Малютка Интрига - Дарья Донцова
– Зомби среди нас, – заметил Костин. – Надо выяснить, кто косит под покойную. Юра, проверь всех соседей Остаповой, узнай, с кем она была в хороших отношениях на зоне, есть ли у нее родственники. И еще тебе вопрос на другую тему: что у нас с Маргаритой Андреевной Волгиной?
– Ничего, – отрезал Чернов. – Она очень короткое время работала в салоне. Никаких претензий к ней ни со стороны клиентов, ни со стороны руководства не возникало. Тихая, молчаливая, ни с кем не завязала дружбу. Ушла по собственному желанию. Недолго она на ресепшене сидела. С Остаповой они вместе не работали – сменами не совпадали. Например, Нина – понедельник-вторник, Маргарита – среда-четверг.
Костин потер затылок.
– И зачем разыграли спектакль?
Я развела руками.
– Ощущаю себя, как Буратино в дремучем лесу. Ничего не понимаю, только удивляюсь.
– Наверное, нам следует поговорить с владелицей салона, Кирой Вадимовной, – решил Костин. – Редкое теперь имя – Кира. Интересно, куда подевалась Маргарита?
Володя открыл ящик стола.
– Вскоре появится, ей что-то от нас надо.
– Что? – незамедлительно полюбопытствовал Чернов.
– Пока нет ответа, – признался Костин. – Ситуация похожа на кинофильм, творение разума сценариста-идиота и ополоумевшего режиссера. Интересно, Вадим Алексеевич в курсе, что творится в салоне, который он подарил дочери? Давайте с ним тоже поговорим!
– Попытка не пытка, – согласился Макс. – Юра, ты можешь выяснить мобильный Кострова?
– Легко! Но только если контакт зарегистрирован на него, – начал объяснять Чернов. – Сейчас. Так. Что здесь имеем? Номерок! Набираю.
– Слушаю, – произнес мужской голос.
Макс быстро пересел к Юре и начал:
– Добрый день, Вадим Алексеевич.
– Я не господин Костров, – быстро возразил незнакомец, – беседуете с Антоном, третьим помощником второго секретаря. Чем могу служить?
– Нужно поговорить с вашим хозяином, – объяснил Володя.
– Сейчас проверю календарь, – бодро воскликнул Антон. – Могу предложить два варианта. Четырнадцатое апреля, утро, семь часов – пятнадцать минут. Или двенадцатое мая, шестнадцать часов, тогда в вашем распоряжении будет полчаса.
– Сейчас февраль, – напомнил Макс.
– Да, понимаю, но у господина Кострова очень плотный график, – зачастил третий помощник второго секретаря.
– Спасибо, – поблагодарил Макс.
– А теперь с другим номером попытаем счастья, – сообщил Чернов. – На Кострова записано семь контактов.
– Слушаю! Кто это? – спросил баритон.
– Вульф, владелец частного детективного бюро. Добрый день, Вадим Алексеевич! – ответил Макс.
Костров не стал любезнее.
– Кто вам дал этот номер?
– Мой начальник отдела компьютерного поиска, – отрезал Макс. – Надо поговорить. Тема – ваша дочь Кира Вадимовна.
– Что случилось?
– Несколько убийств.
– Поподробнее.
– При встрече.
– Занят!
– Дочь ваша, – отрезал Макс, – я незаинтересованная сторона. Лишний клиент не нужен.
– Ок! Через час! У вас. Или раньше. Смотря какая будет дорога.
– Ок! – в тон Кострову ответил Макс, продиктовал адрес и уточнил: – Подземная парковка. Место А-триста пять. Код на столбике – семь шесть один девять.
– Спасибо.
– Не за что.
Разговор прервался.
– Вот и поговорили, – улыбнулся Юра. – Как думаешь, он один приедет или с наследницей?
– Без сопровождения, – предположил Вульф.
– Думаю, явится с Кирой, – возразила я, – сам за рулем, без охраны. Дочь оставит в машине. Далее – по обстановке. Если сочтет нужным, вызовет спутницу в наш офис. Почему мне его фамилия кажется знакомой? А теперь и имя тоже.
– Может, когда-то встречалась с мужчиной? – предположил Костин.
Я пожала плечами.
– Не помню, но кажется, что его фамилию я раньше слышала. Хотя могу и ошибаться.
Глава тридцать четвертая
– Вас зовут Евлампия Романова? – переспросил Костров.
Я давно привыкла к тому, что люди впервые слышат мое имя, поэтому спокойно подтвердила:
– Да, можете обращаться ко мне Лампа.
– Что с Кирой? В чем дело? – быстро приступил к основной теме беседы гость.
Володя спокойно изложил все, что мы узнали о салоне «Вако». Вадим издал смешок.
– Вам бы книги писать – фантазия завидная.
