Наталья Андреева - Ангард!
– Проходите, – сказал все так же нелюбезно. И собаке: – Фу.
Должно быть, та слушалась только хозяйку. Потому что продолжала бесноваться на цепи. Под аккомпанемент собачьего лая они прошли в дом.
Алексей сразу же обратил внимание, что особняк не кажется обжитым. Здесь было и неуютно, и пусто. Словно бы Валерия Станиславовна захватила редут, но нога ее уже была занесена для нового броска, новой атаки. Задерживаться в этом доме она не собиралась. Но и отступать, пока противник не подпишет капитуляцию на ее условиях, тоже.
Первой, кого они увидели, была девушка в джинсах и свитере. Она спускалась со второго этажа по лестнице, задерживаясь на каждой ступеньке. Лицо у девушки было сонным. Увидев в холле на первом этаже посторонних людей, она не выразила изумления. Вообще никаких эмоций. Прошла мимо мужчин, словно это были привезенные из мастерской скульптора статуи, заказанные для сада, она же хотела вместо них фонтаны.
– Здравствуйте, – сказал на всякий случай Алексей. Вдруг это приступ лунатизма и невинный вопрос ее разбудит? И даже руки расставил: подхватить.
Девушка не прореагировала никак, молча прошла мимо и скрылась за левой дверью. Оттуда пахло пирогами. Тут же на втором этаже раздались шаги. На этот раз бодрые, энергичные. Женщина отбивала по лестнице барабанную дробь. Дом реагировал на это выступление бурно. Стены, казалось, рыдали. Алексей заметил, что на них нет ковров. Посему акустика хорошая. Форте! Он изобразил на лице улыбку.
– Здравствуйте, – энергично сказала Валерия Станиславовна еще на середине лестницы. – Кто из вас Леонидов?
– Я, – сказал Алексей.
Женщина глянула на него сверху вниз.
– Обидно, что так получилось с Петром, да?
Она дошла, наконец, до конца лестницы и ступила на ковровое покрытие мышиного цвета. Теперь Алексей посмотрел на нее сверху вниз: Валерия Станиславовна была невысокого роста. Барышев же глянул на обоих, словно с колокольни.
– Ну а вы, значит, расследуете убийство моего мужа? – не поднимая головы и не стремясь увидеть лицо великана, спросила Валерия Станиславовна. В ее голосе прозвучала откровенная насмешка.
– Я… – набычился было Серега.
– В гостиную прошу, – оборвала его хозяйка.
Она первая направилась к дверям, задавая направление. Алексей оглядел фигуру женщины со спины. Склонна к полноте и наверняка придерживается строгой диеты. На парикмахере и массажисте не экономит, услугами стилиста не пренебрегает. Но очень уж она не женственная. Лицо словно топором вырублено, плечи широкие, руки большие. И голос. Не разговаривает, а приказы отдает. Вне зависимости от того, является собеседник ее подчиненным или не является. С Валерией Станиславовной общаться тяжело. Серега тоже это понял, сопит.
В гостиной Валерия Станиславовна опустилась в кресло, тут же взяла со столика пачку сигарет, зажигалку и сказала:
– Курите.
Мужчины отрицательно покачали головами. Мол, не имеем такой привычки.
– Женя тоже не курил, – сказала Валерия Станиславовна, щелкнув зажигалкой. – Он был спортсменом. А у вас что за причины?
– Моей жене не нравится запах сигарет, – сказал Алексей.
Барышев промолчал.
– Запах сигарет… – усмехнулась Валерия Станиславовна и глубоко затянулась. – Рощину тоже не нравилось. Но я не придавала значения. Тогда кофе, чай?
– Можно, – басом сказал Серега.
Валерия Станиславовна нажала на невидимую постороннему глазу кнопку. Вскоре в зал заглянула полная женщина в фартуке:
– Фрида, кофейку нам организуй. Кстати, где Оля?
– У меня на кухне.
– Сколько раз ей говорила, чтобы она не терлась на кухне! – повысила голос Валерия Станиславовна.
– Извините…
– Ты здесь ни при чем. Ольге скажи, пусть приведет себя в порядок. Ванную примет. У нас вечером гости. Запахи кухни к ней так и липнут. А мне ее замуж выдавать.
Женщина исчезла.
– Итак? – сказала Валерия Станиславовна, обращаясь исключительно к Леонидову. – Что вы хотели узнать?
– Видите ли, эти два убийства связаны…
– Ну разумеется! – она энергично кивнула.
– Может, вы даже знаете, кто убийца? – с усмешкой спросил Алексей.
– Конечно!
– И… кто?
– Рощин. Волового убил Рощин. А ведь я его предупреждала!
– Кого предупреждали? – спросил ошарашенный Алексей. Валерия Станиславовна его шокировала.
– Женьку. Говорила: не балуй с деньгами Петра.
– А как Евгений Рощин баловал с деньгами Волового?
– А вы разве не видите?
