Дик Фрэнсис - Игра по правилам
— Но Ваккаро не убивал Гревила, — сказал я.
— Нет, — ответил он с очередным вздохом. — Как прошли похороны?
— Все хорошо. Благодарю вас за цветы.
— Я только сожалею, что не смог сам выбраться: рабочий день, да и ехать неблизко...
— Все прошло хорошо, — вновь повторил я, и это соответствовало истине, поскольку в целом я был рад своему одиночеству.
— Вы не возражаете, — неуверенно начал он, — если я устрою богослужение в память Гревила? Как-нибудь в течение ближайшего месяца?
— Конечно, нет, — тепло отозвался я. — Это было бы замечательно.
Он рассчитывал, что я пришлю записи о Ваккаро с посыльным в полицейский суд в понедельник, и поинтересовался, играю ли я в гольф.
* * *Утром, после проведенной в черно-белой кровати Гревила ночи, полной сновидений, я, взяв такси, отправился в гостиницу к Остермайерам. Мы встретились в вестибюле, как и договаривались накануне вечером.
Они были в отличной форме. Марта выглядела неотразимо в сшитом на заказ красном шерстяном платье и норковом манто; Харли был в новой английского стиля шляпе, с непринужденной улыбкой, биноклем и программой скачек. Они уже предвкушали приятные события дня, и на лице Харли не было даже тени иногда возникавшего у него неудовольствия.
Шофер, уже не тот, что был в среду, подал к дверям огромный роскошный «Даймлер» в точно указанное время и со всеми атрибутами, подчеркивавшими их благосостояние, чета Остермайеров расположилась на заднем сиденье, а я — на переднем, возле шофера.
Шофер, представившийся Симзом, любезно сложил мои костыли в багажник, заверив, что это не составило ему труда, когда я стал его благодарить. Похоже, костыли были единственной деталькой, слегка омрачавшей безоблачное настроение Марты.
— Нога вас все еще беспокоит? Майло говорил, что ничего серьезного.
— Нет, ничего, мне уже гораздо лучше, — честно сказал я.
— О, слава Богу! Это не помешает вам выступать на Дейтпаме?
— Конечно, нет, — заверил я ее.
— Мы так рады, что теперь он принадлежит нам. Он просто очарование.
Я без труда нашел что сказать в подтверждение достоинств Дейтпама, пока мы, лавируя среди потока машин, выезжали на магистраль M1, ведущую на север.
— Майло говорил, что Дейтпам мог бы участвовать в состязаниях «Каризма Чез» в следующую субботу в Кемптоне. Что вы думаете по этому поводу? — поинтересовался Харли.
— Это для него было бы неплохо, — спокойно ответил я, мысленно проклиная Майло. Я уже рискнул проскакать галопом, но ни один врач на свете не допустит меня по состоянию здоровья через неделю к соревнованиям, потому что скакать на лошади в полтонны весом со скоростью тридцать с лишним миль в час было делом далеко не шуточным.
— Не исключено, что Майло предпочтет, чтобы он выступил в следующем месяце в Челтнеме, — рассудительно заметил я, подкидывая идею. — Или на соревнованиях «Золотого кубка Хеннесси» двумя неделями позже.
«Через шесть недель я уже наверняка буду в форме, а через четыре — к Челтнему — сомнительно».
— Потом еще будут скачки сразу после Рождества! — с радостным вздохом воскликнула Марта. — Все это так увлекательно. Харли обещал, что мы сможем приехать, чтобы посмотреть на его выступления.
Они еще с полчаса болтали о лошадях, а потом поинтересовались, знал ли я что-нибудь о некоем Дике Тэрпине.
— Да, конечно.
— Кто-то говорил, что он скакал в Йорк. Я абсолютно ничего не поняла. Я рассмеялся.
— Это было пару веков назад. Дик Тэрпин был разбойником, настоящим злодеем и, стремясь скрыться от правосудия, хотел ускакать на своей лошади Блэк Бесс на север. Его схватили в Йорке и бросили в тюрьму, где потом он в течение двух недель устраивал нечто вроде пышных приемов — пил и развлекался с городской знатью, которая приходила посмотреть на знаменитого грабителя в кандалах. Затем его повесили в местечке под названием Нейвзмайр, где теперь ипподром.
— О Боже мой! — воскликнула Марта. Эта история совсем не развеселила ее. — Как это мрачно.
Между тем мы, свернув с автострады M1, направлялись на северо-восток к старой и весьма оживленной магистрали А1, и я подумал, что ни один здравомыслящий человек не поехал бы из Лондона в Йорк на машине, когда этот путь можно проделать на поезде. Но ведь Остермайерам не надо было самим вести машину.
— Нас с вами ждут на обед, Дерек, — сказал Харли, когда мы подъезжали к городу.
«Ждут» на языке Остермайера означало приглашение. Я пытался слабо протестовать, выражая некоторые сомнения.
