Мигрант - Павел Алексеевич Астахов
Лицо Сайдара покрылось мертвенной бледностью, но, помешкав, он все равно спросил:
– Хорошо, я все понял… И все-таки. Что в сумке?
– Не твое дело, дружок, – тихо произнес Шеврон. Шрам на его грубом лице, казалось, пришел в движение и извивался как толстая пиявка. – Ты делаешь свое дело, получаешь вознаграждение и уматываешь на все четыре стороны.
При упоминании о деньгах Сайдар несколько приободрился.
– Ты сказал, что бабок хватит до конца жизни, – напомнил он хрипловатым от волнения голосом. – Но не сказал сколько.
– Полагаю, триста штук евро тебя устроят?
У Сайдара перехватило дыхание.
Триста тысяч, Аллах!
Шестеренки в голове Сайдара тут же заскрипели, делая нужные подсчеты.
Вот это да, триста штук евро!
Он даже растерялся – настолько громадной показалась ему названная Шевроном сумма. Слава Всевышнему, наконец-то он станет богатым!
Предаваясь мечтам о том, что бы он смог приобрести на триста тысяч евро, Сайдар не замечал ухмыляющихся взглядов Шеврона и его черноволосых подельников. Они глядели на него словно мясники на корову, только что приведенную на убой.
На пороге открытий
Евгения находилась в отделе строительных материалов торгового центра, когда ей позвонил Павлов.
– Чем занята? Не отвлекаю? – спросил он.
– Нет, Артем, ты всегда вовремя, – засмеялась Чащина. – Я как раз завершила покупки для предстоящего ремонта кухни. И раздумывала, на какой день заказать доставку.
– Говори адрес, и я сейчас приеду, – сказал Павлов. – Зачем переплачивать за доставку?
– Мне неловко тебя использовать в качестве водителя. И грузчика тоже.
– Ничего. Физические упражнения полезны. Главное, чтобы материалы влезли в мою машину.
– Там ничего крупногабаритного нет, влезет!
Не прошло и часа, как «Ягуар» адвоката, забитый керамогранитной плиткой, штукатуркой, клеем и прочей мелочью, уже несся к дому Чащиной.
– Спасибо тебе огромное, – сказала Евгения. – У меня такое ощущение, что ты как будто знал, что мне нужна помощь! Давно пора заняться кухней…
– Ремонт – нужное дело, – произнес Артем, не отрывая взгляда от дороги. – Главное, не увлечься настолько, чтобы в жизнь воплотилось чье-то изречение: «Ремонт нельзя закончить, можно только приостановить…»
– Надеюсь, мне это не грозит, – улыбнулась женщина. – Как у тебя дела? Есть продвижение? Ты говорил, что собирался навестить бывшего директора миграционного центра.
– Я был у него пару часов назад, – кивнул адвокат. – Его зовут Дроздов Михаил Васильевич, вполне нормальный человек и профессиональный управленец. Еще в самом начале разговора я понял, что его попросту убрали, как неудобную фигуру. Я не сомневаюсь, что, если бы он продолжал занимать пост директора центра, такого уровня коррупции там не было бы. И никто бы даже не осмелился стоять под окнами кабинета директора, раздавая гастарбайтерам визитки с рекламой получения патентов, вида на жительство и прочих подобных услуг.
Дроздов мне поведал, что все началось постепенно. К нему начали обращаться всевозможные мутные личности, предлагая взаимное сотрудничество, которое включало получение всего пакета услуг, которые оказывает центр, исключительно за деньги. Дроздов раз за разом отказывал и даже писал заявления в полицию, но никакой реакции не было. В конце концов учредители центра его просто уволили по надуманному предлогу. Естественно, Дроздов это дело так не оставил и восстановился на работе через суд. И тогда в дело вступила диаспора. В частности, на Дроздова вышел небезызвестный Пулат Умаров, который, судя по всему, не особо церемонится в выборе средств и методов. Михаилу Васильевичу просто дали понять, что у него только два варианта: либо он уходит с должности сам, либо его выносят из кабинета вперед ногами. Дроздов выбрал первое, и я его за это не виню, особенно если учесть, что у него семья, которая тоже могла пострадать.
