Анна Малышева - Дом у последнего фонаря
– Ты… только что пришел? – Женщина смущенно приглаживала взъерошенные после сна волосы.
– Да уж минут десять сижу.
– Мне снился такой сон… Непонятный… – Опершись локтями о столешницу, Александра спрятала лицо в ладонях. – Я до сих пор не проснулась… Ты не выключал свет?
Гость, разбиравший огромный пакет с покупками, коротко хохотнул:
– За кого ты меня принимаешь? Увидел спящую женщину и решил воспользоваться ситуацией, так?
– Я не о том…
Сконфузившись, Александра хотела объясниться, но тут же сообразила, что вопросы о тени за ширмой могут показаться оскорбительными. Преодолевая неловкость, она улыбнулась, следя за тем, как стол постепенно загромождают продукты, никогда не появлявшиеся в ее мансарде. Дорогие сыры в баночках, рулеты, колбасы. Французский коньяк и бутылка вина. Она сделала робкую попытку остановить Олега, который по-хозяйски распоряжался, раскладывая угощение по тарелкам.
– Зачем ты все достаешь?! Нам этого не съесть.
– Саша, ты стала до неприличия скромной, – парировал он. – Я же не собираюсь покупать твою любовь ценой ветчины, пусть самой свежей. Отнесись к этому позднему ужину философски. Кстати, где штопор? Вино куплено специально для тебя.
Когда отыскался штопор, были найдены вилки и стаканы, Олег предложил:
– Помянем, что ли?
– Идет.
Александра отпила глоток вина. Гость осушил полстакана коньяка одним духом.
– Ты был у них? Лиза проснулась? – спросила женщина.
– Проснулась. Имел счастье и честь с ней беседовать. Хотя какая там беседа. Она говорить не в состоянии. Плачет.
Олег вновь придвинул к себе бутылку. Александра с тревогой смотрела на мгновенно раскрасневшееся лицо мужчины. «Пьяный он мне не понравился. А если начнет лезть? Заводить с ним роман? Нет настроения. Вообще нет настроения ни на что. Отбиваться – тоже как-то глупо. Мне сорок лет, я одинока как перст, ни с кем не связана… А он далеко не урод, мы давно знакомы, и у нас много общих интересов. Может быть, отказываться от него глупо вдвойне. До каких пор мне жить на этом чердаке, ожидать неведомо чего? Это хорошо в двадцать лет. Боже, я стала рассуждать, как мама!»
Но Олег, также надолго замолчавший, как выяснилось, думал на иные темы. Выпив, расправившись с куском мясного рулета, разломив пополам хрустящий ржаной багет, он с заблестевшими глазами заговорил:
– Я весь день страшно злился на все это святое семейство. Но знаешь, к вечеру кое-что понял. Ведь кончилась целая эпоха в моей жизни! Этот паскудник, прости господи, умудрился стать для меня чем-то вроде вехи на пути… Вроде компаса. Я по нему проверял, туда ли иду, тем ли занимаюсь… А сейчас придется двигаться наугад. Когда некому совершать ошибки за тебя, приходится совершать их самому. Мой личный афоризм. Давай выпьем?
И, не дожидаясь согласия женщины, осушил стакан. Жуя кусок хлеба, мужчина продолжал:
– Теперь не с кем и поругаться. И поспорить тоже не с кем. Жаль…
– Ох, перестань! – Александра вытащила из смятой пачки сигарету. От вина, выпитого на пустой желудок, ее слегка мутило. Есть не хотелось, женщина ощущала нервное возбуждение, горло сжимали мелкие спазмы. – Можно подумать, это не ты позавчера вечером желал ему смерти! Ну вот. Он умер, и ни к чему изображать, что ты убит горем!
– Я никогда не желал ему смерти! – возмутился Олег, едва не подавившись коркой. – Черт, скажешь же такое! Я хотел врезать ему за молитвенник, только и всего!
– Нет, ты ему угрожал! – Александрой овладело нехорошее, драчливое упрямство. – Обещал его найти! Обещал, что он попадет в больницу!
Мужчина не успевал возражать. Он открывал и закрывал рот, беспомощно вытягивая вперед руку, будто пытаясь остановить поток упреков.
– Ты такого наговорил, а через сутки Лиза нашла отца мертвым! – Александра уже почти кричала: – Откуда мне знать, что это не ты убил его?!
– С ума сошла?! – У ошеломленного гостя прорезался наконец голос. – Рехнулась?! Окончательно?! Я, по-твоему, способен убить человека за то, что он испортил книгу, которую я ему отдал, отдал насовсем?!
Женщина, уже начиная остывать, раздраженно отмахнулась:
– Конечно, ты будешь оправдываться. Способен, не способен, откуда мне знать?
– Ну что же мне, уходить?
– Сиди! – грубо остановила она Буханкова, когда тот попытался подняться из-за стола. – И… ладно, прости меня. Накатило. Просто терпеть не могу, когда начинают говорить о покойнике хорошее, а о живом говорили только плохое. Это самое худшее лицемерие на свете, мне кажется.
