Дмитрий Вересов - Искушение ворона
– Ну до полного восстановления еще далеко, но к среде обещаю тебя перегнать на финише нашей дистанции.
– Посмотрим, а проигравший устраивает ужин.
– О’кэй, я в любом случае твой должник за твою неоценимую заботу о моей научной форме, с меня безусловный ужин при свечах.
– Но без алкоголя.
– Ну-у-у, так уж совсем?
– Тогда без крепкого алкоголя…
У Павла от счастья зашлось сердце.
– У нас проблемы, – сказал главный администратор, усаживаясь в предложенное директором кресло.
– Проблемы? – удивленно приподнял бровь директор.
– Кто-то спровоцировал сбой работоспособности объекта «десять».
– Каким образом?
– Ему вбросили информацию, вызвавшую сильнейший эмоциональный стресс.
– Каким образом?
– Ему подбросили фоторепортаж о сексуальных похождениях его жены.
– То есть тем самым вы утверждаете, что здесь против нас работает враг?
– Этого следовало ожидать.
– А что с программой «семья»?
– Он оказался хитрецом, он нас обыграл…
– И все ваши дилеи, все ваши электронные фокусы пошли коту под хвост?
– Да, сэр…
– Вам надо выяснить, кто подбросил «десятому» информацию.
– Уже занимаемся, сэр.
– Это дело рук… оппозиции. Вы понимаете, о ком я…
– Мы найдем шпиона, сэр.
– Найдите, иначе вас пустят поплавать с вашими акулами и барракудами…
Никто из руководства Ред-Рок его ни словом не упрекнул за двухнедельное отсутствие в лабораторном корпусе.
А подчиненные ему техники и лаборанты, те и ухом не повели при появлении шефа, как будто он и не пропадал нигде, а только вышел на полчаса, на ти-брэйк, и сразу вернулся.
А на столе накопилось отчетов за две недели экспериментов. Разгребая завалы бумаг, Павел ворчал себе в нос, никто, де, моей работы делать не хочет, но и порадовался: значит, начальство никому не смеет делегировать даже части его обязанностей. Доверяют. И это хорошо.
А вообще, двухнедельная пьянка – такой стресс для мозговой серой массы, что в ее глубинах резко могут созреть новые идеи, которые раньше, по трезвости, никак не могли вылупиться…
Клэр пришла к нему в вечернем платье. Он просто обомлел. Она была воплощением соблазна.
От завитка светлых волос на шее возле левого ушка, от волнующей, сдавливающей дыхание нежной канавки между восхитительными грудями в глубоком вырезе ее платья, от схватывающих спазмом в горле изумительных линий, безошибочно угадывающихся под тонким бархатом от Армани… и до нежных розовых ноготков на пальчиках ее ног, что безупречным педикюром выглядывали из носочков ее лаковых босоножек на высоченной шпильке каблука…
И она так мило и просто улыбалась ему…
– Ну вот, я и пришла! Надо помочь на кухне? Где фартук? Где плита?
Но все к ее приходу уже было готово.
Не был бы он тогда бывшим начальником геологического отряда… И даже экспедиции! Эх, сколько картошки он перечистил в своей кочевой жизни русского геолога! Так что…
Так что присаживайтесь, милая Клэр! Будьте как дома!
Сценарий ужина при свечах был продуман до мелочей. Все-таки ученые тем и отличаются от иных смертных, что способны все предусмотреть. Особенно, если это касается ужина с милым другом.
– Хочу посмотреть меню вашего ресторанчика, мистер хозяин, – шутливо заявила Клэр, присаживаясь в кресло у низкого, располагающего к неофициальному общению стола.
– Какое может быть меню у русских, – воскликнул Павел, – водка и икра!
– Понятно, то-то я гляжу по телевизору на вашего президента, он, по-моему, трезвым вообще никогда не бывает, – сказала Клэр, – и вообще, мы ведь договорились, что вечеринка обойдется без крепких напитков.
– Договор дороже всего, – ответил Павел, вручая Клэр бокал с собственноручно приготовленной «маргаритой».
– А ты еще и бармен? – изумилась Клэр.
– И повар, но это ты еще оценишь, а пока наслаждайся аперитивом…
Из их почти полугодового общения Павел знал, что Клэр – ученая-орнитолог, занимается миграциями птиц, у нее в лабораторном корпусе в клетках живут тысячи пернатых, от маленьких синичек, которые, как известно, лучше в руках, чем журавль в небе, и до самых натуральных розовых фламинго. Но Павел никогда не мог взять в толк, а зачем здесь птицы? И при чем тут орнитология – в забытой Богом Ред-Рок Вэлли?
