Виталий Смирнов - Библиотечка журнала «Советская милиция» 3/69/1991 г.
Однако после резкого замечания жены Василий ощутил полное безразличие к своей работе. Желая собраться с силами, он заварил крепкий кофе. С чашечкой в руке прошел в гостиную, включил телевизор.
Раздался телефонный звонок. Василий нехотя взял трубку.
Игорь Михайлович Стрельцов, на которого работал Василий, сообщил, что для того есть работа, за которую ему хорошо заплатят, и попросил побыстрее к нему подъехать.
Стрельцов был не один. На кухне, чавкая, завтракал Хромой, уголовник с впечатляющим стажем. И Карина Полищук — метресса Биг Босса. Та стояла у окна в гостиной. Василий хорошо знал Карину — они вместе закончили Суриковский институт и время от времени выставлялись в числе других молодых московских художников.
Биг Босс был оживлен. Поднимаясь из любимого кресла навстречу Звенигородскому, он радостно проговорил:
— Хочу показать тебе кое-что интересное. Пошли в ту комнату.
На небольшом портрете, к которому Игорь Михайлович подвел художника, была изображена молодая женщина в черном платье с высоким, почти до подбородка, стоячим воротником. На груди у нее была приколота красная роза, резко контрастировавшая с темным задним планом картины и черным бархатом платья. В руке женщина держала изящный костяной гребешок.
— Что это, по-твоему? — живо поинтересовался Стрельцов, когда Василий закончил осмотр картины.
— Испания, конец восемнадцатого — начало девятнадцатого века. Очевидно, кто-то из подражателей Гойи. У него есть очень похожая картина, она висит в музее Прадо в Мадриде.
— Может быть, это и есть… Гойя? — улыбнулся Стрельцов.
— Сейчас на учете находится каждая, даже самая незначительная работа Гойи, — нахмурился Василий. — Кроме того, эта картина — произведение мастера, талант которого явно не равнялся дарованию великого испанца. Заметны огрехи в технике, подборе красок, освещении, совершенно недопустимые для Гойи.
Игорь Михайлович призадумался. Он стоял в центре комнаты, слегка раскачиваясь на носках, и о чем-то сосредоточенно размышлял. Когда Василий осмелился наконец напомнить о своем присутствии легким покашливанием, Биг Босс очнулся и радушно предложил:
— Пошли, выпьем кофе с коньяком.
Карина принесла из кухни кофейник, быстро разлила по маленьким фарфоровым чашечкам ароматный напиток и с улыбкой подала его мужчинам. Долив себе в кофе немного французского коньяка и отломив кусок шоколада, Василий наслаждался изысканным напитком.
— Хотел бы я знать, — произнес Стрельцов, удобнее устраиваясь в кресле, — сможешь ли ты исправить огрехи этого неизвестного испанского художника так, чтобы я смог выдать эту вещь за произведение Гойи?
Заметив, что с губ Василия готово сорваться возражение, он остановил его движением руки:
— Я не случайно приобрел эту картину. Она, может быть, и плохая, но подлинная. Холст, краски, подрамник и рамки относятся к тому времени. Значит, остается лишь подправить рисунок, и успех обеспечен.
— Не могу, — прошептал Василий, широко открытыми глазами глядя на Игоря Михайловича.
— Жаль, — спокойно, как будто речь шла о совершенно обычном деле, проговорил Стрельцов. — А я-то думал, что у тебя есть желание заработать тысячи две-три… — Он выдержал паузу. — Четыре-пять…
Василий молчал.
— Ну, хорошо, — тускло сказал Стрельцов. — Вольному — воля.
Василий сумрачно откланялся. На улице он поднял руку в надежде остановить такси, но неожиданно рядом с ним выросла фигура Хромого.
— Шеф приказал доставить вас прямо к дому, — сообщил верный слуга Биг Босса.
Они сели в машину Хромого и доехали за двадцать минут. Хромой шустро обежал «Жигули», раскрыл над головой художника большой цветастый зонтик, чуть ли не под ручку довел до подъезда.
***Вечером Лена объявила мужу, что одна ее сослуживица продает итальянские туфли — за сто двадцать рублей и зимние сапоги — за триста, а еще обещала достать «писк моды» — кофточку с широким кожаным поясом и брюки-галифе. Выпалив всю эту информацию, Лена внимательно посмотрела на Василия.
Однако муж лишь сухо поджал губы: совсем недавно ему пришлось потратиться на кисти и краски голландской фирмы «Рембрандт», необходимые для работы.
