Анна Малышева - Отель «Толедо»
Александра, долгие годы стряпавшая примитивные блюда на старенькой электроплитке у себя в мансарде, не считала отсутствие кухни большим недостатком. Наличие ванной комнаты и горячей воды в кране искупало, по ее мнению, все неудобства. «Тем более я не собираюсь задерживаться!» – сказала она себе, проходя по коридору, пробуя открыть все двери поочередно. Диана и Юрий, уезжая, заперли все комнаты, кроме спальни и маленькой гостиной, выходящей окнами на улицу. Это также совершенно не удивило и не огорчило Александру. Знака недоверия к себе она в этом не усмотрела – друзья и так поступили с ней более чем любезно, оставив ей ключи от квартиры.
«Две комнаты, ванная… Царские условия!» – Она оглядывалась, войдя в гостиную. Обстановка, как и в спальне, была скромная и вся принадлежала хозяйке дома. Здесь стояла простая сосновая мебель. Для светильников и коврового покрытия были выбраны сдержанные цвета, бежевые, темно-серые и густо-лиловые. В углу стоял огромный фикус в деревянной бочке, обитой зелеными от старости медными обручами. На стеллажах теснились книги, диски, безделушки. Ничто не говорило о том, что в квартире обитают два художника-реставратора, это была совершенно безликая, усредненно уютная комната.
Александра знала, что согласно условиям контракта все работы Диана и Юрий осуществляют этажом выше, в мансарде, которую они сняли под мастерскую. Квартиру пара обязалась для рабочих целей не использовать, чтобы не повредить обстановку и не нанести ущерб ремонту. Лиз де Бак относилась к ремеслу своих постояльцев с инстинктивной буржуазной опаской, несмотря на то, что Диана и Юрий совершенно слились с респектабельной атмосферой Старого Юга и ничуть на представителей богемы не походили.
Художница подкинула на ладони жидкую связку ключей. Их было всего три – от самой квартиры, от мансарды и один магнитный, от входной двери. Как будто среагировав на слабое звяканье ключей, мелодично запел домофон у входной двери. Александра поспешила ответить.
– Доброе утро! – Голос Элька звучал бодро, в нем не осталось и следа от вчерашней досады и подавленности. – Не разбудил?
– Я давно встала. Поднимешься или мне сразу спуститься? Учти, угостить мне тебя нечем.
– Нет-нет, угощаю я! – запротестовал мужчина. – У меня с собой целая корзина для пикника. Спускайся, надо спешить, пока не пошел дождь!
Набросив куртку, Александра выглянула напоследок в окно. Сегодня небо над городом было совершенно чистым, ярко-синим, почти летнего оттенка. В то, что погода может испортиться, верить не хотелось, но художница по опыту знала, насколько переменчив здешний климат.
Сбежав по лестнице, она увидела в передней на первом этаже хозяйку дома. Лиз де Бак, высокая сухощавая дама с коротко остриженными седыми волосами, занималась несколькими делами сразу. Она пила кофе из огромной чашки, похожей скорее на ночной горшок, командовала долговязым рыжим парнем, вытаскивавшим из подвала свернутый в рулон ковер, и говорила по телефону. Увидев Александру, она махнула рукой, словно приглашая задержаться. Художница приостановилась.
– Как вы устроились? – спросила Лиз по-английски. – Ничего не нужно? Белье? Полотенца?
– Спасибо, все есть, – ответила Александра, поглядывая на входную дверь. – Все отлично. К тому же я всего на пару дней… Возможно, даже до завтра…
Лиз удивленно округлила глаза – ярко-голубые, очень молодившие ее загорелое, узкое лицо:
– Как? Я думала, вы приехали на День Святого Николая? Неужели не останетесь до пятого декабря?
– Как знать… – смущенно улыбнулась художница, тронутая совершенно детским выражением лица стоявшей перед ней женщины. – Я бы очень хотела посмотреть, как Святой Николай привезет елку на Дамрак!
– Еще бы! – с воодушевлением кивнула Лиз. – Хотите позавтракать? Для жильцов сервируется стол на кухне, с восьми до одиннадцати. У меня дешевле, чем в любом отеле! Да, собственно, раньше это и был отель…
– Отель?! – порывисто переспросила Александра. – В этом доме был отель?!
– Да ведь первый этаж так и остался семейным отелем, – пожала та плечами, слегка удивляясь горячности, с которой гостья восприняла известие. – На втором, где живут ваши друзья, были сделаны кое-какие переделки для семейной квартиры. Я думаю, по планировке заметно, что раньше там был коридор с номерами по обе стороны… С окнами на улицу и на парк.
– В самом деле… – протянула Александра, пытаясь справиться с волнением. – Теперь я понимаю, что расположение комнат мне напоминало гостиницу с самого начала!
