Юлия Латынина - Стальной король
— Слышь, пойди подыши воздухом.
Зам. начальника УВД вышел из машины. Черяга и ахтарский бандит остались одни. Премьер полез куда-то за пазуху и вытащил оттуда плотный белый конверт.
— Извини, — сказал он, — что с братаном так получилось.
Белый конверт лег Черяге на колени. Денис отогнул белую полоску- внутри были баксы. Много баксов. Тысяч двадцать или около того.
Денис вернул конверт.
— Что, мало? — спросил Премьер.
— Вполне достаточно, — ответил Денис, — брат мой больше и не стоил.
— А тогда в чем дело?
— Статья была такая в «Правде Ярослава», — сказал Денис, — выкуп родственникам за убитого. И у германцев такой закон был. Вира назывался. Вергельд. А вот в наш УК статью про выкуп за убийство забыли включить.
— А ты что, по УК живешь? — оскалил белые зубы Премьер.
— Да вот такое дело, — сказал Денис, — вся страна живет по средневековой «Правде», а я по нашему У К.
Премьер пожал плечами.
— Ну живи, пока живой, — сказал он и вылез из машины, засовывая белый конверт в карман пиджака.
Покончив с банкирами, ланчем и сплавив делегацию налоговиков к своим замам, Вячеслав Извольский остался в кабинете один. «Черяга, Черяга», задумчиво пробормотал директор. Где-то он слышал эту фамилию. Кто-то называл ему имя этого мерзавца, который осмелился ездить на стрелки с бандитами…
Извольский набрал сотовый номер.
— Олежек? Это ты? Ты где сейчас?
— В Лондоне, — недовольно ответил собеседник.
Извольский говорил с одним из собратьев по цеху.
— Олежек, — сказал Извольский, помнишь, я от тебя фамилию слышал — Черяга?
— Было такое.
— Что это за человек?
— Чудак-человек, — сказал собеседник, — дочку мою спас. Следователь из фильма шестидесятых годов про советскую милицию. Не хотел бы я иметь с ним дела, если бы он служил в налоговой.
— Если он такой честный, — усмехнулся Извольский, — откуда у него «мерс» за восемьдесят тонн?
— «Мерс» ему я подарил, — сказал собеседник. — Очень брать не хотел, гордость, блин, заела.
— Мне кажется, — сказал Извольский, — он работает на угольных бандитов. Брат у него был в бригадирах у местного пахана.
— Если кажется — перекрестись, — последовал холодный ответ из туманного Альбиона, — этот человек не работает ни на кого, кроме матушки России. Он уверен, что она ще не вмэрла.
Извольский попрощался с собеседником и набрал номер начальника местного УВД.
— Как там ваш улов? — спросил директор.
Трубка закрякала ему что-то в ухо, и по мере того, как она говорила, лицо Извольского становилось все белей и белей — и наконец совсем побледнело от бешенства.
— Что значит Премьер? — спросил Извольский. — Что значит от губернатора звонили? Тебе зарплату кто платит — я или губернатор?
Извиняющиеся звуки в трубке.
— Ты их догоняешь и арестовываешь, — холодно сказал Извольский. — Понял? Или все будут знать, что ты за бабки отпустил бандитов. Или ты работаешь на меня, или ты не работаешь нигде!
Александр Могутуев, начальник ахтарского УВД, положил трубку и недоуменно поглядел на своего зама.
— Сляб звонил, — сказал он растерянно. — Требует этих… догнать.
— Можно и догнать, — ответил равнодушно заместитель.
— Мне же губернатор голову оторвет! А Премьер такой танец с саблями устроит…
— Тогда не догоняй.
— Меня же Сляб в конвертер вместо чугущ выльет!
— Тогда догоняй, — рассудил заместитель.
— Да что ж делать-то! — горестно возопил мент.
— Давай выпьем, — сказал заместитель.
Это была хорошая идея. Спустя час оба милиционера сидели в кабинете и распевали веселые песни. Окно кабинета было отворено, и прохожие, поспешая мимо, ускоряли шаг. «Опять пьяных полный обезьянник набрали», — думали прохожие.
Ни о какой погоне за отпущенной братвой, естественно, не могло быть и речи.
Вячеслав Извольский, директор Ахтарского металлургического комбината, заканчивал селекторное совещание с начальниками цехов, когда в его кабинет вошел городской положенец Премьер.
Походка Премьера была развинченной и наглой, и длинные обезьяньи руки были небрежно засунуты в карманы светлых габардиновых брюк.
— Ты во что вляпался, представляешь? — грубо сказал Премьер. Верхняя его губа обнажила в улыбке крупные акульи зубы.
Извольский дал отбой и выключил селектор.
