Полина Дашкова - Чувство реальности. Том 1
— Потомственная ворожея Ада владеет тайнами древней цыганской магии, которые передаются из поколения в поколение по женской линии, — пел за кадром сладкий рекламный голос.
Арсеньев вернулся к новостям, которые все никак не заканчивались, и решил больше никуда не переключаться.
К концу прогноза погоды Саня успел смести все бутерброды, но не наелся и утешил себя тем, что перед сном много есть вредно.
Под новый рекламный блок он задумался о котлете. Это было совсем глупо, как-то даже унизительно. Но, с другой стороны, их две, они достаточно большие, к тому же быстро портятся.
От окончательного падения его спас шум в прихожей. Явилась Марина. Судя по приглушенным голосам и тихому смеху, она пришла не одна, а с приятелем.
— Подожди, он, кажется, дома, — донесся до Арсеньева нежный голосок бывшей жены.
— Ну, так давай с ним поздороваемся, — ответил мужской шепот.
— Совсем не обязательно. Мы не общаемся. Саня плотней прикрыл дверь, увеличил звук телевизора и принялся дальше бродить по каналам. Очередная кнопка перенесла его в телестудию, разрисованную великанскими багровыми розами. Посередине одного из цветков, в маленьком креслице, восседала круглая, как яблоко, женщина лет пятидесяти с лиловыми кудряшками.
— Я всегда одерживаю победы на любовном фронте, потому что, покоряя сердце очередного мужчины, не стесняюсь в средствах, — сообщила она простуженным басом.
Арсеньев уже хотел сбежать на следующий канал, но тут камера скользнула по публике и он увидел знакомую резиновую физиономию Феликса Нечаева. Помощник покойной Кравцовой сидел в первом ряду и тянул руку. На нем был зеленый пиджак без воротника и лимонная водолазка. Ведущая предоставила ему слово.
— Настоящая женщина должна покоряться мужчине, служить ему, как рабыня, — сообщил Феликс, скорчив важную надменную морду, — подсознательно каждая женщина стремится именно к этому. Когда она накладывает макияж, подводит глаза, красит губы, в каждом ее движении" заложен древний ритуальный символ принесения себя в жертву могущественному и властному фаллическому божеству.
— Очень интересно. И что же это за божество такое? — тараща глаза и кокетливо поправляя локон, спросила ведущая.
— Разумеется, мужчина, — оскалился Феликс, — у самок орангутанга в брачный период губы наливаются кровью, это сигнализирует самцу, что самка готова к спариванью. У женщины накрашенные губы тоже обозначают готовность номер один. Она хочет отдаться своему божеству.
Последовал огромный рекламный блок. Саня занялся записными книжками и ежедневниками Виктории Кравцовой, которые давно ждали его, разложенные на маленьком секретере.
Их было совсем немного. Содержали они в основном телефонные номера, короткие пометки о назначенных встречах, иногда попадались планы совещаний с перечнем имен и поручений, списки дел.
Кравцова пыталась втиснуть в один день кучу каких-то переговоров, встреч, презентаций, визит к зубному врачу, срочную покупку туфель, подготовку пресс-конференции, саму пресс-конференцию, премьеру в Доме кино и деловой ужин напоследок. Интересно, удавалось ей это или нет? Судя по крестикам и галочкам, поставленным напротив каждого пункта, скорее удавалось, чем нет.
"Салон — 300 долларов (пиллинг, массаж, маска — 150, парикмах. 100, руки-ноги 50); костюм 700, туфли 400, нижн. бел. 250…" и так далее.
В начале месяца она составляла что-то вроде личной бухгалтерской сметы, в конце подводила баланс. Правда, считала она только расходы, о доходах в ежедневнике не говорилось.
Мелькали еще какие-то цифры, в основном трех— и четырехзначные, похожие на денежные подсчеты, без всяких комментариев. Безымянные столбцы цифр соседствовали с упоминаниями об очередных эфирах и крупных публикациях Рязанцева и, вероятно, касались платной рекламы и левых журналистских гонораров.
Иногда попадались названия каких-то лекарств, несколько диет, то ли выписанных из журналов, то ли продиктованных кем-то из знакомых, наброски речей для Рязанцева (сами речи она писала на компьютере), перечни желательных и нежелательных вопросов для ток-шоу, интервью и пресс-конференций. А в общем, ничего интересного.
Имена и фамилии Кравцова предпочитала сокращать, иногда до одной буквы. По частоте мельканий на первом месте была заглавная "Ж", выведенная жирно и крупно, обведенная в кружок и, как догадался Арсеньев, обозначавшая "Женю", то есть Рязанцева. Встречались еще "Ф", "В", "Т". Скорее всего, это были Феликс Нечаев, ее заместитель, Вадим Серебряков, компьютерщик пресс-центра, Татьяна Лысенко, старший редактор.
