Ральф Сарчи - Избави нас от лукавого
Хотя Тони не сомневался, что исцелен, я попросил его не затягивать со вторым экзорцизмом. Он заверил, что этого не нужно. Пришлось согласиться, не мог же я его силой тащить в церковь. Во время разговора я заметил перемену в его голосе — молодой человек уже не казался слабым и подавленным, — и в том, как Тони описывал злого духа: впервые он говорил о демоне в третьем лице. Тогда и я поверил, что Тони спасен.
Он горячо благодарил меня за помощь. Обрадованный новостью, я позвонил епископу Маккенне, который объявил это чудом. Однако удивления в его голосе я не услышал.
– Пути Господни неисповедимы, — сказал он. — Ты же это знаешь, Ральф.
Глава 8
Оборотень
Сообщение на моем автоответчике звучало искаженно и неразборчиво, удалось расслышать только: «Помогите мне!» Я сразу понял, что это не пустой розыгрыш: человек в реальной опасности, и, судя по всему, беда совсем близко. В тот день Уоррены были гостями дневного ток-шоу Ричарда Бэя и рассказывали об одержимости Билла Рэмси. Примечательная история Билла Рэмси рассказана в романе «Оборотень», написанном им совместно с Эдом и Лоррейн. Меня тоже приглашали принять участие в шоу, но я не смог отпроситься с дежурства. В конце программы на экране появились наши с Джо телефоны и имена с пояснением: контактные специалисты.
Не зная, с какой опасностью столкнулся мой таинственный абонент, я несколько раз прослушал сообщение, но так и не смог разобрать, кто звонил и какой номер надиктовал. Через пару часов позвонил Джо.
– Ральф, ты не поверишь, кто мне только что звонил! Мужик едет где-то по Лонг-Айлендской автомагистрали, говорил в полной панике. У него странные припадки, которых боится вся семья, и сейчас его скрутило прямо на шоссе! Говорит, едва машину не разбил, пока съехал на обочину. С его слов, все так плохо, что он не хочет жить дальше.
Джо удалось немного урезонить отчаявшегося — он предложил позвонить его жене, Люсинде. Джо уже набирал ее номер, когда она сама позвонила ему. Люсинда не знала о приступе, но не удивилась, услышав об этом.
– Я вам по этой причине и звоню, мистер Форрестер, — сказала она. — Мой Грег страдает такими припадками уже двадцать пять лет.
Как и моя мать, Люсинда Мортон была косметологом и подстригала знакомых на дому ради лишней пятерки. В тот день между клиентками у нее было «окно», и она включила телевизор, случайно попав на «Шоу Ричарда Бэя». Слушала с открытым ртом — случай Билла Рэмси, который обсуждали Уоррены, до мелочей походил на странный недуг ее мужа. Она немедленно позвонила Грегу на работу и дала ему наши с Джо телефоны, но потом не выдержала и позвонила моему напарнику сама.
– Наверное, вы скажете, что я преувеличиваю, — говорила она, — но мне кажется, Грег оборотень, как тот парень, о котором говорили по телевизору.
Помня, в каком отчаянии находился Грег, Джо договорился с Мортонами о встрече тем же вечером. Интересную деталь мы заметили сразу, как только приехали к ним на Лонг-Айленд: подъездная дорожка перед домом была относительно новой, но асфальт был в странных бороздах, будто его кто-то царапал граблями. Дом оказался очень нарядным — белый оштукатуренный особнячок в стиле Тюдор, на шпалере у входа цветущая плетистая красная роза.
Когда Люсинда Мортон, на вид лет пятидесяти, открыла дверь, держа на руках маленького тявкающего пуделя, мы увидели живое доказательство поговорки, что хозяева похожи на своих собак: пышные шапки черных кудряшек у обоих были почти одинаковы. Огромный, залитый лаком начес Люсинды походил на черную сахарную вату, на полных губах алел жирный слой глянцевой помады. Приняла нас хозяйка в бирюзовом брючном костюме, дополненном массивной бижутерией под золото. Мне Люсинда сразу понравилась: несмотря на угадывающееся волнение, она держалась очень дружелюбно и радушно и провела нас в светлую гостиную, украшенную цветочными орнаментами. В гостиной ждал ее муж.
На первый взгляд в Греге Мортоне не было ничего волчьего. Угадать в нем оборотня я бы не взялся ни днем, ни ночью. Он не только не был сверх меры волосат — он вообще был лыс, с бледным и круглым, как луна, лицом и в толстых очках, за которыми моргали близорукие глаза. Кстати, Билл Рэмси тоже был лысеющим и чисто выбритым, так что внешне ничем не отличался от десятков тысяч мужчин, на которых не взглянешь второй раз.
Джо, уже слышавший удивительную историю Мортонов, попросил:
– Люсинда, расскажите Ральфу, что вы говорили мне по телефону.
Водя длинными яркими ногтями по кудрявой шерсти пуделя, женщина начала:
– Ну, что сказать… Наша история довольно необычна. Много лет Грега мучают какие-то чары, он ведет себя как животное.
