Маленькие шалости примадонны - Дарья Александровна Калинина
– Как будто бы кто-то наверху так устраивает дела, чтобы этим двоим не быть мужем и женой.
– Но теперь хотя бы ясно, почему Регина согласилась на предложение Семы. Я все ломала голову, зачем такая красивая, эффектная, избалованная да и богатая девушка связалась с Семой. А теперь поняла. Это после измены жениха Регина в пику ему и своим родным начала встречаться с Семой и даже сказала всем, что вышла за него замуж.
– Думаешь, Чинарев и тут замешан? Вообще, Тимур – не такое уж и редкое имя.
– Но не такое уж и часто встречающееся, – возразила Фима и попросила: – А если нам проверить? Вдруг это все-таки он?
– Даже если и так, то что нам это дает?
– Пока не знаю, – откровенно призналась Фима. – Но если совпадение будет, то оно весьма настораживающее, правда?
Арсений кивнул. Глаза его медленно заволакивала сытая дрема.
– Пожалуй, две порции блинов в один день – это все-таки многовато, – пробормотал он. – Думаю, что на сегодня наше с тобой расследование закончено. Поеду на работу и там отдохну.
– А как же Сема? Он так и будет сидеть за решеткой?
– Ну что ты! Сему мы сегодня же отпустим. В деле появилось столько новых подозреваемых, что держать его просто нет смысла. Да и никуда он от нас не денется. Кстати, пока мы сидели у Чинарева в гостях, мне из лаборатории пришла информация. У них появились новости касательно той заварки, которую Оливия использовала для приготовления чая своему дяде Гене.
– Да, ты же брал у нее чаек на анализ.
– Я отдал его ребятам, они отвезли в лабораторию, и оказалось, что не зря была вся эта суета с чаем. Наш преступник оказался с выдумкой. Позаимствованный нами чайный брикет тоже был с сюрпризом. Он оказался пропитан веществом, которого в нормальном чае быть не может. Кто-то выдержал брикет чая в концентрированном растворе «Спокоина».
– Что ты говоришь! – ахнула Фима.
– И приготовили его не за один день. Сперва брикет чая в этом лекарстве основательно намок, затем брикет вновь высушили, придав прежнюю форму. Влага ушла, а «Спокоин» остался в чайных листьях. Затем при заваривании он перешел в чай и оказал на пьющего свое обычное действие. Давление и сердцебиение у потерпевшего снизились до критических показаний.
– Геннадия отравили! Как мы и думали!
– К сожалению, у меня есть еще одна плохая новость. Доза «Спокоина» в случае с Геннадием оказалась настолько велика, что спасти его не удалось.
– Он… что? Умер?
– Увы, да.
Фиме стало страшно. И за себя, и за Оливию, и даже за Сему с Алечкой.
– Это значит, что преступник разгуливает на свободе, он имеет доступ не только в театр, он вхож и в личное пространство Евдокии с мужем. Ведь неизвестно, кто к ним в квартиру заявиться не мог. Да преступнику еще нужно было сделать это не один раз.
– Почему?
– Сначала чайный брикет из шкафчика забрать, обработать, а потом снова принести назад и положить на место. Это как минимум нужно было посетить квартиру Геннадия и Евдокии дважды.
– Необязательно. Преступник мог подготовить отравленный брикет заранее, а потом при посещении просто его подменить на настоящий. На то, чтобы совершить сам факт подмены, много времени не нужно. Достать коробку с чаем, поменять брикеты местами и убрать коробку на место. Это мог сделать преступник, заявившийся в дом под видом сантехника или электрика.
– Если преступник явился бы к Евдокии домой впервые, хотя бы и под видом электрика, то он не мог бы справиться с этим делом. Ведь для начала надо знать, где хранится чай. Не мог же электрик вдруг начать шарить по шкафам в поисках коробочки с чаем. Это выглядело бы странно и неизбежно привлекло бы к нему ненужное внимание. Не говоря уж о том, что преступнику в этом случае заранее надо было знать, какой формы и размера окажется сам чайный брикет. Нет! Если он приходил и один раз, то его все равно кто-то подробно проинструктировал. И сделать это мог только вхожий в дом Евдокии человек.
– Мы проверяем эту версию. Составляем список всех, кто за последние дни был в гостях у Евдокии.
– Странно, что в случае с отравлением Геннадия преступнику пришлось проникать на его кухню. Раньше злодей орудовал в театре, и все ему прекрасно удавалось. Евдокии отравили кофе. Егору и Никите принесли отравленный напиток прямо в их гримерку. Почему же в случае с Геннадием эта прекрасно отработанная схема дала сбой?
– Вероятно, потому что Геннадий в театре держался настороженно. Ничего есть, а тем более пить там из чужих рук не стал бы. А на своей кухне расслабился, доверчиво принял яд из рук племянницы и чуть было не окочурился.
– Чуть – не считается. Оливия вызвала врачей, тем самым она спасла своему дяде жизнь. Значит, с нее подозрения снимаем?
Но Арсений считал, что пока личность преступника не выявлена, ровным счетом ни с кого нельзя окончательно снимать подозрения.
– В том числе и с твоего кузена, – многозначительно произнес он Фиме на прощание, уже стоя в дверях.
К сожалению, эти его слова услышала тетушка Римма. Надо же было случиться такой незадаче! Что тут началось! Сначала обожающая Сему тетушка окаменела, а потом уже рвала и метала. Рвала на себе волосы, метала громы и молнии. Причем началась гроза уже после ухода Арсения. И все кары небесные пали исключительно на голову одной лишь Фимы.
– Как? Объясни мне, ради бога, как можно подозревать своего родственника? Своего братика? Вы же с ним одной крови! Он частичка нашей семьи. Вы с ним частички меня. И вдруг я слышу, как одна моя частичка обвиняет другую в убийстве!
Фиме стоило немалого труда угомонить старушку.
– Арсений про Сему просто так сказал, к слову пришлось. На самом деле он вовсе его не подозревает.
– Ты меня совсем уж за старую идиотку держишь? Своими ушами слышала, как он сказал, что про Сему забывать нельзя.
– Потому что дело тут не в самом Семе, а в его Регине.
Тетушка Римма несколько успокоилась лишь после того, как Фима подробно ей объяснила, что подозрение пало на бывшую жену Семы, которая ему изменяла с неким Тимуром, который также проходит фигурантом по данному делу. Конечно, пока что Фима этого точно не могла знать, она пока лишь предполагала, но тетушку Римму ее догадка удовлетворила полностью.
– Значит, во всем виновата Регина? – спросила она, уже успокоившись. – Вот и отлично! Пусть
