Михаил Черненок - С субботы на воскресенье

— Как Гоганкин в магазин попал?

— Через окно залез, — Мохов опять закрестился. — Только крест даю, Гога без сговора со мной лез. Богом клянусь, без сговора! Групповой не было, начальник…

— Кто отключил сигнализацию?

— Уже говорил, электричество само погасло.

— С электромехаником Лаптевым договорились?

Мохов ударил себя кулаком в грудь:

— Гад буду, не договаривался. Может, Гога-Самолет с Иваном дотолковался, а я, под шумок, вперед его успел.

Бирюков помолчал:

— Вы Айрапетову полный карман часов обещали. Как намеревались их взять?

— Да я ж для понта Игорю Владимировичу загнул, чтобы денег взаймы вытянуть.

— А ночью в магазин пошли, рюкзак с собою взяли. Как это понимать?

— Нюхом чувствовал, что энергии не будет.

— Наивно, Мохов, очень наивно, — Антон нахмурился. — Куда дели украденные часы?

— Толкнул Айрапетову по дешевке, а одни совсем бесплатно отдал за то, что билеты нам с Федей на самолет добыл. Народу на аэровокзале было битком, без блата к кассе не пробиться.

— Как часы попали к Остроумову?

— Не было в деле Остроумова! — испуганно закричал Мохов.

— Но ведь он принес нам часы.

— Крест… Не знаю!

— Кто писал Костыреву письма? С какой целью?

— Никаких писем не знаю. Никаких! Я малограмотный писарь.

— Кроме тебя, некому, — с презрением сказал Костырев.

— Федя, крест… — начал Мохов, но, столкнувшись с холодным взглядом Костырева, осекся.

Больше, сколько Бирюков ни старался, ничего вразумительного Мохов не сообщил. Создавалось впечатление, что из какого-то безотчетного страха он всеми силами, порою до наивности, скрывает истину.

В этот же день Степану Степановичу Стукову удалось выяснить, что за сумочку Светланы Березовой Айрапетов пообещал соседскому Генке купить абонемент на все хоккейные игры сезона. Бирюкову предстояло самое трудное — допрос Айрапетова. Прежде, чем начинать его, Антон решил встретиться с Игорем Владимировичем, так сказать, неофициально.

21. «Солист» из ресторана

Айрапетов сам назначил Антону место встречи в сквере, против ТЮЗа. То ли оттого, что рабочий день еще не кончился, то ли от сгрудившихся на небе предгрозовых облаков скамейки в сквере пустовали. Бирюков выбрал одну из них, с которой лучше просматривались асфальтированные аллейки, и, развернув газету, сделал вид, что увлечен чтением.

Игорь появился минута в минуту, как обещал по телефону. Легкой, энергичной походкой он подошел к Бирюкову, крепко пожал руку и, садясь рядом, весело проговорил:

— Точность — вежливость королей.

— Я королем не был, поэтому притопал раньше, — шутливо ответил Антон и насторожился — в конце аллеи, откуда только что пришел Айрапетов, замаячила сутулая фигура «солиста» из ресторана. Похоже, он догонял Игоря и еще издали замахал ему рукой. Айрапетов демонстративно отвернулся, с усмешкой сказал:

— Для полного счастья нам этого черта еще не хватало. На похмелье сейчас просить будет.

«Солист», не обратив внимания на Бирюкова, плюхнулся на скамейку рядом с Игорем, прижал ладонь к груди и тяжело передохнул:

— Фу-у… Чуть сердце не выскочило, думал, упущу тебя.

Айрапетов опять усмехнулся:

— Соскучился?

— В вытрезвителе сегодня ночевал.

— Поздравляю.

— Смеешься, а мне хоть плачь. — «Солист» тыльной стороной ладони вытер вспотевший лоб. — Вчера какой-то «юморист» записку подсунул насчет моей Ольги и Юрки Воднева. Сам знаешь — боль сердца. Я рога в землю и попер. Из ресторана вываливаюсь на проспект, с ходу — в объятия к милиционеру. Чуть с копытков его родимого, не снес… Голову надо отворачивать за такие шутки. Встретился бы мне сейчас тот остряк-самоучка!..

— И что произошло бы?

— Как гусаку, шею бы свернул.

Айрапетов засмеялся:

— Давай, Олежек, сворачивай.

— Чего? — не понял «солист».

— Шею. Я тебе вчера записку написал.

«Солист» какое-то время обалдело смотрел на Игоря и вдруг расхохотался до слез, будто до него только что, с запозданием, дошел смысл неимоверно смешного анекдота.

— Ну князь… ты даешь, — вытирая глаза, проговорил он. — Ну, даешь! С тебя причитается.

— Сколько?

— Пару червонцев до завтра, — выпалил «солист» и, видимо, не надеясь на успех, торопливо заговорил: — Понимаешь, обещают в церковном хоре триста целковых отвалить, платят там железно…

— Зачем тебе сегодня двадцатка понадобилась? — перебил Айрапетов. — Ты с похмелья после двух стопок занавески жевать готов.

