Братья Хоторны - Дженнифер Линн Барнс

«Я не обязан быть заурядным. Я не буду таким. Я не такой», – вот что понял Джеймсон из речи деда.

– Все, что необходимо.

Таков был его ответ – единственно возможный.

Тобиас Хоторн удостоил его кивком и едва заметно улыбнулся.

– Обладая определенными слабостями, – мягко сказал он, стукнув по гипсу Джеймсона, – ты должен хотеть больше.

Джеймсон не поморщился.

– Чего хотеть больше?

– Всего. – Не сказав больше ни слова, Старик принялся карабкаться по лестнице. Преодолев три ступеньки, он оглянулся. – Увидимся наверху.

Джеймсон не стал подниматься по лестнице – ни по обычной, ни по веревочной. Или по горке. Он не выберет легкий путь. Забудь о своей руке. Не обращай внимания на боль. Джеймсон перестал слушать идеальную и прекрасную мелодию Грэйсона.

Если он собирался стать лучшим, он должен был этого захотеть.

Джеймсон полез наверх.

Глава 32

Джеймсон

Вторая ночь в «Милости дьявола» пока что проходила почти так же, как и первая: Эйвери проигрывала в покер наверху, а Джеймсон выигрывал внизу – не слишком много и никогда подолгу не задерживаясь за одним столом. Ведь их цель не победа – необходимо прощупать почву. Увидеть то, что хотят скрыть.

И вот что увидел Джеймсон в подземном дворце игорного дома: зеркала, которые были не просто зеркалами, лепнину, которой маскировались смотровые глазки, треугольные ожерелья с драгоценными камнями на шеях крупье, в которых, как он подозревал, спрятаны подслушивающие устройства или камеры, или и то и другое сразу. Джеймсон вспомнил, как звучал голос Рохана в атриуме – «стены создают такой эффект» – и как ответила Зелла, когда он спросил ее про проприетара: «Он везде».

Джеймсону нужно произвести на него впечатление – или хотя бы заинтриговать.

Хоторны умели выжидать благоприятный момент, поэтому Джеймсон продолжал играть то за одним столом, то за другим, отмечая все мелочи, в том числе и тот факт, что сегодня вечером здесь находится как минимум вдвое больше людей, чем накануне.

По клубу ползли слухи о чрезмерной самоуверенности наследницы Хоторнов за покерными столами.

Джеймсон оставался внизу, пока Эйвери разыгрывала комедию в клубных нишах, и играл одну за другой партии в старинные игры. Азар было достаточно легко понять, для этого не требовалось особого мастерства. Пикет был более интересным, он позволял двоим игрокам помериться силами. Очки начислялись в нескольких раундах. Раздача происходила поочередно между двумя игроками, при этом стратегическое преимущество было у несдающего. А вот система подсчета очков оказалась сложной.

Джеймсону нравилось все сложное.

– Четырнадцать.

Мужчина напротив него нахмурился.

– Принято.

На языке игры это означало, что мужчина не смог превзойти комбинацию Джеймсона.

– Это дает мне тридцать очков, – отметил Джеймсон, откидываясь на спинку стула. Человек напротив него, судя по всему, был влиятельной персоной в финансовом секторе, и он великодушно предупредил Джеймсона, что стал одной из ведущих фигур в «Милости» еще до его рождения.

– Тридцать очков только за комбинации, – повторил Джеймсон, а затем избавил беднягу от страданий. – Девяносто.

Другими словами: еще шестьдесят бонусных очков – и игра окончена.

В его сторону был брошен бархатный мешочек.

– Весьма признателен.

Джеймсон ухмыльнулся, затем оглянулся через плечо на декоративное зеркало, которое стояло довольно далеко от столов, чтобы исключить мошенничество.

«Ты видишь меня? Видишь, что я могу?»

Он встал и направился к другому столу, готовый спустить весь свой выигрыш за одну раздачу, если это привлечет внимание Владельца.

«Не ставь на кон то, что не можешь позволить себе проиграть», – вспомнилось ему предупреждение Рохана. К счастью, Джеймсон Хоторн был склонен воспринимать предупреждения как вызов. Или как приглашение.

Одна партия за столом, где играли в вантэ-ан, и он удвоил свой выигрыш.

«Ты заметишь, если я начну подсчитывать карты?» При наличии нескольких колод в игре было важно не столько запомнить каждую карту, сколько присвоить простые значения рангам карт и вести текущий подсчет этих значений пропорционально количеству оставшихся колод.

«Что ты будешь делать с тем, что увидишь?» – Джеймсон словно слышал голос Старика.

Рохан скользнул на место дилера. Джеймсон и глазом не моргнул, но остальные мужчины за столом явно отреагировали на присутствие фактотума. Перед ними сейчас стоял обаятельный Рохан, красивый и порочный, в его позе не было ни малейшей угрозы, но другие игроки излучали плохо скрываемое беспокойство.

– Четвертое декабря тысяча девятьсот восемьдесят девятого. – Рохан лукаво улыбнулся и принялся умело раздавать карты. – Понедельник. Второй день Рождества в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году – тоже понедельник. – Положив по одной открытой карте перед каждым игроком, Рохан сдал карту себе рубашкой вверх. – Я легко запоминаю даты.

Он сдал еще пять открытых карт – по одной каждому из игроков, включая себя.

– И цифры. – Рохан посмотрел на мужчину слева от Джеймсона и приподнял бровь. – Одиннадцатое января, шестое марта, первое июня этого года. Мне перечислить дни недели?

Мужчина ничего не сказал, и Рохан посмотрел мимо Джеймсона на другого мужчину.

– А ты хочешь их услышать, Эйнзли?

– Я предпочел бы сыграть! – рявкнул мужчина.

– Сыграть? – Рохан слегка наклонился к нему. – Так ты называешь то, чем занимался в последнее время?

Его вопрос, казалось, высосал из комнаты весь кислород.

– Вы знаете правила. – Рохан непринужденно улыбался, в уголках его глаз собрались морщинки. – Все здесь знают правила. Вы оба замешаны, а значит, поступим так. Мы сыграем картами, которые я раздал, – ты, ты и я. Если выиграю я… – Улыбка Рохана исчезла, как песок, сдутый ветром. – Что ж, вы знаете, что будет, если выиграю я. – Рохан кивнул на карты мужчин. – Если выиграет один из вас, я позволю вам драться на ринге.

Наблюдая за миром, Джеймсон рано усвоил одну вещь: нужно обращать внимание на пустоты – на паузы в предложениях, на слова, которые не были сказаны, на места, где должны были собираться толпы, но не собирались, с непроницаемым лицом ловить свой шанс.

Никто в этом тайном подземном логове роскоши и ставок сейчас не смотрел на стол для игры в вантэ-ан.

– Что, если мы оба выиграем? – спросил мужчина слева. Джеймсон был совершенно уверен, что этот парень – политик и что он сильно вспотел.

– То же предложение. – Рохан снова непринужденно улыбнулся, но что-то в этой улыбе вызывало тревогу. Этим вечером на фактотуме был другой красный костюм с черной рубашкой – весьма подходящий для данного клуба ансамбль. – Туда, куда ангелы боятся ступить, добро пожаловать покутить, – прошелестел он, сверкнув глазами. – Но помните…

Клуб всегда выигрывает.