– Знаешь, – сказал вдруг Павел, – я припоминаю шведский фильм, он назывался «Бей первым, Фредди»… Тогда, в те годы, когда я учился, в России каждый иностранный фильм из капиталистической страны был большой редкостью… Там, в той шпионской комедии, нас прежде всего интересовали не идеологические изыски сценаристов, а западные запретные плоды – эротика, модная одежда, рок-музыка… В том фильме всего этого было достаточно… Но был там один момент, очень и очень интересный. Безумные генералы, западные, естественно, генералы, задумывая агрессию против стран социалистического лагеря, нацеливая свои ядерные ракеты на Москву, пытались опробовать новые биологические системы наведения ракет, используя вместо компьютера почтовых голубей… Голубю показывают сперва карту, а там, где Москва, – ставят кормушку с зернышками. И так приучают голубя лететь именно туда…
– Это ты зачем мне рассказываешь? – спросила Клэр.
– Так просто, – ответил Павел, смутившись, – ты интересовалась меню, так вот – на ордевр будут икра и семга, у нас русский ресторан.
А в качестве пля принципаль я предлагаю телятину по-старомонастырски…
– По-старомонастырски?
– Да, с черносливом и с грибами и под соусом из сметаны с красным вином…
Клэр, закатив глаза, изобразила на лице предвкушение восторга…
– И это еще не все, – этаким крещендо продолжал Павел, – у нас еще будет и десерт…
Но десерта они не дождались. Вместо десерта Амур с Венерой послали им в этот вечер любовь.
Когда они слегка остыли от первых восторгов…
Ах, как Павел любил потом эти минуты своей жизни!
Любил вспоминать, как, подперев подбородок прелестным маленьким своим кулачком, она задумчиво курила тонкую ароматную сигаретку и, балуясь, пускала дым ему в лицо… А он любовался, глядя на ее груди, любовался контрастом загорелой и незагорелой кожи в тех местах, где условно проходил топ ее купальника…
– А как ты оказалась здесь?
– Я? – переспросила она, вздрогнув…
– Да, ты!
Клэр пустила тоненькую струйку дыма, и столбик серого пепла беззвучно упал с ее сигареты прямо Павлу на грудь, тут же рассыпавшись невесомой пылью по седым завиткам рудиментарной мужской поросли…
– Ты ведь совсем ничего обо мне не знаешь, милый, – сказала Клэр, щелчками длинных ноготков стряхивая с груди Павла просыпавшийся пепел…
– Оттого и спрашиваю, и вопрос этот не от безразличия, – сказал Павел, ловя и целуя ее пальцы.
– Я ведь сюда попала не по своей воле, а подписав прошение о применении ко мне специальной программы Министерства юстиции, – с жесткой угрюмостью выговорила Клэр длинную канцеляристскую формулу.
– Я знаю об этой программе, и у меня складывается впечатление, что все мы здесь так или иначе не по своей воле…
– Да, Павел, ты совсем ничего обо мне не знаешь, а если бы узнал, неизвестно еще, стал ли бы ухаживать за мной?
Павел посмотрел на Клэр, подняв брови в изумленном протесте.
– Да, да! – продолжала настаивать Клэр, – если бы ты знал, за что я получила свое пенальти от суда штата Луизиана, то, может, и не полез бы ко мне в кровать!
– Ну, положим, если быть скрупулезно точными, мы сейчас не в твоей кровати, а в моей, – шутливо возразил Павел.
– Это неважно, противный мальчишка, – стукнув Павла кулачком в бок, продолжала Клэр, – я одного такого противного мальчика убила за то, что он относился к дамам не шибко уважительно…
Павел слегка поперхнулся.
– Как? По правде?
Не улыбаясь, Клэр посмотрела ему в глаза долгим пристальным взглядом.
– Испугался, мальчик мой?
– Нет, не испугался, – с дерзкой бравадой ответил Павел.
И Клэр разрядила обстановку обезоруживающей улыбкой.
– Я попала в тюрьму в результате судебной ошибки…
– Я верю тебе, – воскликнул Павел со страстью, – верю!
– Спасибо, милый, – сказала Клэр, поцеловав его в лоб, – спасибо. А вот присяжные не поверили…
И она рассказала, как год назад ее мужа, богатого луизианского землевладельца, нашли мертвым в его машине на берегу местного озерца в трех милях от его загородного ранчо. Старина Берни Безансон жил одиноким бобылем, когда Клэр Эпплби, юная докторесса-орнитолог, приехала из Дьюкского университета в те болотистые малолюдные места с целью изучения и отлова редких птах… Старина Берни тогда и запал на нее, как судачили потом соседи Бернара Безансона…
Соседям Клэр не понравилась.
Городская штучка! И чего у них с Берни общего? Она – вчерашняя небогатая студентка. А старине Берни в Бонвилле принадлежало три тысячи акров земли…