Она широким жестом обвела гостиную. Мелькнул огонек сигареты, описал круг и уткнулся в пепельницу. Валерия Станиславовна тут же вытянула из пачки другую. Фрида вкатила в гостиную сервировочный столик. Двигалась она бесшумно. Налила кофе в две маленькие чашечки: хозяйка взглядом дала понять, что сама пить и есть не будет. После этого Фрида бесшумно удалилась.
– Вы хотите сказать, что Рощин взял деньги у Волового на фильм, а вместо этого стал строить дом? – спросил Алексей.
– Да, – энергично кивнула Валерия Станиславовна. – Это было год назад. Немногим больше. Рощин очень спешил. Мне показалось, что он этим домом одержим. Так бывает. Человек хочет занять себя чем-то, чтобы избавиться от мучающей его душевной боли. Тогда же мы разошлись. Как только дом был построен, я в него переехала. Вы не представляете, что здесь творилось! Отделан только первый этаж, для моих детей была масса неудобств, но уступать Рощину я не собиралась. Я ведь его предупреждала.
– А почему он не прекратил стройку?
– Смысл? К тому же Евгений Рощин тоже был упрямым человеком. Он делал вид, что здесь никто не живет. Что все это принадлежит ему.
– А у вас есть другой дом? – осторожно спросил Алексей.
– Разумеется! – Она энергично стряхнула пепел. – Два. И шикарная квартира в городе.
– Тогда зачем?
– То есть?
– Зачем терпеть неудобства, жить там, где идет стройка, ущемлять своих детей?
– У моих детей есть все, что им нужно, – отрезала Валерия Станиславовна. – К тому же пусть привыкают. Учатся жизни. Это хороший для них урок.
– Но все-таки, зачем Рощин это сделал? Почему не стал снимать фильм, а стал с такой поспешностью тратить деньги Петра Волового?
– Должно быть, он был уверен, что выкрутится. Ему давно хотелось иметь загородный дом. Еще когда у Белкина побывал, сказал: хочу. Но больше, лучше. Хочу свое. Он рассказывал. Иногда Женя со мной откровенничал. Это было в первый год нашего брака. Я была им сильно увлечена, а он… По-моему, он хотел переехать за город, подальше от этой женщины… Как ее? – Валерия Станиславовна наморщила лоб.
– Маргариты Лепаш, – подсказал Алексей.
– Какая странная фамилия… Я, кстати, знала, что у него любовница. Трудно остаться неохваченной, когда весь дом знает! Но я тоже не святая. Между двумя замужествами бывало всякое. Но он стал бегать к ней тайком, стервец! При мне! При своей жене! Она же живет в соседнем подъезде! Это и деньги Волового… переполнили чашу моего терпения. Я своих мужчин не делю ни с кем, – отрезала Валерия Станиславовна.
– И в отместку вы решили его разорить.
– Должна была простить? – В ее тяжелом взгляде вновь мелькнула откровенная насмешка. – Знаете, у моего бывшего мужа были странности. Когда Рощин сильно волновался или раздражался, он вдруг переходил на французский. Я не понимаю по-французски ни слова. Меня это раздражало так же, как его раздражала моя привычка курить. Впрочем, я вру. Такие выражения, как «о’дьябль!», в переводе не нуждаются. Так же как «же ву зем». Рощин, кстати, объяснялся в любви исключительно по-французски. Это производило впечатление. – Она усмехнулась. – Так вот, чтобы до него дошло, я выучила одну-единственную фразу. Долго учила. Il у a des limites! – скороговоркой сказала Валерия Станиславовна и тут же перевела: – Всему есть предел! Пусть вас не смущает мое произношение. Рощин понял. Вот когда я это сказала, он вдруг побледнел. Il у a des limites, Евгений Рощин! Туше! Разумеется, я его подвела! Он-то думал, что в любом случае расплатится с Воловым. Поставит новый спектакль, поедет с ним по провинции. А я предъявила имущественные претензии. Мол, половина сборов мне. Зажала его в угол. Он шагу ступить не мог, не согласовав это со мной. Не в личной жизни, разумеется. Спать он мог с кем угодно. Но делить прибыль только со мной. Вот так. – Она победно посмотрела на мужчин.
– Похоже, вы к бывшему мужу не испытывали жалости, – невольно вздохнул Алексей.
– Я хотела, чтобы все было хорошо. Разве мало я ему дала? Он в чем-нибудь испытывал нужду? Он не расплатился бы с долгами, если бы остался со мной? Разорился бы? Нет, нет и нет! Пожалуйста! Широкое поле деятельности! Бери – твори! Я испытывала к нему сильное чувство. Да и сейчас… – Она кашлянула, словно поперхнулась. – Простите… Это лишнее. Почему когда у него появилось все, он как художник закончился? Каким он был в последнее время! Вялым, равнодушным. Его ничто не интересовало. Ничто. Кроме этой… Лепаш. Мало того, что она жила в соседнем подъезде. Они еще и работали вместе! – выкрикнула вдруг Валерия Станиславовна. И тоном ниже: – Иметь дел со мной он не хотел.
