю, это можно почувствовать. Наверное, мужчины, как всякие самцы, издают какой-то запах или поведение у них меняется. Я поняла, что вы мне ничего не сделаете.
«Вот так она меня провела, — радостно констатировал Петровский. — Значит, я еще не все знаю и умею. Оказывается, меня можно обмануть. Для этого достаточно напялить дешевый парик, поменять имя, сделать грубый макияж — и все. Тоже мне значок человеческих душ, коли провинциальная девчонка так запутала!» Но эта мысль его не обидела. Наоборот, ему почему-то было приятно, что он так ошибся. Перед ним сидела умная молодая женщина. Он даже не мог поверить, что два дня назад она стояла перед ним раздетой.
— Если тебе удалось так меня обмануть, то ты можешь многого добиться в нашем агентстве, — пообещал Святослав Олегович, — у тебя большие задатки.
— Вы так считаете? — улыбнулась Надя. — Мне очень приятно, что вы так говорите. Я ведь то белье действительно купила на Киевском, и оно было не очень… Знаете, как мне было стыдно?
— Представляю. — Ему нравилась ее предельная открытость и искренность. Нет, он никак не предполагал такой метаморфозы. — С завтрашнего дня будешь работать в нашей пресс-службе, — решил Петровский, — если сумеешь выдержать наш темп.
— Постараюсь, — она поднялась. — Я могу идти?
— Да, — кивнул он. И улыбнулся ей на прощание.
— Спасибо. До свидания. — Она повернулась и пошла к выходу.
— Подожди, — позвал Святослав Олегович девушку. Надя обернулась. — Извини за мое поведение два дня назад. Я думал использовать тебя для встреч с нашими политиками.
У него было огромное преимущество перед другими руководителями. Он умел извиняться перед своими сотрудниками и не стеснялся этим пользоваться, зная, какой потрясающий эффект имеют его точно рассчитанные слова.
— Ничего, — улыбнулась она. — А я решила, что все входящие к вам женщины каждый раз раздеваются.
Когда новая сотрудница вышла, он не выдержал и расхохотался, от чего настроение сразу поднялось. Вообще сегодняшний день полон неожиданностей. Радостная улыбка еще не сползла с его губ, когда он подошел к своему столу, чтобы снять трубку зазвонившего правительственного телефона. И услышал гневный крик вице-премьера:
— Ты, что себе позволяешь? Думаешь, тебе все дозволено?
ВОСПОМИНАНИЯ
Каждая избирательная компания в России, не привыкшей к подобным потрясением, была по-настоящему революционной, а резидентские гонки — не просто выборами достойного из нескольких кандидатов, как в других странах. На самом деле в эти моменты всякий раз решалась судьба страны, определялась стратегическая линия на дальнейшее развитие крупнейшей державы мира.
Выборы в начале нового тысячелетия оказались тоже такими же.
Все стало ясно еще в первом туре, когда объединенными усилиями олигархов, семьи бывшего президента и части спецслужб удалось устранить самого крупного соперника — старого премьера, серьезно претендующего на власть.
Он объединился с самыми влиятельными в стране политиками — мэрами крупнейших городов, президентами важнейших национальных регионов. Было продумано название новой партии — «Россия», ставшей символом единения страны. Новое движение быстро распространялось, и казалось, его победному шествию не будет конца.
