Ингрид Нолль - Мертвый петух
Я засучила рукава, чтобы не замочить их, села на край ванны и медленно опустила ее голову под воду. Ванна была слишком мала, и теперь из нее торчали ноги Скарлетт. Глядя на часы, я держала ее голову в таком положении добрых пятнадцать минут. Скарлетт не шевелилась. Ее зеленые глаза сверлили меня неподвижным взглядом из-за рыжих прядей, похожих на слипшиеся водоросли. Тело, покрытое веснушками, казалось мягким и бесформенным, словно губка. Она была мертва.
Тщательно вытерев руки гостиничным полотенцем, я завернула в него щипцы Скарлетт и прильнула ухом к двери, пытаясь по доносящимся из комнаты звукам определить, не проснулась ли Китти. Все было тихо. С осторожностью повернув ключ в замке, я как можно тише открыла дверь. Китти спала все так же крепко, как несколько часов назад. Я выскользнула из ванной и закрыла дверь. В руке у меня были щипцы, завернутые в полотенце. На ощупь я пробралась к чемодану, спрятала влажный сверток в своей одежде и бесшумно подобралась к кровати, стараясь ничего не задеть, — я почти плыла по воздуху. Китти сделала попытку перевернуться на другой бок, пробормотав при этом: «Райнер».
Я лежала рядом с ней и думала, что теперь опять заболею. На этот раз труп найдут в непосредственной близости от меня. Одно из полотенец намокло, а ведь Скарлетт лежала в ванне и еще не успела им воспользоваться. Второе полотенце вообще исчезло — чем не повод для подозрений? Вдруг кто-нибудь видел меня ночью в саду? Может, Эрнсту пришло в голову шпионить за женой? Остаются ли на теле следы от электрошока? Мне было известно, что сильные удары тока приводят к тяжелым ожогам. Но я внимательно осмотрела тело Скарлетт и не нашла ничего особенного. Впрочем, я не была ни врачом, ни полицейским. Ни в коем случае нельзя встать первой и обнаружить труп. Наверняка Витольд опять вскочит с утра пораньше и придет будить Китти. Она побежит в ванную, и я проснусь от ее ужасного крика.
Постепенно рассветало. Я лежала в кровати и ждала прихода Витольда и крика Китти, но часы показывали уже восемь, а вокруг все было тихо.
Минуты тянулись бесконечно долго, а я все размышляла над тем, насколько мне вообще нужен Витольд. Ради него я стольким пожертвовала, поставила на карту свободу, престиж и привычный жизненный уклад. Теперь, если вдруг произойдет чудо и окажется, что он меня любит и хочет делить со мной стол и постель, деньги, отпуск, друзей и привычки, буду ли я этому рада? Все это казалось крайне сомнительным: по большому счету, он был мне совершенно чужим человеком. В отчаянии я снова и снова задавала себе один и тот же вопрос: ради чего я отправила на тот свет трех женщин? Первую — в какой-то мере по недоразумению, тут уж мне не в чем было себя упрекнуть. Убийство Беаты — более дурной поступок, и к тому же оно оказалось совершенно излишним. Лучше об этом не думать. Но мысль о том, что сегодня я утопила в ванне настоящую ведьму, приносила мне некое удовлетворение. В отличие от остальных эта женщина оскорбила меня до глубины души.
Китти пошевелилась. Пришлось тут же изобразить крепкий сон. По колебаниям матраца я поняла, что она села, спустила ноги с кровати — наверное, смотрела на часы. Я знала, что сейчас половина девятого. Она издала тихий возглас удивления, потянулась и прошлепала босыми ногами в ванную.
Крика, которого я ждала, так и не последовало. Вместо этого она позвала меня решительно, по-учительски — так, как раньше никогда ни с кем из нас не разговаривала:
— Тира, быстро сюда!
Команда была произнесена таким громким и пронзительным голосом, что мне волей-неволей пришлось подчиниться. Мертвенно-бледная, терзаемая приступами тошноты, я поплелась к месту совершенного мною преступления. Окошко в ванной запотело. Китти удерживала голову Скарлетт над водой.
— Давай! — приказала она. — Держи ее под правую руку! Нужно перекинуть через край ванны, чтобы из легких вышла вода.
Вместе нам удалось повернуть обмякшее тело и перегнуть его через край. На пол вылилось огромное количество теплой воды.
— Быстро зови мужчин! Я смогу удержать ее в таком положении одна, — продолжала распоряжаться Китти.
Я подбежала к соседнему номеру и без стука распахнула дверь. Витольд брился перед умывальником. Эрнст еще не проснулся.
— Скорее! Произошло ужасное несчастье! — закричала я.
