Танец Иды - Елена Дорош
Увидев Иду, Лифарь просиял лицом и особой балетной походкой двинулся навстречу.
– Богиня! – воскликнул он, припадая к ее руке длинным поцелуем.
– Серж! Не ожидала твоего скорого возвращения, – небрежно бросила она, направляясь к любимой лежанке. – Давно из Венеции?
– Несколько дней. Мечтал вас увидеть. Соскучился по вашей неподражаемой грации. В Италии таких, как вы, нет.
Глядя в его доверчивые глаза, она почти поверила.
– Хочешь вина?
– К великому сожалению, не могу. Нужно быть на вокзале к девяти и абсолютно трезвым. Забежал на минуту, чтобы выразить восторг перед вашим выступлением в Гранд-опера. Не успел перед отъездом.
– Ты кого-то встречаешь?
– О да! Вы не слышали? Приезжает Павлова. У нее несколько выступлений в рамках мирового турне.
Если бы он сообщил о конце света, она была бы потрясена меньше.
Павлова в Париже? Ненавистная Павлова?
– Разве не Борис Кохно, его секретарь, должен встречать? – равнодушным тоном спросила она, растягиваясь на софе.
– Разумеется, да. Борис. Конечно.
– Ты не можешь пропустить такой спектакль? Понимаю. Гениальная Павлова снова в Париже. Толпы поклонников, море цветов. Да, на это стоит взглянуть.
Кажется, бесстрастность она сыграла плохо. Серж отвел глаза и фальшиво кашлянул.
– Я не собирался, но Дягилев. Он хочет, чтобы она приняла участие в творческом вечере.
– Я бы на его месте тоже воспользовалась ситуацией. – Она лениво потянулась. – Анна может привлечь зрителей. А то боюсь, скоро у Дягилева их совсем не останется.
Проклиная себя за длинный язык, Лифарь стал прощаться.
– Беги, мой мальчик, беги, – напутствовала она с улыбкой.
Эта улыбка анаконды окончательно добила его. Лифарь вышел и вытер со лба пот. Вот ведьма!
Как только Серж удалился, Ида вскочила, схватила колокольчик и что есть силы стала его трясти.
– Мишель, немедленно собери мои вещи! – крикнула она вбежавшей горничной. – Я уезжаю!
– Надолго, мадам?
– Пока она здесь! Не знаю! На неделю!
– Слушаюсь, мадам.
Вольдемар был выброшен из головы мгновенно. Впрочем, садясь в автомобиль, она поинтересовалась, в порядке ли Мари.
– Да, она сейчас спит, – торопливо ответила Мишель, сообразив, что слушать подробности хозяйке некогда.
– Я позвоню, когда решу вернуться.
Это были ее последние слова. Автомобиль фырќнул и выехал со двора, дав напоследок короткий гудок.
Мишель пожала плечами и пошла в дом.
Уже в поезде «Париж – Марсель» Ида поняла, что сглупила. Сбежав, она спасовала. Да кто такая эта Павлова, чтобы так психовать? Нет! Надо поступить иначе! Отправиться на ее выступление и преподнести роскошный букет цветов! Показать, что ни капли не боится эту профурсетку и не считает соперницей. Ида Рубинштейн выше этого! У Иды нет соперниц! Ида не имеет себе равных!
Она вышла в Дижоне, выпила немного коньяку в ресторане неподалеку от дворца герцогов Бургундских и ближайшим поездом выехала обратно.
Про свое намерение вывести Вольдемара на чистую воду Ида вспомнила, уже подъезжая к Парижу. И в конце концов, она собиралась спасти Мари!
Особняк встретил ее привычной тишиной, и Ида успокоилась. Скинув туфли, она босиком отправилась к себе в будуар, но вдруг услышала тихий плач в комнате, которую называла приемной. Ее стены были украшены рисунками покойного Леона Бакста, а на полу расстелена шкура льва, привезенная ею из Северной Родезии. Здесь обычно ждали приглашения пройти в гостиную посетители.
Сердце почему-то забилось неприятным предчувствием. Она стремительно подлетела к двери и, распахнув ее, увидела плачущую Мишель.
– Что случилось? – кинулась она к девушке.
– О, мадам, простите. Я не знала, что вы приедете так скоро, – пролепетала та сквозь слезы.
– Да говори быстро! Что-то с Мари?