– А на чердаке было две комнаты для прислуги, теперь я и их сдаю, – вздохнула Лиз де Бак. – Сейчас такие времена, что приходится сдавать все, до последнего метра, чтобы уплатить налоги. Из-за этого приходится и завтраки жильцам готовить. Ну, так что вы решили? Всего пять евро с человека, и ешьте сколько вам угодно. Кофе, чай, сок, свежая выпечка, яйца и мюсли!
– Я не привыкла завтракать, – опомнилась Александра. – В это время мне еще не хочется есть, и потом, меня ждут… Скажите, а как назывался прежде ваш отель?
– Очень просто! – Если хозяйка и расстроилась из-за того, что гостья отказалась от завтрака, виду она не подала. Ее улыбка сияла все так же ясно. – Отель назывался по имени моего отца – «Вилла Александр». Это было еще в семидесятых годах, когда в Амстердаме началось нашествие хиппи. Они жили даже в парке, под окнами, в палатках! Можно было такое увидеть… Но только не здесь. Здесь всегда было тихое место для спокойных людей!
– А не слышали ли вы когда-нибудь об отеле «Толедо»? – теряя последнюю надежду, осведомилась художница.
Лиз де Бак смотрела на нее несколько секунд, сведя брови на переносице, и, видимо, честно пыталась вспомнить. Наконец женщина покачала головой:
– Когда вы только сказали название, мне показалось, я видела однажды такую вывеску… Но сейчас не могу понять, где. Может быть, не в Амстердаме… Ведь мне пришлось жить в разных городах, даже в Америке, с мужем…
Ее речь прервал грохот – рыжий молодой человек, уже несколько минут так и сяк пытавшийся вытащить из узкого подвального люка тяжелый ковер, все-таки уронил свою ношу. Рулон обрушился обратно в подвал, где от удара что-то покатилось и зазвенело. Молодой человек, выпрямившись, растирал ладони, невозмутимо, с улыбкой выслушивая гневные возгласы испуганной Лиз. Александра воспользовалась этим маленьким происшествием, чтобы уйти.
Эльк стоял в нескольких метрах от крыльца, сунув руки в карманы пальто, чуть нахохлившись от резкой свежести. Улица купалась в оранжевом утреннем свете, изумительно насыщенном, празднично преображающем и кирпичные стены особняков, и подстриженные кусты букса, и поникшие ирисы в деревянной клумбе, вокруг которой, как лошади у колоды для водопоя, теснились прикованные велосипеды…
Завидев Александру, мужчина вынул руки из карманов и раскрыл объятия ей навстречу:
– Не передумала ехать? Я боялся…
Александра приблизилась, Эльк сердечно ее обнял и поцеловал в щеку. Затем, отстранившись, внимательно взглянул ей в лицо. Она отметила, что вид у антиквара был уставший, словно он плохо спал ночью. Возле рта резче обозначились глубокие морщины, разом добавив ему лет десять, под глазами синели круги. Пораненная щека заметно припухла. Он сменил очки на другие, в тяжелой, роговой оправе, отчего весь его облик стал непривычно новым.
– Почему я должна была передумать?
– Так! – бросил мужчина. – Мне показалось, ты рассердилась вчера.
Александра улыбнулась несколько принужденно. После вчерашнего вечера она не чувствовала себя с Эльком так свободно и легко, как прежде. В нем появилась некая тайна, и эта тайна тревожила.
– Как себя чувствует Анна? – спросила она, когда повисшая пауза показалась ей тягостной.
– С ней все хорошо, вчера поздно вечером была дома, – спокойно ответил Эльк.
– А что это было? Известно?
– Ничего особенного, перебрала с коктейлями, – слегка пожал плечами мужчина. – Собственно, на фоне лекарств, которые она вынуждена принимать, после того эпизода в октябре ей вообще нельзя пить. Даже пиво.
– Она меня вчера очень напугала! – заметила Александра. – Ведь ее дедушка, по которому она носит траур, вот так же вдруг крепко уснул… И не проснулся. Вдруг это у них наследственное заболевание?
– Что-что? – переспросил Эльк, высоко поднимая светлые брови. – Откуда ты знаешь такие подробности?
– Варвара… Барбара рассказала на аукционе.
Антиквар сдержанно хохотнул, чуть запрокинув голову:
– Ах да, я забыл о ней! Конечно, тебе все рассказала Барбара. Это человек из той породы людей, о которых хочется пореже вспоминать.
Он взял Александру под локоть:
– Ну, едем! Надо пораньше выбраться из города, чтобы захватить хорошую погоду… В дождь на Маркене… неуютно, скажем так. А наследственное заболевание у Моолов только одно – алкоголизм.
