Мертвая петля - Евгения Ветрова
– Это если предположить, что она уверена, что Белковский, к примеру, болен и скоро умрет. Как у него со здоровьем?
– Да что ему сделается!
– Не скажи. Ему же плохо стало на теплоходе.
Инга махнула рукой.
– Это у него нервное. Он воды боится.
– Как это?
– Ну, фобия у него такая. Водобоязнь. Реально крыша съезжает, если у воды оказывается. Даже в бассейн не ходит.
Жанна застыла над бокалом. Выходит, тот, кто назначил передачу документов во время речной экскурсии, знал об этом и надеялся, что Белковскому станет плохо и можно будет в суете незаметно забрать пакет? Интересно. Версия Инги, что жена Белковского хотела избавиться от внебрачного ребенка мужа, казалась слишком уж нелепой. Хотя у Инги свои резоны.
– А ты давно это… ну, знакома с Олегом Валерьевичем?
Глаза Инги закатились вверх: где-то на потолке она пыталась счесть годы, дни, минуты.
– Прикинь, почти семь лет! – в каком-то восторге воскликнула она. – Олег летел в бизнес-классе и весь полет комплименты мне делал. Потом позвонил, предложил встретиться. Он тогда постройнее был, произвел впечатление. Ну как-то так и завертелось. А любовь… ну почему бы ей и не быть? Когда мужчина умеет угодить женщине, все намного проще. Я тогда молодая совсем была, квартиру снимала, потому что с моими родителями сил уже никаких не было вместе жить.
Жанна щелкнула себя пальцами по шее, намекая на известный бич российской глубинки – пьянство.
– Нет, не пьющие. Хуже. Сектанты… это не носи, туда не ходи. Хорошо еще, что они в религию ударились, когда я уже большая была, а то бы и мне мозги промыли. Они как узнали, что я беременна, всю плешь проели. Испугались, что я им на шею сяду с ребенком. А я им дулю. – Инга сложила из пальцев фигу. – Потом поняли, что мне их денег даром не надо. Так стали подлизываться. То отцу на лечение, то братцу на адвоката.
– Что за братец?
– Двоюродный. Влез в какую-то историю. Отсидел два года.
– А не может он тут быть замешан? Он же знал, от кого у тебя сын?
Инга задумалась.
– Да у него ума не хватит. Он совсем тупой.
– А как выглядит?
– Ой, я его сто лет не видела. Вроде была где-то фотография.
Инга ушла в комнату и вскоре вернулась с альбомом. Полистала. Жанна рассматривала цветные глянцевые фотографии в прозрачных кармашках. На вид – обычная семья. Самая обычная. Семейные праздники, застолья. Какие-то люди смотрят в объектив, растягивая рты в улыбках. У нее самой семейный фотоальбом, если бы он был, выглядел точно так же. Но ее воспоминания не сохранились. После ухода отца из семьи мать уничтожила почти все фотографии. Жанна об этом не жалела. Несколько снимков матери у нее имелось. Этого достаточно, чтобы не забыть лицо. А все остальное унесло ветром забвения. Не хотела она ничего знать ни об отце, ни об его родственниках. У мамы же родных почти не было. Где-то на Дальнем Востоке жил какой-то семиюродный дядька. Но они его не знали, он их тоже не знал. Наверное, это примета времени – вот такое пренебрежение родственными связями. Мы сами по себе, никто нам не нужен.
– Вот… – Инга ткнула пальцем в лицо одного из мужчин. – Это они на Первомай шашлыки на даче жарили лет пятнадцать назад.
Жанна вгляделась. Нет, парень совсем не походил на уголовника Сало. Даже если прибавить ему лет пятнадцать. На Зябу тем более. Что ж, мимо. Да мало ли откуда преступники могли узнать о Рони? Вот родители Инги наверняка знали, может, делились с соседями. Информация в наше время расходится мгновенно.
Инга между тем продолжала листать альбом, иногда задерживаясь на каких-то фотографиях дольше.
– А вот это Новый год. Мне тут семь, я уже знала, что Деда Мороза нет, но родители уговорили соседа нарядиться. А я как дерну за шубу: «Снимай, тебя не существует!» И как матом его… Родители в шоке. Сосед ржет. Шубу снял, бороду отклеил, бутылку водки со стола взял и ушел. Сказал: «Дядьке Сало за моральный ущерб».
– Как ты сказала? – осторожно переспросила Жанна. – Как его звали?
– Соседа? Сало. Ну, фамилия Салов… – На фото за накрытым столом сидело пять человек, рядом стоял Дед Мороз, лица которого из-за бороды совсем не разглядеть. – Нормальный был дядька, только пил. Батя всегда говорил: «Ты, Сало, плохо кончишь». Так и случилось. Утонул по пьяни.
– Как?! – Жанна подскочила.
– Как тонут. Напился и в воду, ногу свело… и ага. В том районе, где мы жили, это обычное дело. Родители у меня хоть и непьющие, но все равно малоимущие. – Инга пьяно захихикала над нежданной рифмой. – Поэтому мне Белковский просто принцем показался. Я тогда всего год как летала. Повидать успела кое-что, но ты же понимаешь, мы же порой страны только сверху видим или из терминала аэропорта. А сейчас я каждый год езжу куда хочу. И не смей меня осуждать!
– Да бог с тобой, – пробормотала Жанна. Инга как-то быстро опьянела. Может, она алкоголичка? А что, сидя в золотой клетке, рано или поздно начнешь бухать от тоски. – А у этого соседа, Салова, родственники остались?
По лицу Инги пробежала тень.
– Был сын. Он потом то ли в армию ушел, то ли еще куда-то делся. Не помню.
Жанна мысленно потерла руки: сын – это уже кое-что. Вполне возможно, что этот сын и есть тот самый, что тыкал пистолетом в голову Камаева. И он вполне мог знать про Ингу и Белковского. Где-то в глубине души она даже обрадовалась тому, что интуиция не подвела ее и на этот раз.
– Давай выпьем за родных, черт бы их побрал. – Инга налила Жанне коньяка, несмотря на ее активные протесты. – Если бы они были нормальные, родители мои, не пошла бы я в стюардессы, не встретила Олеженьку, не было бы у меня Ро…
Раскатистая трель дверного звонка прервала тост. Инга нашарила ногой слетевшую тапочку, встала, пошла, слегка покачиваясь. Жанна последовала за ней.
– Кто там? – спросила Инга и припала к глазку.
– Полиция. Открывайте.
Замок щелкнул. В прихожую вошли четверо мужчин в форме и двое в гражданской одежде. Жанна узнала того самого капитана, который записывал ее показания. Полицейский быстро вытащил и так же моментально спрятал удостоверение.
– Лямина Инга Петровна? Капитан Уборин…
– Вас Олег прислал?
Вместо ответа Уборин открыл пластиковую папочку и вытащил слегка мятый лист.
– Постановление на обыск. Ознакомьтесь.
– Что? – Инга икнула и