– Нет, то есть да. Пропала ее кукла. Еще вчера. Девочка сильно расстроилась. Наверное, это был подарок несчастной матери. А сегодня… О бедное дитя!
– Да говори уже!
– Фабьен принес вот это, – с трудом произнесла Мишель и ткнула пальчиком в кучу тряпья и кусков папье-маше.
Это была кукла Мари.
– Фабьен нашел ее в вольере Гарольда.
– Как она туда попала?
– Не знаю, мадам. Кто-то специально бросил туда игрушку. Это так жестоко по отношению к Мари! Я не знаю, как сказать ей о том, что случилось.
– А где месье Вольдемар? Он вернулся?
– Нет, мадам, после вашего отъезда он не появлялся ни разу.
Отлично. Мерзавец все-таки скинул на нее ребенка.
– Ничего не говори девочке. Кстати, она спрашивала о дедушке?
– Ни разу, мадам. Только по-прежнему звала Юту и еще какую-то Фефу.
– Погуляй с ней.
– Хорошо, мадам. А что делать с куклой?
– Глупый вопрос! Выброси!
Итак, она не успела соблазнить Вольдемара и ничего не узнала. Носилась, как безумная, по поездам и вокзалам, а что в итоге? Горовиц пропал окончательно, теперь совершенно непонятно, что делать с ребенком.
И при чем тут кукла?
На выступление Павловой Ида все же не пошла. Самой себе объяснила, что помешали усталость и раздражение от исчезновения Вольдемара. После пары бокалов «Вдовы Клико» объяснение сработало. Она отправилась в репетиционный зал и работала несколько часов.
Уже засыпая, Ида вдруг подумала, что неплохо бы поговорить на эту тему с Егером. Вот уж кто точно искушен в делах с внезапным исчезновением и чужим ребенком! Впрочем, Егер всегда выходит на нее сам. Однажды она поинтересовалась, как можно его найти в случае необходимости. Тогда он ответил, что, если такая необходимость появится, он найдет ее гораздо быстрее.
Все-таки Егер – ужасный сноб.
Ужасный сноб в это время слушал доклад Якова о том, что случилось в номере Анны.
– Грабитель точно случайный человек?
– Одет, как клошар, гнилые зубы, в кармане – окурок, завернутый в газету, – не обидевшись на недоверие к изложенным сведениям, сообщил Яков.
– Инсценировка исключена?
Тот терпеливо кивнул.
– Лазута мне неизвестен. Тогда его не было.
– Тридцать два. Воевал. Комсомолец. Холост. Прошел обучение. В УГРО четыре года. Связей вне службы не имеет.
– Теперь Сажин.
Яков взглянул с недоумением.
– Рассказывай с самого начала. Упор не на биографию, а на связи. Я должен понять, на кого он может выйти. Не станет же он искать Горовица, шатаясь по улицам.
Яков пожал плечами. Это означало, что он подумал о том же самом, но гораздо раньше.
– Вацлав Гросицкий. Знакомы по Петербургу. Эмигрировал в восемнадцатом. Содержит русский ресторан в Лионе. Вчера приехал в Париж.
– Они встречались?
– Выясню завтра утром.
В ответ на вопросительный взгляд Яков снизошел до уточнения:
– Поселился в «Ротари» Из комнаты не выходил.
– Погоди, – прищурился Егер. – «Ротари» недалеко от «Мулен Руж»? Так это же дом терпимости. Понятно, почему предпочитает торчать в номере. Наблюдение установил?
Яков кивнул.
– Хорошо.
Яков промолчал, но по его лицу было видно, что в похвале своим деловым качествам он не нуждается.
– Прав был Гризо, когда сказал: тут есть что-то еще, – задумчиво произнес Кама, пригубив кофе из крошечной чашки. – Теперь понятно, что так и есть. Горовиц знает, что его ищет не только Анна. И хозяев бриллиантов он боится гораздо больше, чем сыщиков. На кону миллионы франков. В Париже он ориентируется неплохо, поэтому до сих пор удается скрываться. Сажин города не знает, поэтому ему понадобился Гросицкий. У Гризо тоже нет новостей. Повторный разговор с сотрудницей таможни ничего не дал. У девочки вещей не было, только кукла. У Горовица в чемодане – пара белья и костюм. Обычное дело. Из советской России