— Нет-нет, серьезно. Вчера вечером я разговаривал с лордом Найтвудом, сказал ему, что мы приедем с вами. И он тут же предложил пригласить вас на обед. Обед дается по случаю того, что их именем собираются назвать соревнования.
— Какие соревнования? — поинтересовался я. Имя Найтвуд было мне незнакомо.
— Вот, пожалуйста. — Харли зашелестел газетой с программой скаковых состязаний. — Соревнования на приз Йоркского университета. Лорд Найтвуд возглавляет университет, является президентом или директором, словом, первым человеком. Он известный человек в Йоркшире. В общем, вас ждут.
Я поблагодарил его. Выбора у меня практически не было, хотя, если я буду несдержан, званый обед в сочетании с отсутствием тренировок может привести к тому, что у меня возникнут проблемы с весом. Но я словно слышал взволнованный голос Майло:
«Ради Бога, сделай все, о чем бы ни попросили Остермайеры».
— Кроме этого, здесь еще будут проводиться соревнования за «Йоркминстерский кубок», — продолжал Харли, просматривая программу, — и «Сивик Прайд Чэленж». Ваш Дазн Роузез принимает участие в скачках на приз Йоркского замка.
— Это лошадь моего брата, — поправил я.
— Мы помним, — усмехнулся Харли.
Симз подвез нас прямо к входу в клуб. «Иметь личного шофера так удобно, что это легко может стать вредной привычкой, — думал я, принимая протянутые мне с важным видом костыли. — Не возникает проблем с парковкой машины. Есть кому отвезти тебя домой, когда ты на костылях. Но постоянное ощущение присутствия кого-то постороннего, ни о чем толком не поговоришь... Нет уж, спасибо — обойдусь даже без верного Брэда».
Говорят, нужно ставить на первую попавшуюся лошадь. Или на первого жокея. Или на первого тренера.
Первым, кого мы заметили, был Николас Лоудер. Как я с удивлением отметил, он был сильно встревожен, увидев меня, после того как мы у него на глазах появились из «Даймлера».
— А вы-то здесь как оказались? — бесцеремонно спросил он. — Вам здесь делать нечего.
— Вы знакомы с мистером и миссис Остермайер? — вежливо поинтересовался я, представляя их. — Они только недавно купили Дейтпама. Сегодня я их гость.
Он свирепо сверкнул глазами, но сказать здесь было нечего. Лоудер кого-то ждал — видимо, одного из владельцев лошадей, пока тот брал из специально отведенного окошка эмблему клуба, и, как только дело было закончено, они вместе отправились на ипподром, не сказав больше ни слова.
— Ну и ну! — с негодованием воскликнула Марта. — Если бы Майло так вел себя, мы бы забрали у него своих лошадей, прежде чем он успел опомниться.
— Это еще не моя лошадь, — заметил я. — Пока.
— А что вы намерены делать, когда она станет вашей?
— То же, что и вы, наверное, хотя это и не входило в мои планы.
— Правильно, — решительно одобрила Марта.
Я никак не мог понять ни поведения Лоудера, ни его реакции. Если он хотел, чтобы я сделал ему одолжение, то есть позволил продать Дазн Роузез и Джемстоунз кому-нибудь из тех, кто держал у него своих лошадей, чтобы оставить их у себя в конюшне, его отношение ко мне хотя бы отдаленно должно было напоминать отношение Майло к Остермайерам.
Если же Дазн Роузез был допущен к соревнованиям официально, то почему Лоудер боялся, что я буду среди зрителей?
«Чертовщина какая-то», — думал я. Понял я лишь одно — для одного из ведущих тренеров, каким он считался, Лоудер явно недостаточно владел искусством скрывать свои чувства.
Харли Остермайер сказал, что обед, организованный Йоркским университетом, должен состояться в банкетном зале для членов клуба, расположенном в трибуне. Я показал, как туда пройти, внутренне радуясь, что сегодня вместо обычного свитера решил надеть приличный костюм. «Хотя бы по моему внешнему виду не будет заметно, что я оказался в числе приглашенных на торжество волею случая», — с облегчением думал я.
Там уже собралось некоторое количество людей. Держа в руках бокалы, они увлеченно беседовали возле длинной буфетной стойки, рядом с которой были расставлены столы и стулья. Всю эту часть зала временно отгородили белым решетчатым заборчиком.
— А вот и Найтвуды, — сказал Остермайер. Радостно кудахча, они представили меня высокому седовласому, приятному на вид человеку лет семидесяти, каждая морщинка которого, казалось, источала доброжелательность. Лорд тепло пожал мне руку как другу Остермайеров, с которыми он, похоже, обедал во время своего визита в «альма-матер» Харли — Пенсильванский университет. Харли был спонсором одной из его кафедр и весьма известным человеком в Питтсбурге, Пенсильвания.
