Мария Жукова-Гладкова - На шее у русского принца
Глава 20
– Максим, а они точно были мертвы? – робко спросил художник. – Ты пульс щупал?
– Делать мне больше нечего! У меня самого башка была дурная. Вон Барбара подтвердит, что я был не совсем адекватен.
– Но у вас на голове имелся шлем, – напомнила я.
Кстати, Максим и теперь ходил в нем, вероятно, из-за отсутствия какого-либо другого головного убора. И куртку никакую не надевал. Наверное, комбинезон был очень теплым. В доме художника он его расстегивал и спускал верхнюю часть, оставаясь в футболке.
– А на боках у меня шлема не было, – напомнил Максим. – Надо будет учесть на будущее. Может, пол чем-нибудь обить. Я подумаю. Хотя, конечно, лучше понадежнее укрепить кресло.
– Макс, какая у тебя была договоренность со спонсором? Ты забираешь этого типа с зоны и…
– Прилетаю сюда. Куда же еще? Потом я должен был ему позвонить. Хотя у них так «почта» работает, что он должен бы уже знать про побег.
– А почему вы до сих пор не позвонили? – спросила я. Я на самом деле не понимала. – Я могу вам дать свой телефон. У меня питерский номер.
– Вообще-то было бы прикольно, если бы ты ему с лондонского позвонил, – хмыкнул Семен, глядя на Максима. – Барбара, у вас лондонская SIM-карта случайно не с собой?
– Нет, в квартире Константина. Но если он завтра привезет мой чемодан… Я могу дать вам позвонить с лондонского номера, – посмотрела я на Максима.
И тут до меня дошло… Максим просто боится. Что он скажет этому русскому мафиози, своему спонсору? Я угробил вашего товарища? Простите, но так получилось. Виноваты двое других зэков, из-за которых возникло превышение допустимого веса и которые устроили драку. Максим хотел как можно дольше оттянуть необходимость решать вопросы и отвечать… Это свойственно мужчинам, и не только русским.
Но проблемы редко решаются сами. Хотя…
– Если ваших пассажиров здесь нет, значит, они остались живы, пришли в себя и сбежали, – твердым уверенным голосом заявила я. – Не мог же их отсюда кто-то забрать? Возможно, ваш спонсор лучше знает, куда мог податься его товарищ. Главное – мертвецы из летающих тарелок сами не вылезают. Звоните. Если хотите, я позвоню. Можете сказать, что потеряли сознание, а я вас выгрузила из тарелки и отнесла в дом художника.
– Вы представляете, что подумает мой спонсор, если я ему скажу, что англичанка из Лондона проходила мимо места аварийной посадки моей тарелки?!
– Как раз скажи, – вставил художник. – Он подумает, что ты очень сильно ударился головой. И про двух других зэков обязательно скажи, хотя, как ты сам говорил, он про это уже должен знать. Но скажи про драку, про то, что тарелку раскачали, и помощи попроси. Его людям покажешь, сколько тут крови. А потом, может, его телохранители тебе тарелку на крышу поднимут.
– Как?!
– А если на каких-нибудь тросах? – предложила я и задрала голову вверх.
– Нет у меня тросов, – буркнул Максим. – И мне в любом случае тарелку чинить надо. Починю – и сам взлечу. Только завтра за деталями придется ехать.
– Кстати, проверь-ка машину, – сказал Семен, который к этому времени уже совсем протрезвел.
Максим бросил взгляд на ту часть дома, в которой я видела ворота. Они оставались закрыты. Если из ворот кто-то и выезжал сегодня, следы уже замело.
– В гараж будем заходить из дома, – сказал Максим, закрыл тарелку и кивком показал мне, чтобы трогалась в обратный путь.
На этот раз мы в доме пошли по коридору первого этажа.
Максим толкнул нужную дверь, нащупал на стене выключатель. Не знаю, планировалось ли это помещение как гараж изначально. Возможно, в нем держали не легковые автомобили, а какую-то сельскохозяйственную технику, так как в нем отсутствовало перекрытие между первым и вторым этажами.
Но и какие-либо автомобили в нем тоже отсутствовали. Как, впрочем, и грузовики, и танки.
Максим тихо выругался.
– Вообще-то с другой стороны приличный сугроб, – задумчиво произнес художник. – Не могло его сегодня намести. Ты когда последний раз выезжал отсюда?
Максим пожал плечами и направился к воротам.
– А они изнутри закрыты! – сообщил он и повернулся к нам с недоумением на лице.
– Значит, кто-то остался в доме, – сделала вывод я.
– Никаких мокрых и кровавых следов здесь нет, – сказал Максим, внимательно осматривая пол. – Не похоже, что кто-то заходил сюда сегодня.
– А в другие дни кто мог сюда заходить? – спросил Семен. – Макс, вспоминай, когда ты последний раз сам выезжал.