Лена разрыдалась и убежала на кухню. Василий заперся в мастерской, сел на табуретку, обхватив голову руками, и надолго застыл в такой позе, всем своим видом символизируя отчаяние и безнадежность.
Нет, он действительно не имел возможности не только удовлетворить просьбы Лены, но и выполнить собственные заветные желания — заиметь катер на Клязьминском водохранилище, куда на этюды ездили почти все его знакомые, подремонтировать уже основательно запущенную квартиру. Но все это требовало солидных капиталовложений, а средств между тем не хватало на самое необходимое…
«Теперь Лена будет долго сердиться», — подумал Василий и, сняв трубку телефона, медленно набрал номер Игоря Михайловича.
…Стрельцов встретил Звенигородского в прихожей. Через несколько минут туда вошел Хромой с картиной в руках.
— Берешься? — пытливо глядя в глаза Василию, спросил Биг Босс.
— В прошлый раз я сказал, что это невозможно, — виновато улыбнулся Василий. — В конце концов, англичанин Томас Китинг на протяжении двадцати лет снабжал ведущие лондонские галереи поддельными шедеврами известных мастеров, главным образом, чрезвычайно популярного в Великобритании художника прошлого века Самуэля Палмера. Китинга подвела лишь нелепая случайность… Даже сам Пикассо не мог определить подлинность своих произведений! — Василий вздохнул: — Короче, я попробую. Но на это уйдет немало времени. Да и краски нужны особые…
— Если все будет хорошо, ты получишь семь тысяч, — сказал Игорь Михайлович. — Три, когда привезешь готовую картину, и четыре после ее реализации. Краски, кисти… будут оплачены отдельно. — Он помолчал, потом безапелляционно закончил: — Даю тебе две недели.
— Хорошо.
— Если я увижу, что работа стоит этих денег, заказы будешь получать постоянно, — добавил Стрельцов. — Нужно, кстати, сделать несколько копий Брюллова, Венецианова, Аргунова. За ценой, как говорится, не постоим.
***Проработав над полученной от Стрельцова картиной в течение пяти дней, Василий объявил жене: «Передай подруге, что через неделю купишь понравившиеся тебе вещи». Лена сразу посветлела лицом и бросилась целовать мужа. Мир был восстановлен.
«Как же все-таки мало нужно для счастья, — размышлял, лежа в постели рядом с мирно посапывающей женой, Василий. — Хотя, чего говорить — баба, она и есть баба…».
***Оставив Звенигородского работать над «Гойей», Игорь Михайлович с новой любовницей Светкой полетел в Таллинн.
Полет до столицы Эстонии занимал считанные часы. Их едва хватило Стрельцову на то, чтобы обдумать свое нынешнее положение.
С некоторых пор Игоря Михайловича стали одолевать — сначала исподволь, а потом все ощутимее — сомнения: так ли он живет, как надо, и тем ли, чем надо, занимается. Нет ничего удивительного в том, что такие мысли время от времени приходят практически ко всем, кто не ладит с законом.
Впрочем, имелась одна возможность, которой во времена «деловых людей» старшего поколения просто не существовало, — отъезд за границу.
Но для этого, во-первых, надо было суметь захватить с собой значительную часть накопленного и награбленного — иначе вся затея с переездом теряла смысл, во-вторых, подыскать такую страну, у которой не существовало бы договоров о правовой помощи с Советским Союзом и в которой царили бы сильные традиционные предубеждения против исторической Родины Стрельцова. Иначе можно было запросто угодить на скамью подсудимых в иностранном суде или быть выданным в качестве уголовного преступника обратно в СССР.
Стрельцов мечтал обосноваться в Южной Америке, скажем, в Парагвае… Там он мог быть спокоен за свое будущее, безмятежно загорать на известных курортах, в то время как вся его гоп-компания, включая того же Звенигородского, вполне возможно кормила бы гнуса в местах не столь отдаленных…
В гостинице «Виру» Стрельцова и Светку ждал заранее заказанный люкс.
Первые дни были отданы любви и прогулкам по Старому Городу. В Таллинне Игорь Михайлович почувствовал то очарование, которое ни в каком другом месте не замечал. «Здесь европейский дух, — твердил он, вглядываясь в лица прохожих. — Перенеси этих людей в соседнюю Финляндию или Швецию, они бы и там чувствовали себя, как дома». Но как попасть туда самому с львиной долей своих богатств?
У Стрельцова был знакомый, который наверняка знал, как безболезненно переправить за рубеж достаточно средств и ценностей, чтобы и там жить безбедно. Но знакомый не отвечал на телефонные звонки, и тогда Стрельцов решился на последний, самый рискованный вариант.