– Мне прямо не верится, что такое возможно в нашей столице, – призналась Евгения. – Будто в «лихие девяностые» снова окунулись…
– Весь наш разговор я подробно записал на телефон, причем заранее предупредил об этом Дроздова, – продолжил Павлов. – Он должен знать, что впереди нас ждет серьезная борьба и, возможно, эти сведения пригодятся нам в дальнейшем. Кстати, в ходе нашей беседы была упомянута некая строительная компания «Эверест», с которой связано много скандальных слухов. В основном жалобщики ставили в вину этой фирме низкое качество работ при строительстве, отчего дома часто протекали, внутри образовывались трещины и так далее. В противовес этому «Эверест» парировал тем, что у него вполне демократичные цены, в отличие от иных строительных компаний.
– Если речь идет о жилье, то экономить себе дороже. Лучше заплачу больше и буду спать спокойно, чем бояться, что ночью на меня обрушится потолок, – заметила Евгения.
– Я уверен, что так считает подавляющее большинство покупателей жилья, – согласился Павлов. – Интересно другое. Я навел справки, что владельцем этой компании является некая Толкачева Анна. Она родная сестра Валентина Юрьевича Липатова, занимающего пост заместителя директора Федеральной миграционной службы. Чуешь, откуда ветер дует, Женя?
– Вполне. Тут даже слепой поймет, что к чему, – вздохнула Евгения. – А что по делу этих подростков? Мансур и…
– Азамат, – подсказал Павлов. – Азамат Нурбаев. Он, кстати, начал давать показания, хотя до этого хранил упорное молчание. Самое забавное – если к происходящему допустимо это сравнение – Азамат начал все валить на Мансура. Мол, это была его идея напасть на меня. И разумеется, он напрочь отрицает покушение на убийство. Так, просто напугать хотел.
– То же самое они будут утверждать в суде, когда будут давать показания по делу Лены, – пробормотала Евгения. – Что они просто «испугать» хотели…
– Как бы то ни было, эти показания следователь обязан проверить и между Мирзоевым и Нурбаевым будет проведена очная ставка.
– Почему этого Мирзоева не арестуют? Ведь изнасилование – тяжелая статья, я специально изучила этот состав преступления! – горячилась Евгения. – Тем более с угрозой убийства!
– Через два дня следователь будет предъявлять этим типам обвинение, – сообщил Артем. – В деле появился новый свидетель, и сейчас мяч на нашей стороне поля. С Азаматом все ясно, он теперь выйдет нескоро. Но я буду настаивать на аресте Мирзоева. Хотя… с точки зрения закона Мансур не такой уж и злодей. Все его «подвиги» в школе не выходили за ее пределы, и, как говорится, «пришить» эти сведения некуда. Разве что вызвать на допрос учителей. Если смотреть в общем и целом, для общества Мансур всего лишь школьник, ранее не привлекавшийся к уголовной ответственности. У него большая семья, даже есть какие-то грамоты, вроде участника праздника «День плова» и так далее. Так что смягчающих обстоятельств у этого парня даже больше, чем у кого бы то ни было. Как это ни парадоксально. Заметь, его защищает не просто семья, а этническая диаспора, где клановые традиции и взаимовыручка всегда ставились превыше всего.
На лицо Евгении, словно темное облако, легла тень тревоги.
– Мне что-то не по себе, – промолвила она после недолгого молчания. – Меня беспокоит, что к тебе начали ходить эти парламентеры от общины. Сегодня тебе предложат взятку, а если ты откажешься, то завтра подловят в подъезде и приставят нож?
– Ты недалека от истины, Женя. Недаром в последние годы укоренилось мнение, что национальные диаспоры, в принципе, те же самые ОПГ. Со своей строгой иерархией, задачами и ответственностью. И решают эти задачи они порою методами 90-х годов.
– Странно слышать это от адвоката. Ты уж прости, что я так… – Евгения нервно улыбнулась, но лицо Павлова оставалось совершенно серьезным.
– Зато я честен перед тобой, – сказал он. – Вот скажи, где ты видела, чтобы эти организации – я имею в виду диаспоры – способствовали хоть какому-то решению вопросов и проблем? Все, что они делают, это, грубо говоря, отмазывают своих земляков от ответственности… Ну, еще выражают протест, когда, по их мнению, нарушаются их национальные права.
– Я бы могла помочь тебе, – внезапно предложила Чащина. – Знаешь, я слушаю тебя и чувствую себя как-то неловко, потому что