Мужчина пожал плечами. Его лицо, заросшее темной суточной щетиной, обиженное и осунувшееся, вдруг вызвало у Александры приступ жалости.
– Не думал на эту тему. Я Лыгину всегда говорил правду в глаза. Мы ругались иногда до невозможности. И сейчас, если бы он вдруг ожил благодаря своим сатанинским штучкам, я дал бы ему по морде за молитвенник. Вырезать заупокойную мессу для своих делишек! Это он не зря сделал. Тоже для жертвоприношения. Жизнь без смерти, понимаешь? Взял бы обычный современный молитвенник и кромсал на здоровье. Нет, испортил раритет. Синдром шимпанзе… Шуточка в его духе… – У Олега заметно заплетался язык. Он как-то сразу опьянел. – Дал бы по морде, но убивать?! Нет, нет… – Мужчина усмехнулся. – Тем более он мне задолжал за книги. Сегодня об этом узнала Светлана. Вот крику было! Взвилась до потолка. Ни книг, ни денег я не увижу, разумеется. Плакали мои две тысячи евро. – Олег отщипнул еще кусок хлеба и снова потянулся к бутылке. – И похороны – веришь? – тоже целиком оплачиваю я. У Светланы денег нет. Хронически. Сколько я ей возил алименты от мужа, столько она мне на нищету жаловалась. А какая у нее машина, видела? Несколько шуб. Драгоценности. Квартиру трехкомнатную Лыгин ей оставил, хотя она к ней ни малейшего отношения не имела. Это его родителей наследство. И все ей мало. И все-то она ограблена, обижена… И с похоронами действует точно по прежней схеме: «Пусть платят те, у кого деньги есть, а я нищая!» Уже обзваниваю знакомых, прошу деньги на похороны. Меня скоро начнут спрашивать, не сын ли я Лыгину!
Александра вздохнула:
– Получается, нет разницы, состоятельный человек умирает или последний бедняк. У нас в подъезде вчера скончался старый реставратор. Да-да, тот самый, к которому я хотела зайти, когда ты повез меня на дачу. Тоже собираем на похороны…
– Вот совпадение! – воскликнул Олег. – Я не знал беднягу, но все равно возьми, чем могу…
С благодарностью приняв деньги, Александра присоединила их к тем, что получила от Эрделя, пояснив:
– Вот, Евгений Игоревич тоже едва знал покойного, а деньги дал.
– Евгений Игоревич? – вопросительно взглянул Олег.
– Эрдель, – уточнила Александра. – Знакомы?
– Чур меня! – Мужчина сложил кулак и выставил пальцы «рожками», сделав жест, отгоняющий сглаз. – Да он жулик! Надул меня раз, да так злостно. И за покупку не все выплатил, и хорошую сделку сорвал, и еще не одну гадость потом подстроил. А у тебя с этим аферистом что за дела?
– Пересекаемся время от времени. – Александра, озадаченная такими нелестными высказываниями в адрес человека, которого она знала давно и с хорошей стороны, отвечала суховато.
– Держись от него подальше. – Олег придвинул стул к ней вплотную. – И знаешь, Саша, я хотел тебе сказать…
Шестым чувством она угадала, о чем сейчас пойдет речь. Горячее, пахнущее дорогим коньяком дыхание мужчины щекотало ей шею. Александра поежилась.
– Ты говоришь, что сейчас одна… Я тоже один… Ты мне нравилась всегда.
– Нет, этого не нужно, – пробормотала она, не глядя на него.
– Почему? – На ее предплечье легла рука, оказавшаяся вдруг очень тяжелой. – Почему, Саша?
Отодвинув стул, женщина резко поднялась и отошла на шаг:
– Не знаю, не спрашивай. Сейчас между нами ничего не может быть. Дай мне время подумать…
Олег смотрел на нее, покусывая губы. Вид у него был уязвленный.
– Признайся наконец, что ты с Лыгиным не просто дружила! – В голосе Буханкова слышалась досада, замаскированная под иронию. – Ты всем твердишь, что у вас были чисто деловые отношения, но я же вижу, где собака зарыта. Я понимаю больше, чем ты думаешь!
– Болван! – Александра отвернулась. – Ты сам все портишь, я ненавижу сцены!
Олег тоже вскочил и подошел к ней:
– Ну хорошо. Я поверю тебе и ни словом больше ни на что не намекну. Какое мне дело, в конце концов? Я даже сам склоняюсь к мысли, что ты не была с ним близка. Знаешь почему?
– Не интересуюсь знать, – отрезала женщина.
– Ты слишком нормальна для человека, тесно общавшегося с ним. Для человека, которого он подпустил близко. Он всех заражал своим безумием. Он и меня заразил. Да-да, и меня.
– Хорошо, что ты сам это признаешь. – Александра отошла еще на шаг. Ее нервировала близость тяжело дышащего мужчины. – Ты временами производишь впечатление ненормального. Сядь и успокойся. А вообще, пора бы тебе домой. Который час?