— Я директор, а не бандит, — сказал Извольский, — и у меня свои способы разговора с вашим братом. Если собака охраняет мой дом, то я ее кормлю, а если она взбесилась и начала на меня лаять, я вызываю ветслужбу, понятно?
— Ты не въехал, — сказал Премьер, — это ты бешеная собака, понял? Тебя, фраера, как человека, на стрелку звали. А ты наплевал на понятия. И меня подставил! Мне Негатив предъяву делает, — это, мол, я ментовке настучал. Извольский побледнел от бешенства.
— На хрен вообще весь этот фейерверк? — продолжал Премьер. — Ну, убили по твоей вине бригадира. Так ведь не нарочно же! Разобрались бы, как люди, парню красная цена двадцать кусков, выложили бы бабки и разбежались бы!
— Бригадира убили по твоей вине, — сказал Извольский, — я тебе его не заказывал, понятно? Я заказывал, чтобы шахтеров на рельсах не было, а не чтобы бригадир в гробу лежал!
— Ну и разъяснил бы это популярно! Ты бригадира не заказывал, я не от себя по пикету палил. Несчастный случай, господа-товарищи. За несчастный случай платят штраф. У тебя что, на штраф не хватает?
— Ты сам уберешься или мне охрану вызвать? — спросил Извольский, — и кстати, если ты еще раз к Мисину подойдешь, ментовка тебя за жабры возьмет, понятно?
— Э нет! Мы так не договаривались! Базар был такой — я делаю пикетчиков, я делаю Лухана — а ты мне сдаешь доходы от Мисина. Я свою долю выполнил.
— Да? — зло изумился Извольский. — А кто же это там на рельсах стоит? Привидения, что ли? Тоже мне, братва! Десяток шахтеров с рельс согнать не смог, это все равно что ворон с поля пугнуть, а разговоров-то! А гонору! А цепей золотых!
— Э! Пардон! С воронами-то промашка вышла! Эта забастовка для черногорского мэра. Понятно? Он с этого бабки имеет. Побастуют люди — в городском бюджете бабки заведутся, заведутся бабки — будет мэру на что водку для своих магазинов покупать. А водочку, кстати, самопальную Негатив делает, ему в забастовке тоже свой интерес! Ворон-то бы я разогнал!
— Для мэра? — переспросил Извольский, — надо же, какие новости! Кто-то сначала совсем другое имя называл…
— Обознались маненько, — дурашливо развел руками Премьер.
— Ничего себе маненько, — задохнулся ген-директор, — человек в морге лежит! Кто мне про фонды впаривал какие-то, про гортоп? Кто кричал, что без Лухана забастовки не будет? Ты слышал, что утром мэр сделал? Он ОМОН выслал забастовщиков охранять!
— Вчера было вчера, — ответил Премьер, — а сегодня мне Негатив популярно разъяснил, почем фунт дерьма. Хочешь, чтобы забастовки не было? Тебе мэра придется тогда убирать, ясно? Это за тебя ментовка сделает, а?
— Вон, — сказал Извольский. Премьер скользнул к двери кабинета.
— Да ради Бога, фраерок. А Мисин мой, понял? Ты меня в дерьмо перед людьми втравил, я Мисиным с Негативом расплачиваться буду, въехал?
И вор исчез в двустворчатых дубовых дверях.
Извольский посидел немного, затем придвинул к себе белый советского вида телефон, особняком стоявший на столе. Как и у большинства директоров крупных предприятий, у Извольского был свой московский номер, по которому он мог позвонить в столицу, минуя межгород. Эта мелкая радость экономила комбинату около семи миллионов рублей в год. Прямой номер, который набрал Вячеслав Аркадьевич, принадлежал бывшему сокурснику Извольского, ныне — зам. министра финансов. Они были почти друзьями — настолько, насколько позволительно дружить двум одиноким волкам, подхваченным горным селем, именуемым постсоветской экономикой.
— Привет, Кирилл, — сказал Извольский, — как жизнь?
— Собачья жизнь, — донеслось по линии.
Связь была старая и странная — каждое слово Извольского словно рождало эхо, которое носилось по проводам от Москвы туда и обратно. Подслушать линию могли все, кому не лень. Правда, все, кому не лень, давно уже ничего не слушали. Они просто покупали соответствующие записи у ФСБ, поскольку ФСБ, в целях обеспечения национальной безопасности, обязала все телекоммуникационные компании установить при АТС оборудование, позволяющее органам снимать с проводов любую информацию, буде они этого пожелают. Трудно сказать, насколько это решение способствовало национальной безопасности, но что для всех крупных банков оно значительно удешевило расходы на подслушку, в этом сомнений не было. Какой дурак, спрашивается, будет тратить бешеные бабки на противозаконное оборудование, если можно просто купить соответствующего майора или капитана, причем и те и другие, в отличие от оборудования, продавались по демпинговым ценам.