– Дней пять назад. Может, шесть. Как же я теперь в город поеду?
– На электричке, – сказала я. – Могу составить вам компанию. Я еще не ездила на русской электричке. В метро ездила, на автобусе, троллейбусе и маршрутке. Надо электричку попробовать.
– Правильно, возьми завтра с собой Барбару, – кивнул Семен. – Она тебе поможет детали назад довезти.
– А они большие? – в ужасе спросила я. Вообще-то мне совсем не хотелось работать вьючным животным.
– Нет, – покачал головой Максим и погрузился в глубокие размышления.
Мы с Семеном молчали. Пусть подумает. Я бы лично позвонила спонсору. Почему Максим боится?!
– Барбара, а вы сможете забрать детали, если я договорюсь с человеком? – посмотрел на меня изобретатель. – Я вам дам деньги, точно объясню, куда ехать…
– Смогу, – сказала я.
– Отлично, – обрадовался Максим.
– Что вы собираетесь делать сейчас? – спросила я.
– А вы что хотели бы, Барбара?
– Осмотреть дом. В особенности если вы в нем собираетесь ночевать.
– Она права, – кивнул художник. – Лучше осмотреть. Обязательно держась всем вместе. И возьми с собой хотя бы молоток.
Максим хмыкнул. Художник, не говоря больше ни слова, отправился в угол, где лежали какие-то инструменты, и выбрал ломик, взвесил его в руке и явно почувствовал себя увереннее.
Но все двери на первом этаже оказались запертыми. Навряд ли тут кто-то запирался изнутри. Ключи-то откуда?
– Максим, вы вообще ни разу эти двери не открывали? – спросила я.
– Я к ним даже не притрагивался, – ответил изобретатель. – Меня они совершенно не интересовали. Пошли наверх. Там проверим.
Не запертой (кроме комнаты Максима) была одна комната. Но ею тоже явно пользовался Максим – в ней стояли какие-то куски железа и сварочный аппарат.
Но в комнате Максима нас ждал «подарок».
На полу, сразу же за входом, лежал мужчина в черных штанах и ватнике. Мужчина явно был мертв.
– Откуда он взялся?! – закричал Максим. – Он что, в другом месте помереть не мог?!
– Он из тех, кого вы сюда доставили в летающей тарелке? – спросила я.
– А я почем знаю? Я их лиц не видел! Я же вам объяснял. Я даже не знаю, как должен выглядеть тот, из-за кого я на зону летал. Мне фотографию не показывали. Мне сказали приземлиться там-то и там-то в такое-то время. Я в точности выполнил все указания.
– Из твоих пассажиров, – спокойно сказал художник. – Ты посмотри, во что он одет.
Художник присел на корточки и дотронулся до лица трупа.
– Э, да он совершенно холодный. Он не сейчас умер. Вы сами посмотрите!
Я заставила себя дотронуться до мертвеца. На самом деле не похоже, что он только что пришел сюда умирать. Но это значит… что его сюда кто-то принес!
– Давайте посмотрим его документы, – я подняла голову на двух мужчин.
– Какие документы?! – закричал Максим. – Я же его из колонии забирал.
– Бирка должна быть на груди, – сказал художник. – Им же пришивают на грудь.
Семен расстегнул на мертвеце ватник, под которым оказалась черная куртка из того же материала, что и штаны. И на нагрудном кармане куртки на самом деле оказалась бирка с фамилией, инициалами (которые нам троим ничего не говорили) и номером отряда.
На вид мертвецу было лет тридцать пять. Он был хорошо сложен, наверное, когда-то занимался спортом. Ватник был заляпан кровью, но не похоже, чтобы эта была кровь нашего мертвеца. На первый взгляд мы не обнаружили никаких ран. Возможно, он просто ударился обо что-то виском в летающей тарелке. Правда, мы его полностью не раздевали.
– Что будем с ним делать? – спросил Семен, глядя на Максима.
– Почему вы до сих пор не позвонили спонсору? – спросила я.
Максим пожал плечами, достал из одного из своих многочисленных карманов маленькую трубку, которая явно не пострадала от падения хозяина (может, карман противоударный?), включил.
Тут же послышался писк, свидетельствующий о получении SMS. Максим прочитал сообщение и скривился.
– Спонсор уже сам звонил несколько раз? – спросил Семен.
Максим кивнул и запустил набор номера. До нас с художником донесся отборный русский мат. На том конце матерились довольно долго.
– Я был без сознания, – наконец смог вставить изобретатель.
Потом ему пришлось слушать, что ему говорили. До меня доносился звук мужского голоса, но я не могла разобрать слов. Абонент говорил гораздо тише, чем матерился. И матерился он очень четко, а тут слова будто набегали одно на другое. Хотя если бы он говорил на английском языке, я бы, наверное, его поняла.
