Мария Антонова - Каникулы под пулями

Щеки девушки полыхнули огнем, так она еще никогда не смущалась, даже когда в восьмом классе мама застукала ее на лестничной клетке, целующейся с мальчиком из параллельного класса. Вот оно, главное унижение в ее жизни, свершилось, можно вешать неоновую вывеску и записывать дату на века.

— Нет, мне и правда понравилось. И Синатра в твоем исполнении был просто великолепен, а я редко разбрасываюсь подобными комплиментами.

— Как ты узнал?

— Дорогая, тот маячок, это ж не просто GPS следилка, это еще и микрофон.

— Забудь о том, что слышал. — Буркнула она.

— Не могу, твой талант оставил кровоточащую рану в моем сердце.

— Ничего, заживет. Лучше скажи, когда нам ждать Витю.

— Хочешь узнать, понравилось ли ему?

— Нет, ты не мог… он не мог этого слышать. — В глазах девушки сквозила паника.

— Мог, мы с ним это обсудили, ему тоже очень понравилось и мой братец считает, что тебя ждет сцена. — Пафосно закончил он.

— Так когда он прилетит? — Еще раз уточнила девушка, не будучи до конца уверенной, что хочет увидеть мужчину, в которого была несомненно влюблена.

— Думаю, минут через двадцать должен быть. Твой рыцарь в сияющих доспехах явится и спасет от невероятного чувства стыда, по какой‑то непонятной мне причине поразившего тебя.

— Я никогда не пела на публике.

— А это зря. — Авторитетно заметил Миша. Вот что ей было на это сказать? Что бывший возлюбленный как‑то заметил, что она не обладает даже зачатками слуха, а голос заставляет лопаться барабанные перепонки? Это она должна была выложить в качестве причины, по которой теперь даже в душе не пела. Единственную отдушину составляли ее подруги, которые были убеждены в обратном, и при каждом удобном и не очень случае вытаскивали ее в караоке, и заставляли петь. Да, девочкам она была очень благодарна, но те ядовитые слова бывшего парня прожгли ее насквозь. Неуверенность в себе, боязнь быть осмеянной кем‑то еще. Да, после их расставания у нее сталось множество шрамов, и большая их часть, только недавно перестала кровоточить. Отчасти в этом была заслуга Виктора, который занял собой большую часть ее жизни, и для переживаний просто не оставалось ни места, ни времени. Ах да, еще за ней охотятся наемные убийцы и если это ее последние дни на земле, то она, черт возьми, хочет умереть счастливой!

Спустя обещанное время, почти минута в минуту, в дверях бара показался Виктор. Не человеческими усилиями девушка удержала себя от того, чтобы не броситься ему на шею. Саша продолжила сидеть, почти не глядя на «незнакомца», который подойдя к их столику, поздоровался с Мишей и присоединился, представившись девушке. Теперь они были официально знакомы, и когда придут люди Полковника, то узнают, что одинокая девушка познакомилась с двумя русскими и уехала с ними в неизвестном направлении. А именно это им и требовалось. На Вите тоже была неофициальная одежда, но несколько другого уровня. Белая рубашка с закатанными рукавами была от Итальянского дизайнера, как и тонкие льняные брюки, и мокасины с яркими кричащими пряжками. Все в нем было выверено, чувствовался стиль и достаток, впрочем, об этом свидетельствовал и брелок с трехлучевой звездой, лежащей на столе, рядом с дорогими солнцезащитными очками.

Когда они расплатились и вышли на улицу, Саша чуть не присвистнула. Единственный Мерседес, припаркованный около заведения, был SL кабриолет. Чудом запихнув в него чемодан, Виктор распахнул дверцу перед ней, а Миша направился к невзрачному Фольксвагену Кади, переживавшему далеко не первую и даже не вторую молодость. Маленький фургончик было легко не заметить рядом с кричащим ярко‑алым родстером.

— Мы отвлекаем внимание? — Поинтересовалась она, распуская волосы, ехать в кабриолете с хвостиком, казалось просто оскорбительно.

— Именно. Нам не нужно светить Мишу, но я не мог представить себе, что ты просидишь одна в ресторане несколько часов, ожидая моего появления.

— Надо заметить весьма эффектного.

— Рад, что ты так считаешь. — Повернувшись на сидении, он легко коснулся ее губ. — Я скучал.

