Евгения Михайлова - Бегущая по огням
– Слушай, я не думал, что ты такая придурочная. С какого перепугу я тебе это скажу?
– С большого перепугу, Гена. Ты знаешь, кто моя мама?
– Ну, вроде что-то по лекарствам.
– Да. Это называется фармаколог. В бутылке вина несколько разрешенных к употреблению препаратов, которые вместе являются сильнодействующим ядом. Бокала достаточно для того, чтобы ты через тридцать – сорок минут начал пускать пузыри в судорогах. Следов в крови не останется. Через час я поцелую тебя в холодный лоб. До этого мы будем вместе, если ты не выполнишь мою маленькую просьбу.
– Че… Да я… Да ты…
– Ты чувствуешь жжение в груди, в глазах? Началось. Время пошло.
– Чувствую, – взвизгнул Гена. – Мама! Я вызываю полицию, «Скорую», Эдика!
Настя встала и закрыла дверь изнутри.
– Не ори. Ты не перекричишь телевизор. И потом – тебе только кажется, что ты кричишь. Тебя еле слышно. Главное, никто уже не успеет тебе помочь… Это не под силу даже врачам, если они случайно застанут тебя в живых, потому что они не знают этого состава. Знаю только я, но им, конечно, не скажу. Точнее, скажу неправду: что ты просто перепил, мешал вино с пивом, а я пила то же вино, и ничего. В остатках вина в бутылке уже ничего нет – выдохлось. Все только у тебя в желудке и крови. Короче, я тебе все объяснила. У меня в кармане антидот. Что значит – противоядие именно к этому составу. Только шевельнись. Это видишь? Электрошокер. Специально приобрела для такого случая. Ты сейчас ослаблен, много тебе не надо. Мама твоя тоже подумает, что ты перепил. Сердце отказало. Фразу запомнил? Она у меня записана. Вот бумажка. Говори, Гена. Мне не нужна твоя смерть.
– Что ты с этим сделаешь? – хрипло спросил Гена, которому казалось, что у него на самом деле останавливается сердце. К горлу подкатывала тошнота.
– Я же сказала – ничего. Дам на сохранение серьезным людям. Они запустят это, как только ты нарушишь мое условие. Вот и все. Быстрее, Гена.
Назаров судорожно схватил записку и протараторил то, что было там написано. Потом протянул руку к Насте, она положила в нее две таблетки. Он глотнул, откинулся на спинку дивана, перевел дыхание. Вроде действительно стало легче.
– Ну, ты и сука, – выдохнул он.
– Серьезно? – улыбнулась Настя. – Извини, если что не так. Я пойду. Тебе сейчас срочно понадобится в туалет.
Она взяла недопитую бутылку, поставила в свой пакет, вышла из комнаты, прошла мимо скорбно застывшей Татьяны, которая, вероятно, все слышала. Мимо них пулей промчался в туалет Гена.
– В этой бутылке, – тихо сказала Настя его матери, – был рвотный порошок и таблетка слабительного. Дала я ему две пилюли для снятия тошноты. Это абсолютно безвредно для организма, даже полезно: очистит его хоть немножко.
– Я понимаю, – кивнула Татьяна и открыла дверь.
Настя вышла, прислонилась к стене на площадке и прикрыла в изнеможении глаза. Это ужас, что она сделала. Но сделала! И вдруг ей стало тепло и приятно. Не открывая глаз, она спрятала лицо на груди Сергея.
– Что ты творишь! – прошептал он. – Я уже собирался ворваться туда с пистолетом.
– Давай спустимся ниже, – сказала она. – Там ты кое-что послушаешь.
На площадке под квартирой Назаровых Сергей послушал запись, переписал себе на диктофон. Он очень удивился. Он каждый день удивлялся тому, какие чудеса иногда создает природа. Вот такую девушку, например. От которой оторваться нереально. Он выразил это просто.
– Рядом с тобой я постоянно голодный, жаждущий, ненасытный. Без тебя – я себя не нахожу. Куда мы пойдем? К тебе?
– Моя мама уже дома, – сказала Настя.
– Поехали в мою квартиру.
– Сережа, это далеко, мы не уйдем оттуда до утра. Мама к этому не привыкла. Послезавтра похороны папы. Пошли в твою машину. Как я рада, что ты меня выследил сейчас. Ты – настоящий сыщик.
Глава 19
Утром Сергей взял телефон с тумбочки, не открывая глаз. Не сразу понял, кто звонит.
– Да ты чего, Серега, своих не узнаешь? Гончаров беспокоит!
– Ну, привет. А через час, Вася, ты не можешь перезвонить? Я сон не досмотрел.
– У нас твой сон! – Вася захихикал. – Приходи, досмотришь! Ты ж, как большой начальник, просил нас поймать хмыря, который Рахима зарезал? Иди, принимай работу!
– Серьезно? – переспросил Сергей без всякого энтузиазма. Вася тысяч за пять притащит любого, особенно если тот плохо понимает по-русски. Возможно, дело именно в горящих трубах.