– Просто свели в один рассказ информацию от разных людей, – объяснил Макс, – нам самим история показалась фантастической, кое-где с нестыковками.
Вадим неожиданно обратился ко мне:
– Евлампия, а вы помните эту домработницу, Эвелину Михайловну?
– Нет, – честно ответила я, – и сведения, которые горничная сообщила о моей маме, не похожи на правду.
Я на секунду примолкла, потом договорила:
– Да, моя мама любила порядок! Но она никогда не грубила помощницам по хозяйству. Могла корректно сделать замечание. Не более того. А Эвелина Михайловна прямо образ Салтычихи создала! Очень неприятно было ее слушать.
– Эвелина – пройда, – покачал головой Вадим, – мелкая сучонка! Где деньгами запахло, туда и спешит. Если купюра в дерьме закопана, а совка нет, пальцами вытащит казначейский билет. У вас была на шее родинка, довольно крупная. Удалили ее?
Вот уж какого вопроса я не ожидала, так этого.
– Да, – ответил вместо меня Макс, – не помню, сколько лет тому назад врач посоветовал убрать отметину. Вы знакомы с Евлампией?
– С Андреем, отцом Романовой, – уточнил посетитель. – Узнал Евлампию сразу. Она не сильно изменилась со времени нашей последней встречи. К сожалению, это случилось на похоронах генерала. Я его любил, уважал. Евлампия тогда была студенткой музыкального училища.
– Консерватории, – тихо поправила я.
– Вы мне нравились, – засмеялся Вадим, – худенькая блондинка размером с воробья. Тихая, но внутри черти живут. Ольга, жена Андрея, считала дочь послушной, а я понимал: если девушке вожжа под хвост попадет, взрыв атомной бомбы покажется пуканьем мыши. Послушная тихоня все разнесет в крошево. Только мне казалось, что имя Романовой – Фрося.
– Поменяла его на Евлампию, – уточнила я.
– Ясно, – кивнул гость. – Не узнаешь меня?
– Простите, нет, – смутилась я.
– Дима, – вдруг сказал Костров. – Дима-на-все-руки-ноги-мастер, так меня Ольга Петровна называла.
У меня в голове зашевелились воспоминания из прошлого века. Декабрь. Канун Нового года. Я школьница. Звонок в дверь. Мама открывает. В холл медленно и торжественно вплывает большая заснеженная елка.
– Дима! – ахает мама. – Боже! Где эдакую красоту раздобыл?
– Украл, – весело отвечает молодой мужчина с румяными щеками. – Слышал, как вы вчера расстроились, что не смогли купить пушистое дерево. На базаре только палка, почти без иголок. Поехал к вам на дачу – и пожалуйста!
– Спасибо, Димочка, – радуется моя мама.
– Вы секретарь моего папы, – тихо произнесла я. – Теперь поняла, почему фамилия Костров показалась мне знакомой.
– Порученец, – поправил гость, – в ведомстве, где служил Романов, так именовали офицера-помощника. Я был тенью вашего отца, всегда при нем. За время службы при генерале обзавелся массой знакомых. После смерти начальника остался не у дел. И в восемьдесят пятом решил свой бизнес поднять. Вагончик «Печем-испекаем».
– Помню такие, – обрадовался Костин. – Покупаешь блин, к нему один наполнитель бесплатно, за остальные надо добавить денег. Вкусно очень. Или это мне казалось? Я тогда подростком был. Денег у меня не водилось, нанялся мыть видеосалон, который открылся на Арбате. Платили немного, но я прямо Крезом себя считал. Пахал там до трех утра. Шел домой мимо вашего вагончика, покупал два блинчика – один с мясом, другой с салатом из крабовых палочек. Ел, и меня просто распирало от счастья! Жизнь удалась!
– Ну, хватит воспоминаний! – воскликнул Костров. – Кофе есть? Налейте. Раз уж встретил Фросю, все расскажу. Однако интересная метаморфоза. Тихая девочка, которая всегда говорила «как хочешь, мамочка», превратилась в детектива!
– Ну, вы тоже из порученца в олигарха трансформировались, – заметила я. – Жизнь полна чудес.
– Эвелина – моя первая жена, – неожиданно сообщил Вадим, – угораздило с ней познакомиться, когда она у Романовых работала. Никакой любви с моей стороны не было, просто секс, да и то он мне быстро надоел. Эвелина в постели – полено. Неинтересно с ней было. Месяца три вместе провели, и я ей рукой помахал. Адью, дорогая. Была без радости любовь, разлука будет без печали. Прямо как Шекспир написал: «В толпе друг друга мы узнали…»
– «…Сошлись и разойдемся вновь. Была без радостей любовь, разлука будет без печали», – продекламировала я. – Михаил Юрьевич Лермонтов.
– А у нас с Эвелиной – чистый Шекспир, – повторил Вадим. – Вообще не понял, как так вышло,