Сантименты были чужды его натуре, но рядом с этой девушкой, Виктор чувствовал себя влюбленным мальчишкой. Наверное, он переживал второй пубертатный период. В присутствии Саши, у него начинали потеть руки, сбивались мысли, появлялось одно, но очень определенное желание. Возможно, случись это с кем‑нибудь из его друзей, Виктор счел бы подобную реакцию забавной и даже посмеялся, как над хорошей шуткой. Но только не тогда, когда это случается с тобой. Голова всегда была самой сильной его стороной. Он просчитывал ходы противника далеко вперед, как шахматную партию. Да, он был силен физически и заботился, чтобы поддерживать тело в отличной форме. У него был прекрасно подвешен язык и он мог быть великолепным собеседником. А сейчас, глядя в эти сине‑зеленые глаза, он не мог связать и двух слов, а в голове было вещество, по консистенции похожее на желе, вопрос только в том: может ли желе думать? Можно не отвечать.

— Куда мы едем?

— В одно маленькое и уединенное место, скоро сама увидишь.

Машина с ревом разорвала сгущающиеся сумерки, стремясь к красному закатному солнцу, готовому упасть в нежные объятия средиземного моря. Казалось, здесь все будет иначе, другое место, и их жизнь тоже должна измениться. Не будет погони, опасности, просто двое влюбленных людей, готовых вкусить жар и страсть Испанской земли.

Через полчаса, или чуть больше, машина замедлилась и свернула на небольшую дорожку, теряющуюся в кустах роз. Пробравшись через лабиринт цветов и ароматов, они очутились на маленькой бетонной площадке, перед аккуратной виллой. Белый дом под красной черепичной крышей стоял почти на самом берегу моря, а набегающие волны ласкали искрящийся золотой песок.

— И это здесь нам предстоит прятаться?

— Да, как думаешь, справишься?

— В этом средиземноморском раю? Не знаю, тяжко будет, придется целыми днями валяться на желтом песке, и купаться в чистом как слеза море.

— Это будет тяжелый труд, — подтвердил мужчина, обнимая ее за талию и притягивая к себе для поцелуя. — Пойдем, занесем вещи и сможем окунуться, вода должна быть как парное молоко.

— А Миша когда приедет?

— Как только его хилая тарантайка вспомнит, что она машина.

Словно дожидаясь этих слов, из‑за розового куста появился предмет их разговора.

— Я взял замечательную машину, неброскую и немолодую, но достаточно резвую, чтобы сильно не отстать от вашего Мерседеса.

— Громко сказано, мы уже минут десять любуемся видом.

Не дожидаясь ответа, Виктор подхватил чемодан, и повел Сашу к дому.

Внутри он оказался очень простым и уютным, прихожая плавно перетекала в коридор, а из него в кухню‑столовую, с огромной террасой и видом на море. Послав волшебному виду улыбку сожаления, девушка двинулась дальше, с твердым намерением как можно скорее посетить этот уютный уголок. Комната, в которую привел ее Виктор, оказалась маленькой, почти все свободное место занимала огромная кровать. Она монументально расположилась в центре комнаты, покровительственно изогнув свое кованое изголовье над парой ночников и позволяя москитной сетке обвиться вокруг тяжелых металлических стоек, поддерживающих на удивление легкий балдахин. По обеим сторонам от хозяйки этой комнаты притулились пара тумбочек, кресло — качалка, обещавшая чудесные минуты около большого французского окна и гардероб. Около противоположной стены жались маленький туалетный столик и пуф. Когда Виктор распахнул высокие створки окна, легкий морской бриз ворвался в давно пустующую комнату, радостно раздул занавески и выгнул «парусами» сетку на столбах‑опорах. Боже, ей казалось, что она попала в сказку! В волнах, с тихом шелестом набегавших на берег, трепетала полная луна, дробясь и рассыпаясь на множество колдовских осколков под неутомимый стрекот цикад.

— Ты подарил мне рай, — прошептала девушка.

— Подожди, ты еще не видела всего великолепия, но если переоденешься во что‑нибудь более легкое, я готов показать и все остальное.

Не теряя больше ни минуты, Саша сбросила джинсы и блузку, надев вместо них легкий шелковый сарафан, и обула ноги в сандалии.

— Готова, — радостно провозгласила она.

Когда через минуту они вышли из дома, Саша оставила свою обувь на последней ступеньке крыльца и зарылась ногами в теплый песок. Дойдя до воды, Виктор развернул ее лицом к дому, и нежно притянув к себе, обнял за плечи. Да, этот стоило увидеть. Дом стоял на сильном уклоне, площадка, на которой они оставили машину, была на уровне второго этажа, но не это было главным. Фасад почти полностью зарос каким‑то плюющом, с бледно‑розовыми и ярко желтыми цветами. В кашпо под окнами второго этажа, цвели розово‑фиолетовые шапочки, а в круглом окошке под самой крышей — нашли свое пристанище белые колокольчики, почти сливаясь с цветом стен и нежно контрастируя с ярко‑зеленой листвой плюща.