– Ты чего, не веришь? – понял его и оскорбился Вася. – Его взяли на таком же преступлении. Просто там свидетели оказались пошустрее: схватили. Вдова опознала машину и его. Что у них за терки, я пока не понял, но он хочет резать всех подряд. Можешь у него сам спросить: хочешь резать? Он говорит: хочу резать!
– Это у вас такой содержательный протокол допроса?
– Все тебе не так. Как хочешь. Можешь спать. Его сейчас увезут. Он буйнопомешанный. Или под кайфом. У нас для таких условий нет.
– Вася, ты что, обиделся? Я очень тебе благодарен. Быстро умоюсь – и к вам.
…Сергей услышал громкую ломаную речь по-русски еще в коридоре. Вошел в кабинет Васи. Гончаров из-за своего стола просиял радостной улыбкой. Рядом с ним стоял довольно угрюмый человек, по всей видимости, районный следователь. На стуле сидел человек в наручниках, которого не без усилий удерживали на месте опера. Он рвался, выкрикивал не совсем членораздельно слова. Довольно молодой, сухощавый, с полученными, видимо, во время задержания кровоподтеками на лице. Сергей поздоровался за руку с Васей и следователем, не увидев больше стульев, присел на край стола.
– Вася, ты сказал, его взяли на преступлении. Убийство?
– Почти что! Не совсем дорезал. Брата Рахима! Его повезли в реанимацию. Нож у нас.
– Из чего вытекает, что задержанный убил Рахима?
– А ты послушай его! – охотно предложил Вася. – Эй, ты за что Рахима убил?
Слово «Рахим» подействовало сильно. Задержанный начал кричать на каком-то языке, понятно было лишь «Рахим», русский мат, «мамой клянусь» и «резать».
– Вы выяснили, при чем тут мама? – спросил Сергей.
– Да ни при чем, – ответил следователь. – Это слово у него просто хорошо получается. На самом деле, как показала вдова Рахима, сначала они не поделили овощную палатку, вроде бы она задержанному принадлежала, говорит, кстати, что его зовут Махмед Махмедов, но документов нет никаких. Сказал, и не было. Всяко бывает. Потом Рахим у него палатку отобрал. Вроде этот Махмед не платил за аренду, потому что колется. Арендодатель заключил соглашение с Рахимом. После чего была коллективная драка семей. Вроде бы родственники Рахима сильно избили битами его родственников. В общем, взяли его на рынке, когда он приехал в той же машине, в такой же маске и бросился с ножом на брата Рахима. Ничего не отрицает, просто мы не все понимаем. Найдем кого-то, кто переведет.
– Где вдова Рахима?
– В другом кабинете держим, – деловито сообщил Вася. – Убить его хотела. Я фигею. Мы тут все, а она его чуть не задушила. Большой фингал – ее!
– Хорошая работа, – сказал Сергей. – Я имею в виду не фингал, а задержание. Его, конечно, сейчас лучше увезти, запереть. Он в наркотическом трансе, однозначно. Возьмите обязательно анализ крови. Вася, вдова вам еще нужна?
– Да на фига. А что?
– Я отвезу ее домой, хорошо? Как ее зовут?
– А чего ее везти, – удивился Вася. – Тут идти три двора. Не, пожалуйста, как хочешь. Зовут ее так, что я не выговорю, кличут Зоей. Выдам ее тебе с удовольствием. Она как раз по-русски понятно говорит. Смертной казни ему требует. Без шуток.
– У нее мужа убили, – заметил Сергей. – Из-за паршивой палатки.
– Да ладно. Не такие уж они, выходит, паршивые, эти палатки. Пошли.
В коридоре Сергей мягко опустил в карман Васи пять тысяч.
– Да я не за-ради этого, – вдруг засмущался тот.
– Конечно, нет. Ты поступил как друг. Очень надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Видишь, как дело пошло.
Вася важно кивнул и открыл ключом дверь кабинета. К ним рванулась женщина в черном платке, завязанном сзади, с горящими черными глазами.
– Пусти, – прохрипела она Сергею, когда он преградил ей путь.
Кольцов придержал ее за плечи.
– Зоя, Махмеда увезли. Я хочу проводить вас домой.
– Нет! Я отсюда не уйду. Они его выпустят!
– Не выпустят. Сейчас оформят в СИЗО. Вот мое удостоверение. Мы потом все проверим.
– Почему меня увозишь?
– Поговорить надо. Спокойно. И совсем о другом. В этой истории с войной из-за палатки я почти разобрался. Парень – наркоман, вот в чем проблема.
– Это уже не парень, – с вызовом сказала Зоя. – Это труп. Если не найдется мужчины, который его убьет, это сделаю я. Он оставил моих детей без отца.
– Я вас понимаю, но где логика: вы хотите, чтобы дети остались еще и без матери? Поехали отсюда.
Сергей поставил машину на тенистой улочке, не доезжая двора, где жила семья Зои. Поговорил с ней о том о сем для разогрева, подождал, пока она успокоится. Потом неожиданно спросил:
