Антон Леонтьев - Дворец, где разбиваются сердца
Жан-Батист записался в армию, и первым же делом, которое ему поручили, был разгром восстания рабов. Он обладал всем, о чем когда-то мечтал, – деньги, независимость и слава. Не хватало покорной жены. И роль таковой была предусмотрена для Каролины Рокасолано. Жан-Батист, увидев ее полуобнаженной во время восстания, сразу понял, что это та, которую он искал.
Сестры одобрили его выбор. Валентине не стоило и прикладывать усилий, чтобы старый дон Витторио упал к ее ногам переспелым фруктом. Слухи о богатстве де ля Крусов, полученном от тетки, были сильно преувеличенными, а Рокасолано являлись одним из самых богатых семейств в округе.
– Она провела меня! – кричал Жан-Батист, расшвыривая мебель. Сестры, зная буйный и неконтролируемый норов брата, предпочли его не тревожить, а переждать, пока буря пройдет.
– Не беспокойся, дорогой братец, – сказала Валентина, входя в разгромленную гостиную. – Боже, ты убил собаку! И все обшивка мебели в крови! Придется заказывать новую!
Жан-Батист отшвырнул окровавленную саблю и сказал:
– Каролина сочетается браком с этим ничтожеством, сыном адмирала. Она его не любит, она пытается скрыться от меня. Но я же знаю, что она хочет только одного человека – меня!
Изольда поцеловала брата и погрозила ему пальчиком:
– Не стоит поднимать шум из-за этой провинциалки. В Эльпараисо у тебя есть куда более знатные жертвы! Забудь о ней, Жан-Батист!
Де ля Крус, снова превратившись в аристократа с ледяным взором, прошептал:
– Запомните, она никогда не выйдет за этого ублюдка! Я приложу все силы, чтобы свадьба не состоялось! И затем ей уже не уйти от меня!
Сначала состоялась другая свадьба – дона Рокасолано и Валентины де ля Крус. По настоянию невесты торжество было чрезвычайно пышным, дон Витторио выделил сумму под ремонт дома и разбивку нового сада.
Каролина отказалась, к ярости отца, присутствовать на торжественной церемонии. Заявив, что у нее лихорадка, она улеглась в постель, и никакие крики отца и его угрозы спустить с дочери три шкуры не возымели действия. Антония, которая присутствовала на свадьбе, взахлеб рассказывала о том, чему стала свидетельницей:
– О, Валентина была в таком потрясающем платье! Его шили в Эльпараисо, представь себе! А какой шлейф, какие кружева! И диадема из бриллиантов и рубинов! Что за чудо! Ей цены нет!
– Она стоит ровно сто пятьдесят тысяч, – констатировала Каролина, скривившись, словно от зубной боли, при упоминании о диадеме. – Отец сам купил ее для Валентины на наши с тобой деньги, моя дорогая сестра!
Она и не пыталась скрывать, что не терпит молодую мачеху, а та, криво улыбаясь, игнорировала падчерицу. Каролина утешала себя тем, что совсем скоро она станет женой Маркуса Вилмайо, переселится в особняк, где тот обитает со старым отцом-адмиралом, и прежняя жизнь останется в далеком прошлом.
Однако ее мечтам не суждено было сбыться. Сразу после свадьбы сестры Жан-Батист привел в исполнение свой план, который предусматривал, что Маркус Вилмайо никогда не станет мужем Каролины.
Каролина стала тому свидетельницей. Все произошло на очередном балу. Она вместе со своим женихом принимала поздравления по поводу помолвки и свадьбы отца, как вдруг Маркус заметил Жан-Батиста, присоединившегося к гостям.
Маркус побледнел. Каролина была в курсе – некто распространял упорные слухи, что Маркус, пользуясь покровительством отца, получил возможность не участвовать в подавлении мятежа. И говорили, что этим некто был Жан-Батист де ля Крус.
Каролина видела, как Жан-Батист, одарив ее мимолетным взглядом угольных глаз, вступил в разговор с несколькими почтенными господами. Маркус нервно поглядывал на Жан-Батиста. До его слуха долетали отдельные фразы:
– Вне всякого сомнения, это отец за него вступился... О да, у меня точные сведения, но ведь это так трусливо... Какая низость, он недостоин быть дворянином...
Не вытерпев, Маркус ринулся к Жан-Батисту, который стоял к нему спиной и мирно беседовал. Всеобщее внимание устремилось на молодого Вилмайо. Каролина бросилась вслед за Маркусом. Она уже говорила ему, что Жан-Батист намеренно провоцирует его, но Маркус, в котором играла горячая кровь, не желал давать спуску обидчику.
– Сударь, – произнес он намеренно громко. – Да, да, это я к вам обращаюсь, сударь!
Жан-Батист, бледный и собранный, повернулся к Маркусу. Он словно ждал этой сцены. Маркус выпалил:
– Вы ведете себя низко, сударь! Вы смеете распространять обо мне порочащие слухи, которые являются измышлением вашей больной фантазии. Даже сейчас вы упоминаете мое имя в связи с выдуманной вами же бредовой историей! Вы – трус! Мне вас жаль! Примите мой вызов!
Все молчали, понимая, что значит такая тирада. Дамы закрылись веерами, их мужья напряженно ловили каждое слово, даже музыканты прекратили играть полонез.
– Я вел беседу с господами о бесчестном поведении полковника Костильо, который проиграл большую сумму денег из средств армии, а потом пытался все свалить на своих сослуживцев, и о том, как его отец, маршал Костильо, пытался выгородить сына, – произнес крайне спокойно Жан-Батист. – И если вам, мой милый юный друг, показалось, что эта история имеет отношение к вам, то мне искренне жаль. Искренне жаль вас. Потому что я принимаю ваш вызов.
По залу прокатился шепот. Все стали свидетелями того, как молодой Вилмайо, неверно интерпретировав слова Жан-Батиста де ля Круса, нанес ему оскорбление. И завершиться это недоразумение могло только одним способом – дуэлью.
Маркус отшатнулся, как будто его ударили. Жан-Батист продолжил:
– Вы оскорбили меня, поэтому за мной остается право выбора оружия. Я выбираю пистолеты. Мои секунданты свяжутся с вами этим же вечером. А завтра на рассвете я вас убью!
Он повернулся спиной к Маркусу и продолжил неторопливую беседу. Музыка возобновилась, бальное торжество продолжилось. Каролина почувствовала, что ее тошнит: Жан-Батист заранее спланировал каждую деталь, он знал о реакции Маркуса и специально сделал так, чтобы тот нанес ему оскорбление. Жан-Батист как вызванный на дуэль имеет право стрелять первым. Он лучший стрелок в штате!
Она подхватила под руку все еще бледного Маркуса. Это же ясно, де ля Крус спровоцировал дуэль с одной целью – убрать с дороги конкурента и сделать ее своей женой или любовницей. Они немедленно покинули бал. Каролина попыталась заставить Маркуса одуматься:
– Ты оскорбил его незаслуженно, принеси ему извинения, Маркус!
– Еще чего! – ответил тот, когда в карете они ехали обратно в поместье. – Я точно знаю, что он распространяет клевету обо мне и моем отце. Он заслуживает смерти, этот де ля Крус!
Каролина знала: единственный выход спасти неразумного мальчишку – просить Жан-Батиста де ля Круса принять извинения. Она не хочет, чтобы тот убил Маркуса. И она приложит все силы, чтобы дуэль не состоялась. Жан-Батист желает ее, ну что же, он ее получит!
Они прибыли в поместье адмирала Вилмайо. Маркус сразу же сообщил отцу о том, что он будет драться на дуэли с де ля Крусом. Старый моряк одобрил это решение. Адмирал, высокий статный старик с благородными сединами и белоснежной бородой, заявил:
– Он нанес оскорбление чести нашего рода, сын, и твоя святая обязанность смыть это оскорбление кровью!
Каролина не посмела возразить. Она понимала, что если прольется чья-то кровь, то это будет кровь Маркуса. Внезапно она ощутила если не любовь, то какое-то щемящее чувство, жалость, смешанную с симпатией, к этому своенравному юноше. Поцеловав жениха и пожелав ему удачи, она сказала, что хочет вернуться к себе в поместье. По ее приказу был заложен экипаж. Когда карета выезжала из поместья, Каролина заметила двух всадников, которые неслись ей навстречу. Так и есть, это секунданты Жан-Батиста. Она проводила их взглядом, а потом крикнула кучеру, пожилому негру:
– Хосе, мы едем не к нам в поместье, а к де ля Крусам!
Кучер, привыкший не задавать вопросов хозяевам, беспрекословно повиновался. Уже стемнело, и Каролина, думая о чем-то своем, вглядывалась во мрак джунглей, которые проносились за окном кареты. Наконец показались огни особняка де ля Круса. Едва только карета остановилась около крыльца-колоннады, дверь дома распахнулась. Ее как будто ждали. Появился дворецкий с серебряным канделябром в руке.
– Я желаю видеть господина де ля Круса. Причем немедленно, – сказала Каролина, проходя в холл. Надо же, с момента ее последнего визита внутреннее убранство особняка преобразилось, наверное, Валентина вытянула у своего новоиспеченного мужа очередную сотню тысяч на «ремонт семейного гнезда».
Дворецкий исчез, Каролина осталась одна. Затем раздался знакомый ей голос:
– Ну что же, ma belle enfant[8], я знал, что ты пожалуешь ко мне!
Каролина обернулась и разглядела за тяжелой портьерой, скрывавшей вход в соседние комнаты, Жан-Батиста. Де ля Крус был облачен в тот же наряд, в котором он был на балу.