Ничего похожего на фамилию Хавченко не попалось ни разу, ни в полном, ни в сокращенном варианте. Между прочим, для ФСБ Григорий Хавченко, глава пресс-центра партии "Свобода выбора", оставался одним из главных фигурантов, они серьезно разрабатывали эту линию. Было известно о вражде и соперничестве между двумя пресс-центрами, партийным и думским. В кулуарных разговорах Кравцова называла Хавченко вором и уголовником, обвиняла его в том, что он положил к себе в карман больше половины денег, полученных на последнюю предвыборную компанию. Правда, это были всего лишь разговоры, кулуарный треп.
В своих записях Вика как будто нарочно обходила стороной две темы: входящие деньги и Хавченко. На бумаге она вообще была крайне осторожна. Видимо, не исключала, что кто-то посторонний мог заглянуть в ее ежедневники.
Впрочем, иногда она позволяла себе некоторые эмоциональные вольности в виде огромных, обведенных несколько раз, подчеркнутых тремя чертами восклицаний: "Идиот!", "Дура!", "Туфта!", "Нет!".
К кому и к чему относились эти немые крики души, понять было невозможно. О Кравцовой говорили разное, но никто не называл ее вспыльчивой и грубой. Наоборот, многих удивляла ее железная выдержка. Никогда она не повышала голоса, не срывалась. Неужели для разрядки ей хватало этих безобидных вспышек в ежедневнике?
Последний письменный возглас был датирован двадцать восьмым апреля. Он оказался самым длинным и содержательным: "Придурки!! Всех уволю к черту!!!"
Арсеньеву стало жаль, что нет никаких комментариев. Любопытно узнать, какой именно конфликт случился между Кравцовой и ее подчиненными накануне убийства. Судя по величине и жирности букв, по обилию восклицательных знаков, она очень разозлилась.
На всякий случай Арсеньев еще раз просмотрел предыдущую страницу, но там не нашел ничего существенного.
"Съемка 10.30, позв. на Эхо, анонс, Обязат. напомнить Ж побриться! Очищ. от шлаков и токсинов, двухнедельная программа: 4 таб. 3 р.д. за час до еды, мучное искл., маникюр срочно!"
Саня автоматически отметил про себя, что маникюр она сделать успела. Интересно, начала ли очищаться от шлаков и токсинов? Тут же, совсем некстати, он вспомнил "классные феньки" Геры Масюнина с пластырем и губной помадой.
"А может, кто-то решил ей отомстить? — неуверенно предположил Саня. — Личная неприязнь вполне реальный мотив, если верить Масюнину, убийца действительно псих, и тогда этот мотив становится еще реальней".
На нескольких страницах промелькнули названия марок машин и цены. Саня удивился. У Кравцовой была отличная бирюзовая "Хонда", совсем новенькая, девяносто восьмого года. Неужели она хотела поменять ее на "Фольксваген" или "Опель"? А может, собиралась покупать вторую машину? Зачем?
Впрочем, учитывая ее характер, образ жизни и круг общения, этот вопрос можно было спокойно отбросить прочь. Зачем пять шуб при мокрой московской зиме? Зачем сорок пар обуви, двадцать три вечерних платья, целая комната, забитая немыслимым количеством барахла, дюжина наручных часов, двадцать сумочек, три огромных ящика в комоде, забитые косметикой? Чтобы всем этим воспользоваться, не хватит и ста лет жизни.
Во время обыска в квартире Кравцовой кто-нибудь то и дело охал и присвистывал, пытался угадать цену на очередную шмотку или безделушку. Иногда Саня, слыша название фирмы, подавал ленивые реплики, сколько примерно это может стоить.
Зюзя, проникшись уважением к его скромным познаниям в этой области, попросила его определить примерную стоимость вещей, которые показались ей особенно шикарными.
Саня с некоторым удивлением обнаружил, что шубы сшиты из мелких лоскутков и вовсе не в Италии. По-настоящему дорогой и качественной можно назвать только одну, последнюю, норковую, купленную совсем недавно, на весенней распродаже с огромной скидкой. На ней еще висел ярлык и сохранился товарный чек.
Из дюжины часов только одни действительно "Картье", остальные дешевая подделка. Настоящие, серьезные драгоценности смешаны в шкатулках с безвкусной бижутерией в одну кучу. Швы на роскошных вечерних туалетах подозрительно неаккуратны, слишком много блесток, перьев, пуха, люрекса, бисера. То, что кажется шелком и кашемиром, на самом деле полиэстр и вискоза.