— Понимаешь… С Цыганкой, которая вчера в ресторане за соседним с тобой столом сидела, договорился. Сейчас ждет в «Сибири» меня — как принца, а я, как нищий, за тобою по следу таскаюсь. Князь Игорь, не унижай Олега. Клянусь совестью, рассчитаюсь.

— На том свете угольками, — Айрапетов стал серьезным. — Попрут тебя из церковного хора, как из ансамбля выперли. Будешь ты от тяжести горбиться по ресторанным подмосткам…

— Игорь! К чему такие мрачные краски? Надо с оптимизмом идти по кругу жизни. Одолжи два червонца, и на малооборудованной для веселья планете одним счастливым человеком станет больше. Неужели тебе этого не хочется? Неужели две красненьких бумажки для тебя сделают погоду? Не веришь, что сам отдам, Ольга рассчитается.

Айрапетов внимательно посмотрел на «солиста», подумал и вполне серьезно сказал:

— Я одолжу тебе, Олег, деньги. Могу даже дать без отдачи, но… Ты должен откровенно рассказать, что у тебя произошло с Людой, когда она стала вырываться из моей квартиры. С той девушкой, из кафе «Космос»… в прошлое воскресенье. Помнишь?

— Такой пустяк?! — удивился «солист» и посмотрел на Бирюкова, словно только сейчас его увидел.

— Это свой человек, — заметив взгляд, сказал Айрапетов. — Можешь говорить при нем.

«Солист» невинно улыбнулся:

— А что у меня с Людой произошло? Ровным счетом — ничего. Прилег к ней на диванчик, а она бузу подняла.

— Ты угрожал ей бритвой?

— Какая угроза? Для хохмы хотел разыграть. Она подумала, что по правде, вцепилась зубами в руку. Во… — и приподнял рукав, — до сих пор след имеется. Вижу, дело керосином пахнет. Швырнул бритву с балкона. И вся любовь. Это ж я рассказывал раньше. Достаточно тебе?

— Почему Люда так сильно опьянела от стакана шампанского? — снова спросил Айрапетов.

— А черт ее знает… Надралась на дармовщину.

— Не хочешь говорить? Ни копейки не получишь.

— Вот привязался, как вчерашний милиционер… — лицо «солиста» стало виноватым. — Я ж не думал, что ты Люду к себе поведешь…

— Рассказывай, Олег, о том, что ты сделал Люде, а не о том, что тебе думалось, — недовольно оборвал Айрапетов.

— Ничего серьезного я не сделал… Подумаешь, снотворного в шампанское сыпанул. Что она, умерла от этого? Ольга перед каждой ночью димедрол глотает и до утра сопит, как молодая телка. Надо же понимать хохмы…

Айрапетов резко показал на Бирюкова:

— Это сотрудник уголовного розыска. Твоя хохма уже до них докатилась.

«Солист» побледнел, на лице его появилась растерянность. Он, видимо, решил, что над ним подтрунивают, но, не будучи в этом твердо уверенным, засмеялся неестественным, вымученным смешком.

— Рассчитываться?.. — посмотрев на Антона, спросил Айрапетов. — Или вы лично с этим «хохмачом» побеседуете?

— Если потребуется, я приглашу его, — ответил Антон.

Игорь достал из кармана две десятки. Глаза «солиста» блеснули бесшабашно-радостно. Он почти вырвал из рук Айрапетова деньги, сунул их в свой карман и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Айрапетов бесцеремонно оборвал:

— Иди, иди к Цыганке, а то не поспеешь.

Ничуть не обидевшись, «солист» бодро вскочил со скамейки, шутливо козыряя, поднес к виску два пальца.

— Иди, Олег… — Айрапетов поморщился. — Иди, моя радость, молча по своему кругу жизни.

— Честь имею, — «солист» еще раз козырнул и, вихляясь, как на шарнирах, развязно зашагал к ресторану. Сутулость его поубавилась, вроде он почувствовал себя окрыленным.

— Оказывается, с Людой Сурковой не все так безобидно было, как этот пошляк раньше мне рассказывая, — нахмуренно глядя ему вслед, проговорил Айрапетов. — Почему вы его не арестовали?

— Арест — крайняя мера пресечения, с ним спешить нельзя, — ответил Антон, а про себя подумал: «Не специально ли эта встреча с «солистом» разыграна?»

— В отношении типов, подобных Олегу, юридическая щепетильность излишня, — убежденно заявил Игорь. — Таких дураков надо учить сразу.

— Ну, это еще как сказать… — Бирюков помолчал и, меняя тему разговора, спросил: — Чем занимается Евгения Петровна?

— Мама в своей стихии. Банкет проворачивает. Защита уже на носу.

— Вам работать надо?

— Пустяки! — Айрапетов небрежно махнул рукой. — Кандидатская сделана без сучка, без задоринки. Оппоненты и те поют дифирамбы, так что защита будет носить чисто формальный характер, — он без всякого предупреждения поднялся со скамейки. — Встаем? Соловья баснями не кормят. Надо бы подзаправиться…