Он и она минус он и она - Лариса Павловна Соболева
– Спасибо. Что ж, начнем… Рита, кстати, все время поднимаешь плечи почти к ушам, в чем дело? Мне хочется смотреть на твою шейку. Олеся, на полтакта отстаешь, на пол! Пожалуйста, следи за ритмом и девочками, кордебалет – это синхронность. Инга Петровна, начали!..
Еще вчера в деревне Павел распределил…
…задания, чтобы не терять зря времени, от которого зависит успех дела, поэтому с утра к нему в кабинет никто не явился. Раз не хватает людей, Жека Сорин должен заняться камерами видеонаблюдения. Причем не только на выезде из жилого комплекса, но и вокруг исследовать все дороги, по возможности проследить за подозреваемыми – куда они заходили, какие покупки делали. Вениамину следует выяснить количество родственников Лукьянова и Пешкиной, а также их адреса. Феликсу – заняться фирмой Татьяны Лукьяновой и теми, на кого навел ее муж.
– А фамилий, негодяй, не назвал.
Это про мужа Лукьяновой. Терехов никогда не ругается, разве что в одиночестве и то в исключительных случаях, в данную минуту он больше думал о засаде. Едва познакомился с обстоятельствами дела, так и просверлила мозг мысль: засада! Для следствия засада. Но где отправную точку искать… вопрос большой, а людей-то не хватает.
Необходимо в кратчайшие сроки выяснить адрес Лукьянова (это, кстати, несложно) и там просмотреть камеры видеонаблюдения: когда Пешкина и Лукьянов приехали на свидание, когда уехали. Время – вот главное в данном случае, правда, Коноплева сильно подвела, одно дело промежуток в один-два часа, совсем другое промежуток – вечер. Отправная точка этого вечера где, откуда начинать просмотр?
Следующий пункт: опросить коллег Лукьянова, не может же он работать один в своем зубном кабинете, кто-то же у него полы моет, кто-то помогает во время работы. Сейчас любая информация способна принести маленькую пользу, а пока…
Павел приехал к криминалисту Огневу – не выдержал кабинетной скуки. В их системе много случайных людей, а то и отморозков, но есть несколько человек – фанатов своего дела, обожающих искать ответы самостоятельно, Огнев относится к ним, и Покровский, и сисадмин из УВД Левченко, но не Ольга Коноплева… стерва.
– О! – воскликнул Огнев. – Лучший следак пожаловал.
– Ты так считаешь? – расплылся в улыбке Павел, всем нравится, когда их хвалят, впору балдеть от собственной значимости.
– Не я один так считаю.
– Я, конечно, польщен, – взял серьезный тон Павел, – но мы с ребятами провели всего два дела, третье… какое-то странное.
– Хо-хо! – воскликнул Огнев, взметнув руки кверху. – Если ты меня сейчас послушаешь, то поймешь, что дело не просто странное, оно… оно… нет слов, какое оно красивое, увлекательное, хитрое. Ха-ха-ха… Садись, садись.
– Ты пугаешь меня, – усаживаясь за стол, заваленный черт-те чем, произнес Павел, конечно, озадачившись.
Огнев – мужик, перешагнувший сорокалетний рубеж года три назад, внешне… таких миллионы, пройдет мимо и тут же забудешь его, но разве это существенно? За двадцатилетний стаж он не выгорел на работе, впрочем, его профессия не связана с людьми. Видеть его в таком возбужденном состоянии – редкость, впрочем, он энергичный, но становится нудным брюзгой, когда мешают ему. Тем временем Огнев расчистил от бардака место на столе, положил папку, раскрыл ее.
– Короче, Паша… Учти, актов не получишь, я их не написал, мы тут пахали и в субботу, и в воскресенье…
– Я понял, понял, – нетерпеливо перебил его Павел. – Давай к делу.
– Первое: отпечатки… пальчики. В обоих случаях они одинаковые на бокалах в обеих квартирах, но! Мы их нашли не только на бокалах.
– Так, так, так… – подался к нему Павел, уложив локти на столешницу. – Хочешь сказать, найдены…
– Ага. В квартире Пешковых женские идентичные отпечатки повсюду, напросился вывод, что пальчики принадлежат жене убитого…
– Камилле, так проще будет.
– Угу. Соответственно у Лукьяновых полно отпечатков мужа… э… как его… Платон, да? Как и на бокалах в обоих случаях.
– То есть пили вино с жертвами в обеих квартирах Платон Лукьянов и Камилла Пешкова?
– Какой ты догадливый!
Павел почесал подбородок, потом несколько раз провел по своей голове ладонью, отчего прическа ежиком не пригладилась, это у него естественное состояние волос.
– Что-то не устраивает? – спросил Огнев.
– Какой ты догадливый, – вернул ему фразу Павел.
– А я вот знаю, что не так, но об этом позже. Ты сам попытайся.
– Двое взрослых людей, образованных, книжки читали, кино смотрели и убивают, оставив кучу улик?
– Примерно, – закивал Огнев. – Но что интересно, Паша! В квартире Лукьяновых в мусорном ведре нашли шприц, которым ввели Лукьяновой смертельную дозу наркотика, на нем…
Он поднял брови, вытянул вперед шею, мол, сам заканчивай фразу, и Терехов неуверенно произнес:
– Отпечатки Лукьянова или Пешковой?
– А вот и нет. Вообще никаких отпечатков, шприц чистый, как из аптеки, только наличие внутри наркотического вещества говорит о том, что его использовали.
Павел переваривал сказанное, надо же все это как-то связать, случай действительно нетипичный. Огнев дал ему немного времени осмыслить информацию, ее нужно прочувствовать, чтобы запомнить, и снова подбросил:
– Слушай дальше. Бутылка шампанского у Пешковых – без отпечатков, наверняка их стерли, а на бутылке вина у Лукьяновых есть, но смазанные. Один наполовину смазан и эта половина встречалась в квартире Лукьяновых много раз, а в квартире Пешковых на бокале.
Если б все это еще уложить в голове.
– Непонятная смесь, – сказал Павел через паузу. – Где-то стерли отпечатки, а где-то забыли стереть…
– Теоретически такое возможно на почве избыточного волнения, мне так кажется. Залипуха в чем: оба убийства тщательно готовились, этих двоих почему-то решено было убить в одно и то же время, любой сбой, конечно, выбивает из ритма, но не критично.
– Почему не критично?
– Так готовились же. Привыкли к мысли, что пройдут точку невозврата, а волнение… оно должно было бы отсутствовать при такой жесткой цели. В общем, данный вопрос по твоей части. Ну и последнее на сегодняшний день: в обеих квартирах конфеты в одинаковых коробках, одну конфетку изъяли при обыске надкусанной, только сравнивать не с чем, зубами преступники углы не грызли.
– У меня в голове полный хаос, – поднимаясь с места, вздохнул Павел. – Ладно, я поехал… подумаю…
Он двинул к выходу, взялся за дверную ручку, его остановил Огнев:
– Павел Игоревич, погоди… – Он подошел к нему ближе и немного стеснительно сказал на прощанье: – Знаешь, что мне импонирует в тебе? Вот это «мы с