Вопреки ожиданиям истерика охватила меня, а не Китти. Витольд бросил помазок, стер пену полотенцем и как был, полуодетый, ринулся в нашу комнату, я помчалась за ним. Эрнст Шредер тоже проснулся и пытался сообразить, что происходит. В ванной Китти скомандовала:
— Эрнст поможет мне перетащить ее на кровать, и я сразу начну делать искусственное дыхание. Райнер, вызови «Скорую помощь»!
Тут в дверях появился заспанный Эрнст, который еще нетвердо стоял на ногах. Увиденное настолько шокировало его, что он споткнулся и упал. Китти отправила Витольда вниз звонить по телефону, потому что он один хорошо говорил по-французски. Мы с Китти подхватили тело и перенесли его на кровать. Эрнст Шредер встал и принялся нам помогать.
Китти прикрыла труп одеялом и уверенно принялась за искусственное дыхание. Эрнст держал Скарлетт за руку и все повторял:
— Она жива.
Действительно, вода в ванной еще не остыла, поэтому и тело не казалось окоченевшим.
Витольд стрелой взлетел вверх по лестнице и сменил Китти. Скарлетт выглядела просто ужасно. К счастью, мне не нужно было лишний раз на нее смотреть. Я прекрасно знала, что все лихорадочные попытки спасти ее были напрасными.
На удивление скоро послышалась сирена «скорой помощи». В комнату вбежал врач и двое работников Красного Креста с носилками, кислородным прибором, капельницей и чемоданчиком. После нескольких безуспешных попыток добиться положительного результата врач приказал отнести мертвую в карету «скорой помощи». Ее мгновенно положили на носилки, пристегнули ремнями и, опять-таки поразительно быстро, доставили в машину. Врач захлопнул перед нами двери и начал проводить реанимацию.
Мы молча стояли перед закрытыми дверями. Нам не было видно, что происходит внутри, но всем казалось, что вот-вот взвоет сирена и машина повезет ее в больницу. Лишь я знала, что этого не произойдет — по той простой причине, что оживить Скарлетт уже невозможно. В то же время меня бросало в дрожь при мысли о том, что попытки воскрешения могут оказаться удачными.
Через четверть часа из машины вышел врач. Его лицо выражало крайнюю серьезность, и нетрудно было догадаться, что он собирался нам сообщить. Он спросил по-французски, с кем из нас можно поговорить.
Витольд объяснил ему, что Эрнст Шредер является мужем пострадавшей, но, к сожалению, почти не говорит по-французски. Все же врач повернулся к Эрнсту и сказал по-немецки, с трудом подбирая слова:
— Мне очень жаль, но ничего сделать нельзя.
Затем он снова обратился к Витольду, попросив того ответить на пару вопросов.
Все мы выбежали кто в чем. На мне был спортивный костюм, на Китти — пижама, на Витольде — только пижамные штаны, а Эрнст накинул купальный халат. Мы вернулись в дом. Китти сбегала наверх и принесла Витольду джемпер. Вслед за ней я поднялась в нашу комнату, достала из чемодана мокрое гостиничное полотенце и бросила его в угол ванной. Затем завернула щипцы в грязное белье и надежно спрятала их на дне чемодана. После этого я быстро оделась и вышла к остальным. В коридоре я отыскала распределительный щиток, обмотала руку носовым платком и утопила выскочивший во время короткого замыкания предохранитель.
Врач поинтересовался, страдала ли Памела сердечными или другими хроническими заболеваниями, принимала ли какие-нибудь лекарства. К моему удивлению, Эрнст заявил, что у его жены был врожденный порок сердца, который, однако, не требовал лечения. И все-таки она старалась избегать физических нагрузок, например, утомительных прогулок. В целом же она была практически здорова, лишь иногда испытывала легкое недомогание.
Врач записывал, а Витольд переводил с немецкого на французский и наоборот. В заключение доктор сказал, что причину смерти с точностью установить невозможно, потому что при жизни покойница не была его пациенткой. Он не может выдать нам свидетельство о смерти, так как в подобных случаях полагается производить вскрытие и подключать к расследованию полицию.
Прежде чем попрощаться, он спросил, не сделать ли Эрнсту инъекцию успокоительного. Витольд объяснил, что мсье сам является аптекарем и имеет под рукой все необходимые медикаменты.
При слове «аптекарь» французский врач удивленно поднял брови и критически осмотрел Эрнста. Когда он уехал, было уже почти десять. Санитары вынесли тело из машины «скорой помощи», в которой нельзя было перевозить умерших, и положили его в маленькой комнатке на первом этаже, откуда его вскоре должны были забрать. Эрнст вошел к покойнице и сел рядом с ней. Казалось, он окаменел от горя.