– Вы говорите не в переносном смысле? — уточнил мой напарник.
– Что вы, нет, конечно. Все началось однажды ночью. Ни с того ни с сего мой муж вдруг резко сел в кровати. Я проснулась и спросила, что случилось, но Грег не отвечал. Его глаза были открыты, но взгляд пустой, немигающий, будто в трансе. Вдруг он издал громкое рычанье, и мне показалось, что человек так рычать не может.
– Рычанье походило на волчье? — спросил я, думая о деле Рэмси, которое Джо расследовал вместе с Уорренами за несколько лет до того, как я начал участвовать в Работе.
– Нет, — ответила Люсинда. — Скорее как у крупной кошки или тигра. Причем звук шел не изо рта, а вырывался откуда-то изнутри, такой утробный рев. Я страшно испугалась и закричала, называя мужа по имени, но он меня не слышал. Казалось, рядом со мной в постели незнакомец. Грег на себя вообще не походил, словно кто-то другой занял его тело. Когда он заговорил чужим голосом, бранясь на языке, которого я никогда не слышала, у меня чуть сердечный приступ не случился.
– Не испытывал ли Грег незадолго до этого каких-либо потрясений? — спросил Джо.
– Нет, все было нормально, — ответил Грег. — За несколько лет до этого я создал компанию по ремонту домов и вкалывал с утра до вечера. Денег у нас тогда было не много, но мы были счастливы.
Пережитое Грегом до странности походило на случай Рэмси, только с Биллом первый приступ произошел в девять лет, в Англии, где он родился. Вот что пишет Рэмси в своей книге: «Случалось ли вам войти в мясохранилище с дневной жары? Со мной было примерно так. Я играл, и вдруг температура тела у меня упала градусов на двадцать. Пот на мне замерз, меня била крупная дрожь. Я будто открыл дверь и ступил в иное измерение».
Весьма неласковое измерение, как вскоре убедился Рэмси. Необъяснимая дрожь и сопровождающее ее нестерпимое зловоние понемногу прошли в тот же день, но Рэмси чувствовал себя навеки отмеченным «ледяным холодом в самом сердце» и отделенным от других детей невидимой стеной. Как-то раз, спеша домой на обед, Рэмси ударился о столбик забора и впал в дикую ярость. Как и Грег, юный Билл издал жуткое рычанье, шедшее откуда-то изнутри. Распираемый нечеловеческой силой, непонятно откуда взявшейся у девятилетнего мальчика, он вырвал столбик из земли, оборвав цепи, и зашвырнул подальше, как бейсбольную биту. Маниакальная ярость вскоре утихла, но тот случай сильно повлиял на мальчика.
– Что-то чужое вошло в мою душу, — вспоминал Билл много лет спустя.
Грег, напротив, ничего не помнил о ночном приступе. То, что на него «нашло», отпустило так же неожиданно, и он лег в постель, так и не проснувшись. Люсинда в ужасе смотрела на него до утра.
«За кого я вышла замуж? — переживала бедная женщина. — Может быть, Грег потерял рассудок или его мучают необычные ночные кошмары?» Мирно похрапывающий муж ответов не дал ни ночью, ни наутро. Проснувшись, он просто не поверил Люсинде.
– Он сказал, это все мое воображение либо мне вообще приснилось, — пожаловалась Люсинда. — Но я-то знала, что нет!
Она начала смертельно бояться своего обычно кроткого супруга. Шли дни. Грег вел себя как прежде, уходя в ремонтную компанию в восемь утра и возвращаясь в пять вечера.
И снова странное совпадение с историей Билла, который после охватившего его необъяснимого исступления вел себя нормально. Ничего необычного с ним не происходило почти два десятилетия — он успел вырасти, жениться и, как и Грег, заняться строительством (Билл был плотником). Как и его американский собрат по несчастью, Рэмси обзавелся тремя детьми и очень специфическими проблемами в спальне. Во-первых, ему начал сниться один и тот же кошмар, где он звал жену по имени, а та, обернувшись, отшатывалась с выражением ужаса, как от монстра. Однажды ночью он вдруг сел в постели, совсем как подрядчик с Лонг-Айленда, и издал отвратительное рычанье. Тут-то его кошмар и сбылся: жена открыла глаза, посмотрела на него и закричала от ужаса.
Люсинда почти убедила себя, что злосчастный инцидент не повторится, когда у Грега случился второй приступ, и тоже посреди ночи. На этот раз он вскочил с постели и побежал на четвереньках, как дикий зверь, утробно рыча. Он передвигался с кошачьей ловкостью и походил на большую хищную пантеру. В ужасе прижимая одеяло к груди, Люсинда смотрела, как муж царапает деревянные стенные панели и срывает их со стен окровавленными руками. И снова Грег хлопнулся на кровать и проспал мертвым сном до утра, а проснувшись, ничего не помнил о своем экстазе берсерка.
